Страница 25 из 38
Производство и продажа водки сосредоточивалась в руках кабацких голов; водка производилась в самих «царевых кабаках». Кабацкий голова избирался всем посадским населением города и их старостами из числа посадских лучших людей. В дворцовых селах, выделенных из уезда в особую административную единицу и подчинявшихся в управлении исключительно царю, кабацкий голова выбирался крестьянами данного села из собственной среды. На должность кабацкого головы рекомендовалось избирать людей «добрых и прожиточных», т. е. состоятельных, имеющих опыт и не злоупотребляющих спиртными напитками. Кабацкий голова, как правило, подчинялся местному воеводе или губному старосте. Посадские люди должны были гарантировать свой выбор выборной записью со своими подписями, что до некоторой степени гарантировало благонадежность выборных лиц. Выбранный кабацкий голова приводился к крестному целованию107.
Выборы кабацкого головы проводились ежегодно по двум причинам: не дать недобросовестным людям нажиться на доходах с питейных заведений, а людям честным разориться в период безвозмездной службы. Первоначально кабацкий голова выполнял свою должность там же, где избирался. Однако уже в царских грамотах начала XVII в. он голова выбирался посадским населением другого города. Так, например, в Архангельск кабацкий голова избирался московским посадским населением. В его функции входил не только сбор доходов, но и ведение всего питейного дела: производство хмельных питей, их продажа в кабаках, постройка винокурен, медоварен, пивоварен и кабаков, а также преследование корчемства – тайной продажи пития. Кабацкий голова при каждом кабаке либо сам курил вино, заготовлял пиво, мед, либо сдавал их производство особым подрядчикам.
При вступлении в должность новый кабацкий голова принимал весь кабацкий инвентарь: питие, всякого рода запасы, здания, чаны, кубы, кади. Прием инвентаря осуществлялся по записи и по оценке посадских незазорных людей, подтверждающих свою правоту крестным целованием. За оставшиеся припасы новый кабацкий голова должен был выплатить прежнему их стоимость из прибыли за ближайший месяц. Он должен был вести определенную документацию по доходам и расходам своих учреждений. С этой целью при нем существовал целый штат дьячков и подьячих, которых выбирали из мирских людей. Контроль за деятельностью кабацкого головы осуществлял, как правило, воевода. С этой целью 4 раза в год проводилась проверка отчетных книг в съезжей избе, иногда требовалось представить непосредственно осуществленные денежные сборы. В случае злоупотребления должностью воевода имел право прогнать кабацкую голову и потребовать новых выборов. Кроме того, воевода должен был предоставлять в его ведение стрельцов и приставов для взыскания «напойных» денег – долгов. Кабацкий голова отчитывался непосредственно перед Москвой, куда должен был приезжать вместе с кабацким целовальником и дьячками, предоставляя отчетные книги, денежные сборы и сборные записные тетради.
Кабацким головам подчинялись целовальники – продавцы, они приносили присягу целованием креста, обещаясь «не чинить воровства и лихоимства» ни государю, ни народу и тем «питухов от царевых кабаков отнюдь не отгонять». Должность целовальника также была выборной. Кабацкий целовальник совместно с кабацкими головами вели учетные книги по доходам и расходам питейных заведений, для чего часто нанимали дьячков и подьячих, поскольку сами часто были неграмотными. В функции целовальника входил непосредственный сбор денег за «питие», которые он опускал в специальный ящик, запечатанный печатью кабацкого головы. Эти деньги изымались еженедельно или ежемесячно, что объяснялось правилом платить за «питие» мелкими монетами без сдачи108.
Также на целовальника возлагалась обязанность преследовать тайное корчемство. Для этого дела целовальнику полагалось иметь особых шпионов, называвшихся «корчемными сыщиками». Сыщики эти не мешали заниматься корчемством воеводам, приказным и вообще чиновному и сановному люду. «Власть имущих» целовальники благоразумно не трогали по пословице: «С сильным не борись, с богатым не судись». Но беднякам было плохо. Целовальник и его сыщики имели право во всякое время придти в любой дом, произвести обыск, поломать печь (под тем предлогом того, что там водка замурована), исковеркать полы, потолки и даже стены, раздевать донага женщин. Из Москвы от царя не раз бывали приказы «корчемного питья не подметывать» (не подкидывать). Но это мало кого из целовальников останавливало. Кто не соглашался откупиться от обыска, тому сыщики тайком приносили на двор водку, ставили ее в сенях, в сарае или еще где-либо, а затем целовальник являлся с обыском и, конечно, находил подброшенное… И подставленному человеку оставалось или дать крупную взятку, или его уличали в «корчемстве». А за это полагалось отрубить руку и сослать в Сибирь. Точно так же из Москвы иногда присылались приказы, чтобы целовальники «никого клепать не учили». Однако «без поклепа кабак не живет». Любой сыщик в том же кабаке мог нанять пропойцу, который готов был клясться и божиться, что такой-то или такой-то человек (на кого целовальник укажет) тайно торгует водкой. Оклеветанному оставалось лишь откупиться, ибо в противном случае у него отрубали руку.
У целовальника была своя норма сдачи денег, и если он ее не выполнял, его били палками по пяткам. Часто целовальник нанимал стрельцов сгонять народ в кабак и заставлять пить. Если у кого не было денег, заставляли пить в долг. Не выплатил в срок – продавай дом, скотину, а сам садись в долговую яму. Кабацкие головы (управляющие) были обязаны сдавать годовые доходы непременно с «прибылью против прошлых лет»109. Правительство, жестко преследуя недобор, в то же время старалось поощрять тех кабацких голов, которые ухитрялись увеличивать норму питейный доходов. Бывали даже случаи, что наиболее старательных из них награждали поощрительными позолоченными кубками, украшенными гербами и соответствующими надписями. Понятно, что каждый из голов старался вытянуть из народа все, что только возможно, не брезгуя никакими мерами. Кому охота подставлять свои спины под «правеж».
Изощряясь в средствах вытягивания денег и спаивания народа, кабацкие головы пришли к убеждению, что без кредита ничего поделать нельзя, особенно тогда, когда в силу неурожая или иных каких-либо причин действительно у «питухов» не было грошей. И вот в кабацком деле открылась новая эра – появился кредит. Народ сначала долго не мог освоиться с этим новшеством, не мог допустить мысли, что, не имея за душой монеты, можно, в счет будущих благ, «преисправно» напиться и даже не один раз, а несколько. Вся голытьба повалила в кабак и воспользовалась новым благодеянием в самых широких размерах. Торговля пошла вдвое успешнее, и ожидаемая прибыль вполне обеспечивала от жестоко правежа изобретательных кабацких голов. Хорошо было пользоваться народу кредитом, но зато тяжко пришлось ему, когда наступило время расплаты. Неумолимые кабацкие головы потребовали уплаты долга, выжимали его, не стесняясь никакими средствами. Неисправных плательщиков обирали до чиста, снимали последнюю рубаху, а если и этого не хватало, то забивали на правеже до смерти. Народ сразу же понял, какою ценою достался ему кредит, но ни жестокость кабацких голов, ни ужасы, пережитые ими при расплатах, не остановили его от дальнейшей задолженности. Слишком велик был соблазн!
Тайная корчма, дотоле успешно боровшаяся с кабаком, понесла с открытием казенного кредита большие убытки и принуждена была ради конкуренции сбавить цены на напитки. Да оно и понятно! Кабаки имели за собой законное право требовать долг, корчма же могла рассчитывать только на добросовестность кредитора, так как при первой же угрозе об уплате долга, рисковали подвергнуться доносу и розыску. Сбавка цены на «зелено» вино многим корчмарям пришлась не по вкусу и сильно ударила по их карману. Пришлось придумывать что-нибудь такое, что могло бы восполнить этот вынужденный пробел. Изобретательней ум корчмаря решил прибегнуть к фальсификации. Дело пошло на лад, и тайное кормчемство, временно затихшее, снова ожило и могло теперь смело конкурировать с казенным кабаком. На это продолжалось недолго. Зоркое око кабацких голов и целовальников быстро усмотрело «нововведение» своих конкурентов, поспешило донести, и тогда снова начался жестокий и повальный обыск, снова тайная корчма стала предметом жесточайшего преследования. Тут же пострадали не только корчемники, но и те наивные люди, которые позволяли себе иногда сварить небольшое количеств питья и исключительно для собственного домашнего обихода. Пощады никому не было! Пришлось платить всем: и правому, и виноватому. В этом случае кабацкие головы не только приумножили казну, но сумели не забыть и собственного кармана110.
107
Смирнов П.П. Экономическая политика Московского государства в XVI–XVII вв. // Русская история в очерках и статьях / под ред. М.В. Довнар-Запольского. Киев: Тип. т-ва И.Н. Кушнерев и Ко, 1912. Т. 3. С. 369–390.
108
Дитятин И.И. Царский кабак Московского государства // Статьи по истории русского права. СПб.: Тип. О.Н. Попова, 1895. С. 468–496.
109
Смирнов П.П. Экономическая политика Московского государства в XVIXVII вв… Т. 3. С. 369–390.
110
Ресторанное дело. 1911. 15 августа.