Страница 26 из 38
Необходимо также сказать несколько слов материальном положении служащих кабаков. Кабацкие головы и целовальники материально и в особенности в начале их деятельности находились в тяжелом положении. Им ничего не платили, ничем не обеспечивали и в то же время запрещали воровать! Делай, как знаешь! Живи, как хочешь! Впоследствии, когда Приказ Большой казны пришел к убеждению, что надо же чем-нибудь оплачивать труд, головам было положено жалованье, но такое ничтожное, чтобы они только могли существовать. Таким образом, государство само толкало их на хищения, и нет ничего удивительного, что они воровали. Впрочем, казне об этом заботы было мало, она упорно преследовала только одну цель: как можно больше выжимать доходов с питейных дел и как можно меньше расходовать на правильную постановку этого дела. Если в силу каких-либо обстоятельств требовалось произвести чрезвычайные расходы, казна возлагала всю тяжесть этого дела опять-таки на злополучных голов и их помощников. Изыскивай средства, откуда знаешь, но чтобы было сделано! И головы изыскивали и находили! А если на это не хватало у них догадки, то они неминуемо должны были платиться собственными спинами, что бывало весьма часто!
У монастырей были свои кабаки. И когда вблизи царева кабака находился монастырский, то естественно, монастырь стремился перетянуть питухов на свою сторону. И если монастырскому целовальнику это удавалось, то недобор по царскому кабаку должно было платить само население. Вот почему между монастырями и населением нередко возникали не только тяжбы, но и междоусобные драки. Характерен пример вражды между селом Лысковом и Макарьевским монастырем. Лысково находилось на правом берегу Волги, и в нем был царев кабак; а Макарьевский монастырь был на левом берегу, и там тоже находился кабак. Монастырь соблазнился доходами царева кабака и построил на правом берегу Волги возле Лысково пустынь (монашеское поселение), а возле пустыни новый кабак. И в этот кабак, разумеется, ушла часть питухов из Лыскова. А так как селу от этого грозил недобор, то между монастырскими людьми и лысковцами начались нескончаемые ссоры и драки. Монастырь то и дело посылал в Москву доносы на лысковских целовальников. А лысковцы жаловались на монастырь. В старину никакая жалоба не обходилась без взяток. Взятки или, как их прежде называли, «поминки» платил московским приказным монастырь, платило «поминки» и село. Приходилось платить «поминки» и воеводе, и сотникам, и всякому иному начальству. Одно время лысковцы ублаготворили воеводу «поминками» щедрее, чем монастырь. И воевода приехал лично водворить порядок. Он явился в монастырский кабак и переловил питухов, какие там были, под тем предлогом, что они «беглые холопы». Таким образом, лысковцы взяли верх. Но вслед за этим монахи отправила щедрые «поминки» в Москву. И из Москвы был послан водворить порядок некий дворянин Мостинин. Он запретил лысковцам перебивать торговлю монастырскому кабаку. Сельчане не выдержали. Вооружившись топорами и дубинками, взяли приступом монастырский посад Крестцы (ныне г. Макарьев) и монахов частью убили, частью изувечили… Распря эта велась очень долго. И прекратилась окончательно лишь тогда, когда монастырские кабаки велено было закрыть, а царевы были отданы в откуп купцам Расторгуевым111.
Венецианский посол Марко Фоскарино посетил Москву в 1557 г. и обратил внимание на то, что русские: «не имея местных вин… пьют привозные; поэтому употребляют их только в праздники, на пирах и при богослужении. Высоко ценится у них мальвазия, которую они пьют вместо лекарства или из хвастовства роскошью, присущей государям. Удивительно, что напитки эти они получают в бочках через снега Скифии с Крита и из Кадикса; взбалтываемые столькими морями, они ничего не теряют ни в запахе, ни во вкусе, разве что делаются еще лучше. Простой народ употребляет особый напиток, из меда и хмеля, который, простояв в сосуде долгое время, делается еще крепче. У них в употреблении также пиво и напиток, приготовленный из пшеницы, полбы или ячменя – как делают его немцы или поляки, – и кто неумеренно пьет его, пьянеет, как от вина. Они употребляют сок вишни, малины и черешни; он прозрачный, красного цвета и превосходный на вкус; они заботливо сохраняют лед и во время жары обыкновенно кладут его в этот напиток»112.
Итальянский писатель Рафаэль Барберини посетил Россию в 1564 г. в качестве частного человека с рекомендательным письмом от английской королевы Елизаветы к Ивану IV и оставил следующее свидетельство о взаимоотношении русских с алкоголем: «Москвитяне исповедуют религию греческую. Они весьма суеверны в живописи и изображении святых; поклоняются одному святому Николаю, почти не упоминая о других божьих угодниках; и празднуют день этого святителя больше, чем всякого другого. Надобно знать, что они весьма наклонны к пьянству, и даже до такой степени, что от этого происходит у них много соблазна, зажигательство домов и тому подобное. Обыкновенно государь строго воспрещает им это; но чуть настал Николин день, – дается им две недели праздника и полной свободы, и в это время им только и дела, что пить день и ночь! По домам, по улицам, везде, только и встречаете, что пьяных от водки, которой пьют много, да от пива и напитка, приготовляемого из меда»113.
Посол Священной Римской империи в России Даниил Принтц фон Бухау (в нашей стране его звали – Даниил Принц из Бухова), побывавший в Москве в 1576 г. отмечал: «За столом они (русские) держатся самых простых обычаев, и так как не употребляют никаких тарелок, то пищу берут пальцами из чашек; этот обычай может быть ведет начало от Святослава, сына Ольги, которая потом названа была Еленой. Потому что он считал орудия этого рода (столовые приборы) выдуманными для роскоши и употребление их, как излишнее, отнял у своих. Рыгание у русских считается признаком образованности… Великий князь Московский имеет в изобилии серебряную посуду и при пирах он употребляет ее в большом количестве, чтобы показать свое богатство. Знатные же очень часто ставят на своих столах деревянные чаши и стаканы, которые, однако, монахи в некоторых монастырях делают весьма изящно и искусно украшают кругом золотом… У них есть свой особенный напиток, но довольно приятный, который они делают из меда, воды и хмеля; иногда даже приправляют его ароматами или какими-нибудь плодами; обыкновенно такие напитки называют медами. У самого князя они бывают белого и красного цвета и так превосходны, что поспорят с нашей мальвазией; но так как этот напиток холодный, то они употребляют за завтраком и обедом чаще горячее вино, которое, как они думают, приличнее для их желудка и очень много помогает пищеварению, так как они не имеют нашего вина и живут в самых холодных странах»114.
Пьянство не раз приводило к военным поражениям. Польский дипломат, юрист и историк Рейнгольд Гейденштейн оставил любопытные воспоминания о двух эпизодах из Ливонской войны (1558–1583 гг.): «Это было уже в 1577 г. В это время возвращен был под власть короля Динабург, взятый обратно Борисом Савою и Вильгельмом Платером. Эти бдительные военноначальники, внимательные ко всяким обстоятельствам, заметив, что московский гарнизон страдает от недостатка съестных припасов, под видом дружбы и доброй военной приязни, послали туда несколько явств и питья, и в том числе бочку с водкой, – которую особенно любят москвитяне, по причине недостатка в настоящем вине. Когда москвитяне напились допьяна, те, заранее это предусмотрев, ночью приставили лестницы, взбежали на валы, которыми только была окружена крепость, и проникли в самую крепость, выгнали оттуда едва успевших опомниться от сна и опьянения москвитян и овладели таким образом ею. Немного времени спустя, затем и Венден был возвращен таким же образом. Под начальством Матвея Дембинского находился какой-то плотник-латыш, сестра которого находилась во власти москвитян; пользуясь предоставленною крестьянам свободою сношений, он часто приходил в Венден под предлогом свидания с нею. Раз улучив удобное время, он сделал восковой оттиск городских ключей, и, приготовив по этому образцу другие, доставил их Дембинскому. В назначенный день, который москвитяне праздновали у ворот города, Дембинский, подошел со своим наскоро собранным отрядом, и когда с одной стороны были приставлены лестницы, а с другой сбежались латыши, находившиеся в Вендене, то один из них отворив ворота, впустил поляков»115.
111
Петрищев А.Б. Из истории кабаков в России // Природа и школа. 1906. № 2. С. 10.
112
Фоскарино М. Донесение о Московии второй половине XVI в. М.: Имп. общ-во истории и древностей российских, 1913. С. 9.
113
Путешествие в Московию Рафаэля Барберини в 1565 г. // Сын отечества. 1842. № 6. С. 16.
114
Даниил Принц из Бухова. Начало и возвышение Московии. М.: Имп. общ-во истории и древностей российских, 1877. С. 69.
115
Гейденштейн Р. Записки о московской войне. СПб., 1889. С. 7.