Привет, это я

— Чёрт, Грейнджер, — выдохнул Блейз, почувствовав, как её ладони выскальзывают из его рук.

— Нет, Блейз. Это пиздец, а не чёрт.

С тех пор они не разговаривали, и Малфоя она больше не видела. Гермиона работала, готовилась к новому учебному году и боялась посмотреть на календарь, на котором дни медленно, но верно тянулись к двадцать первому августа. Синоптики обещали отличную солнечную погоду до конца месяца, так что новоявленной чете Малфоев дождь не грозил испортить церемонию.

Гермиона всегда мысленно усмехалась этой своей внутренней заботе о чужой свадьбе. Она чувствовала себя почти нормально, не общаясь ни с кем из друзей и заваливая себя по самые уши переводами для Министерства.

Всё было почти нормально, пока двадцатого числа к ней не явился Гарри и не задал самый обычный вопрос: «Как дела?». Она действительно хотела ответить, что всё нормально и не о чем беспокоиться. Очень хотела.

Но так и не смогла выдавить из себя ни слова, пока слёзы душили её.

Он сразу всё понял. Бросился с объятиями и держал так крепко, что казалось, если его руки вдруг куда-то исчезнут, она просто провалится под пол и больше её не станет.

А потом истерика немного сошла, и она разразилась жаркими признаниями. Красноречивыми и какими-то жалкими, но, выпустив из себя такое, чувствуешь, что ещё способен быть нормальным человеком. Хотя бы не надолго.

И вот вторая сигарета тлеет между пальцев, а он продолжает гладить её по волосам и что-то говорить. Даже наплевать, что именно. Его голос. Он здесь и от этого уже немного легче, а завтра… завтра наступит. И она это переживёт, как и всегда. Тёмного Лорда пережила, а это и подавно сможет. Человеческая память она ведь как решето. Годы пройдут и останутся только неотфильтрованные частички воспоминаний. Когда-нибудь они смогут над этим посмеяться, а пока у неё был ещё один день. Проклятый долгий день.

Она отправит Гарри домой и позволит себе немного мазохизма. Вспомнит его руки, его поразительные волосы, цвет которых невозможно описать словами. Вспомнить какого это — быть рядом хотя бы на несколько минут. Опустить голову на его грудь и водить пальцем по белой коже среди чёрных простыней. Видеть, как он возбуждается от одного только шёпота, как смотрит своими светлыми глазами почти с нежностью. Слушать бессмысленную болтовню и смеяться над грязными шуточками, поток которых не иссякал до тех пор, пока они вместе не уснули. Вспомнить вместе школу и злосчастный бал. Услышать тихое «прости» в самые губы, а потом разбавить этот шёпот стуком его сердца в груди. И слушать, слушать, слушать его до самого утра.

Чтобы не пропустить. Ни одного удара, ни одного движения.

Запечатать в своей памяти драгоценным сокровищем.

Из каминной комнаты послышался какой-то шум, но Гермиона никак не отреагировала. Она сделала одну сильную затяжку и колечками выпустила из себя дым. Она почувствовала, как опустел подлокотник, с которого поднялся Гарри, и ей стало невероятно одиноко. И зачем ему только понадобилось куда-то идти? Он что, не понимает, что нужен ей здесь, рядышком. Под боком. Без его голоса она оглохнет.

— Что за хандра, Грейнджер? — весёлый голос Блейза бесил и заставил её обречённо застонать. Он появился не вовремя, и Гермиона не желала его видеть. Дьявол, она же собиралась закрыть камин, двери и просто на пару дней исчезнуть. Пережить с достоинством. С Гарри Поттером, а не с этим самодовольным болваном, что любит появляться в самый неподходящий момент. — Собирайся! — скомандовал он и грациозным движением выдернул у неё изо рта сигарету.

Ей казалось, что её голова поворачивалась несколько часов. Она вложила во взгляд своих карих глаз всю ненависть и всю свою злобу, всё отчаяние, что складировалось, словно ненужный хлам, у неё внутри.

Просто пусть уйдёт.

— Уходи, Блейз, — почти прошипела она и потянулась к красно-белой упаковке. Мог бы и так сигарету попросить, совсем не обязательно было отнимать её прямо изо рта.

— И не подумаю, — он ловко стащил у неё из-под носа пачку и куда-то выбросил. — Одевайся.

Гермиона со стуком сомкнула зубы и резко поднялась с кресла, тут же теряя равновесие. Через пару секунд вестибулярный аппарат завёлся, и она сделала несколько шагов по направлению к спальне. Этот гад, этот мерзавец Забини, выбрал чертовски неудачное время для шуток, и Гермиона с трудом сдерживалась, чтобы не снять с него баллы за плохое поведение. Она нервно рассмеялась, хватаясь за ручку двери, когда на её плечах вдруг оказались чьи-то теплые руки.

— Успокойся, — шепнул Гарри, слегка сжимая пальцы, — давай просто выслушаем.

— Выпроводи его, — также тихо ответила она, чувствуя просто непреодолимое желание толкнуть дверь и оказаться в своей маленькой уютной спальне. Её так всё задолбало, что сил вообще не осталось. Ни плакать, ни истерить, ни с кем-то разговаривать. Мерлин, пусть они все просто оставят её в покое. Она не смертельно больна. Она всё это переживёт. Нужно только немного времени и покоя. Гермиона вдруг подумала, что немного Малфоя бы тоже не помешало, но быстро отогнала прочь эту мысль. — Пусть он уйдет, Гарри.

— Твоё желание исполнится, как только ты сходишь со мной в одно место. Обещаю, я к тебе и на дюйм не приближусь, если ты этого так хочешь, — вскидывая руки ладонями вверх, проговорил Забини, облокачиваясь на стену. — Пять минут.

Гермиона с шумом выпустила из носа воздух и почувствовала, что пальцы уже до боли вцепляются в ручку двери.

— Поттер пусть тоже идёт, тискать тебя по тёмным углам я не собираюсь.

Вот же слизняк!

— Закрой свой… — тут же вспылила Гермиона, но Гарри её опередил.

— Пять минут, Блейз, и мы сразу же уйдем, — серьёзным тоном заявил он.

Забини криво улыбнулся. Его шумный выдох и закатившиеся глаза можно было преподавать в университете сарказма как эталон демонстративного бессловесного презрения.

— А по-твоему, чего я здесь добиваюсь?

— Индюк, — зло бросила Грейнджер напоследок, и всё-таки пробилась в свою спальню, тут же припав спиной к захлопнувшейся с громким звуком двери. Она поклялась себе, что, если всё это окажется очередным фарсом от Забини, то она просто запытает его Круциатусом до потери памяти.

Сдаваться он всё равно не собирался, и они могли бы простоять возле её спальни хоть целую неделю, словно две бетонных стены, которые не знают, что друг с другом делать. В конце концов, всего лишь пять минут, и она будет вознаграждена тишиной и спокойствием на столько, на сколько только пожелает. Этот приз стоил того, чтобы немного потерпеть.

Она ни за что не хотела признавать, что природное любопытство уже грелось где-то в животе, стоило Блейзу рявкнуть про «одно место». Конечно, ей было не интересно. Вовсе нет.

Гермиона быстро умылась холодной водой, поколдовала с косметическими чарами, торопливо оделась в первое, что попалось под руку и юркнула из спальни, в глубине души надеясь на то, что Забини счастливым образом куда-нибудь пропал или забыл о своей просьбе.

Но ни Мерлин, ни Моргана не смилостивились, оставив самодовольного Блейза на её диване в гостиной. Он сидел, вальяжно развалившись на подушках, мило беседуя с Гарри о квиддичных командах.

«Спелись», — отчаянно подумала Гермиона, показывая нос из спальни и мысленно начиная отсчёт пяти минут, которые были обещаны Забини.

— Я готова, — сухо отозвалась она, всем своим видом показывая полное равнодушие к происходящему.

— Тогда возьми меня за руку, потому что в твоей машине я точно никуда не поеду, — подходя поближе, сказал бывший слизеринец и протянул ей локоть. — Поттер? — его взгляд прошёлся по Гарри, словно по предмету мебели.

Точно индюк.

Гарри поднялся с кресла и положил руку на его плечо, ободряюще улыбаясь Гермионе. Она тяжело вздохнула и взялась за предложенную руку.

Знакомое чувство сжатия и тошноты закончилось также быстро, как и началось. Она уже почти отвыкла от него, передвигаясь исключительно на личном транспорте, и не была уверена, что сможет быстро прийти в себя.