Страница 48 из 108
Церемония была короткой и деловитой, никакого празднования Катриона устраивать не собиралась. Нотариус и старшая жрица записали изменение сословия Мадлены из Вязов, ныне признанного бастарда покойного сира Вальтера, Катриона купила для её матушки в лавочке Кааса отрез бязи, ярко-зелёной с алыми цветами, а свидетели, как полагается, сделали малолетней сире Мадлене подарки. Сира Луиза расщедрилась на розовое платьице с кружевами, заметно ношеное, зато сшитое настоящей портнихой в Озёрном, а сир Матиас подарил тонкую серебряную цепочку с чёрным гладким камушком, обточенным в форме капли.
— Это гагат, сира, — сказал он. — Простой недорогой камень, его ещё называют чёрным янтарём. Пусть девочка носит не снимая. Агата сказала, что всё чисто, но согласилась, что подстраховаться никогда не мешает.
— Это оберег?
Сир Бирюк кивнул, а Катриона не рискнула спросить, сколько же взяла за работу Агата Голд. Может быть, со своего брата-наёмника не так дорого, как с обычного заказчика? В любом случае подарок сделан, и лишние расспросы могли показаться обидными для человека, который потратился ради совершенно чужого ребёнка. Катриона просто поблагодарила сама и легонько подтолкнула замершую в восхищении от ярко-розового платья Мадлену: невзрачную подвеску та еле заметила.
Мать Саманта смерила оберег неприязненным взглядом, но смолчала. Она в разговоре с Катрионой до сих пор еле цедила слова, а глядя на неё, и другие жрицы с послушницами, были холодны и молчаливы, так что из часовни Катриона вышла с чувством несказанного облегчения. Ну, и выполненного долга заодно. На празднике Последнего Колоса она собиралась объявить о признании Мадлены своей племянницей и после этого, не дожидаясь Белой Дороги и исполнения пяти лет, забрать девчонку в крепость. Пусть привыкает.
А пока что Катриона хотела ещё кое с кем посоветоваться.
— Агата Голд, вне всякого сомнения, признанный авторитет в том, что касается тёмной магии. Но когда малефикар берётся рассуждать о деторождении… — Каттен по-кошачьи фыркнул. — Слушайте её больше, сира.
— Я уже вообще не знаю, кого слушать, — проворчала Катриона, одеваясь.
— Слушать — всех, — со смешком отозвался целитель, споласкивая руки: он заранее, ещё до осмотра, налил свежей воды в медный таз, такой яркий и блестящий, словно его каждый день начищали речным песком и мелом. — Прислушиваться… С годами, с опытом поймёте сами, к кому стоит прислушаться, а чьи слова полезнее пропускать мимо ушей. Сказать: «Спасибо за совет, вы очень добры», — а сделать по-своему. Возможно, и я окажусь в их числе — кто знает?
Он вытер руки, сел за стол и кивнул Катрионе, приглашая сесть напротив.
— Всё у вас в порядке, сира, — сказал Каттен. — Я думаю, вы с господином Меллером просто не привыкли ещё друг к другу. Иногда на такое привыкание уходит года два-три, это нормально. Тем более, что с супругом вы видитесь не постоянно, а с большими перерывами. Вот и сейчас разберётся он с постройкой теплицы и опять уедет, Сот ведает на какой срок, верно?
— Да, наверное, — признала Катриона.
Честно говоря, она в последнее время старалась, придумывая себе какие-нибудь неотложные дела, ложиться попозже. Позже своего консорта, чтобы и не выгонять его откровенно из своей спальни, и не подпускать к себе лишний раз. Та несчастная ночь, которую Меллер провёл с сиром Кристианом, оказалась не последней: баронский сын наведывался не чаще обычного, но уж приезжая, всегда теперь ночевал у Меллера в комнате. Катриону это неожиданно сильно задевало, хотя умом она понимала, что ей и впрямь не должно быть никакого дела до того, с кем её консорт делить постель. И что Меллер не хочет ссориться с сыном барона нынешнего, братом барона будущего, понимала тоже. Однако уж очень это было похоже на поведение той же Беаты, легко сменившей одного сеньора на другого. Молодого и привлекательного, но бедного — на старого, но богатого. Да ещё и мужа не забывая при этом…
— А есть зелья, чтобы выпить и наверняка забеременеть? — спросила она Каттена.
— Есть, — легко кивнул он. — Но знаете, сира, я не доверяю таким зельям. За всё надо платить, это непреложный факт. Те зелья, что навязывают беременность, к которой женщина почему-то не готова, или диктуют пол будущего ребёнка — это ведь по сути насилие над природой, над телом… Чем это потом отзовётся, знаете? Вот и я не знаю. Давайте подождём пару лет, а потом уже, если естественным путём забеременеть у вас не получится, будем принимать настолько жёсткие меры, хорошо?
Лето катилось под горку, но дни пока ещё стояли длинные, и вернуться в Вязы Катриона со спутниками успела на закате. И даже не доехав до моста, увидела, как сверкает в золотых закатных лучах стеклянный купол — аж пятна в глазах поплыли от нестерпимо-ярких бликов.
— Ничего себе, — пробормотала Катриона, прикрываясь ладонью.
— Прямо-таки маяк, — согласно хмыкнул сир Матиас. — Ничего, сира, стекло понемногу запылится, помутнеет, потускнеет… не будет так слепить глаза.
— Да я думала, гномы сделают окна в стене и в крыше, чтобы света пропускали побольше, — растерянно проговорила Катриона, — а с боков и сверху… ну, не знаю… железные листы, что ли, поставят. Вон как на часовне кровлю настелили — лёгкая, прочная, покрашена чем-то, чтобы не ржавела. А тут целый купол из одного стекла.
— Вряд ли из одного, — возразил непривычно разговорчивый сир Бирюк. — Там, скорее всего, металлическая рама, в которую куски стекла вставлены. Но издали да, смотрится одним целым.
В этом он оказался прав. Насмотрелся, видно, в своих путешествиях на всякие зимние сады. Катриона, спешиваясь, без конца задирала голову: на фоне старого серого дерева теплица смотрелась странно и чуждо, но слов нет, очень нарядно. Все вернувшиеся с поля, кажется, сбежались поглазеть на такое диво.
Но гораздо больше самой теплицы Катрионе понравились ящики для рассады. Вернее, это были не ящики, а длинные узкие корытца на высоких гнутых ножках. Углы у них были закруглены, верхние края отогнуты наружу, а в донцах проделаны отверстия для стока лишней воды. Гномы, кстати, привезли ещё и несколько мешков каких-то до странности лёгких булыжников, похожих на окаменевшую пену. Их надо было насыпать на дно ящиков, но у Аларики был такой вид, будто она придумала для них куда лучшее применение. Катриона же всерьёз подумывала о том, чтобы парочку этих корыт утащить на кухню и в мыльню, чтобы мыть в них посуду и стирать. А взамен поставить обыкновенные деревянные ящики.
— Зачем? — удивился консорт, выслушав её планы на отличные медные корытца. — Просто закажем и для посуды, и для стирки небольшие ванны. Простые, обыкновенные, без львиных лап и драконьей чешуи.
Катриона вспомнила сияющий таз, в котором целитель мыл руки, и очередное «Дорого!» так и застряло в глотке. Консорту же нужны небольшие, краткие, необременительные договоры с гномами Дома Морр? Вот и будет ему ещё один такой небольшой заказ.
— Ещё хороший большой таз для варенья закажите, — с неловким смешком проговорила она. — Гномы любят сладкое? Я могу за этот заказ сама расплатиться, вареньем. Яблок в этом году должно быть столько, что на весь Дом Морр яблочного варенья хватит.
========== Глава 23 ==========
Яблок и правда было много. Очень много. Столько, что Катриона с Аларикой то и дело сами садились чистить их на варенье и для сушки — Тильда даже с помощниками («госпожа интендант» не стеснялась и рекрутов своего супруга сажать за откровенно женскую работу) не справлялась с этаким изобилием. Ещё Катриона посылала с полдюжины корзин родителям и маршала своего, и его супруги, да и с дриадами поделилась щедрой рукой: что бы там ни росло у них в лесу, но от яблок они никогда не отказывались. Для того, наверное, сады и благословляли, чтобы люди, уже слегка за… замученные переработкой обильного урожая, часть его отдавали остроухим соседкам, лишь бы не пропало.
Тазы, кстати, гномы через дриад и передали. Три отличных медных таза, вложенных друг в друга: здоровенный, ведра на полтора, чуть поменьше и совсем небольшой. Взамен потребовали, к удивлению Катрионы, по бочонку сидра за каждый — всего-то? Она ждала каких-то грабительских требований, а тут сидр… Хм. А Катриона до сих пор думала, будто гномы ничего слабее своего жуткого «Пламени глубин» не признаю’т. Или это вместо воды? Пили они его, разгружая свои повозки, прямо-таки как воду, хотя у Лидии он получался довольно крепким. Ну, то есть, каким он получится в этом году, Девятеро знают, а вот прошлогодний порядком-таки ударял в голову, особенно выпитый натощак. Расплачиваться пришлось, понятно, прошлогодним: свежий только начали сливать с осадка, а выстаиваться ему предстояло до Белой Дороги, а то и дольше.