Страница 14 из 19
Чтобы так «перевернуть» ясный текст, исходящий из моей доверенности, явно, что мать и сестра что-то дали на лапу этому нотариусу. Вопрос только в том, сколько, ведь речь шла о трехкомнатной квартире. Это уже была вторая афера моей сестры.
Я позвонила адвокату и назначила встречу. Рассказав ему, что я была неправомерно лишена прав на квартиру, выдала ему доверенность на начало судебного дела.
На следующий день я улетела. После возвращения я заболела. У меня отказывали руки и ноги. 3 месяца болезни. У меня не было сил, я осталась без энергии, словно ее высосали. Врач сказал, что кто-то сделал мне очень больно. Я не понимала предательства матери. О сестре я уже знала, что она собой представляет. Я всегда была уверена, что мать должна любить двоих дочерей одинаковой любовью и не быть меркантильной в своих чувствах. Я ошибалась.
2004, визит моей сестры. Второй приезд матери и поездка в Париж
Одним из мотивов моего отъезда из Минска было поведение сестры. Когда я готовила документы на отъезд в 1997 году, пыталась простить ее, чтобы сохранить мир, но она даже не захотела знакомиться с «итальянским родственником», моим супругом. В 2001 году, когда я уже работала в Италии в лаборатории по обработке отходов и занималась анализами воды, сестра вышла замуж в третий раз и попросила одолжить ей сумму, чтобы оплатить первый взнос на свою вторую 4-х комнатную квартиру в Минске и взять кредит в банке. Кредит она выплатила, сняв со счета отца все деньги. Мне об этом не сказали.
В 2003 году однажды мне позвонил отец и спросил, не была ли я против, если он даст деньги моей сестре на приобретение машины. Я ответила, что не против, при условии, что она будет возить родителей на дачу и фрукты-овощи, выращенные на ней. Сестра купила машину.
Мы созванивались с матерью довольно часто. Однажды она позвонила в воскресенье и мне показалось, что она плачет. Я тут же перезвонила и она поведала, что моя младшая сестра не хочет возить ее на дачу по той причине «что дача не ее». Я написала сестре письмо, в котором просила вести себя достойно, а также попросила вернуть мне деньги, которые я дала ей в долг по первой ее просьбе на оформление кредита на ее 2-ю 4-х комнатную квартиру. Ответа не последовало. Долг она мне до сих пор не отдала, хотя прошло уже много лет.
И все же мы всегда хотели сохранить мир среди родственников.
В мае 2004 года сестра попросила принять ее в Италии, и уже в июне она со своим третьим мужем приехала к нам, что было связано с определенными бумажными и материальными хлопотами (оформление приглашений, рестораны, поездки в различные города). В декабре 2004 года моя мать посетила нас второй раз. По случаю своего 80-летнего юбилея и за достижения в качестве тележурналиста и бывшего руководителя редакции для детей и юношества Национального Телевидения Беларуси, где она проработала 40 лет, мы подарили ей недельную поездку в Париж. Весь следующий год мы оплачивали частями кредит за это путешествие.
Летом 2005 года сестра в телефонном разговоре обратилась ко мне с просьбой принять в нашем доме ее младшую дочь Дарью. Мы решали вопрос поступления сына в университет и не могли себе позволить такие расходы.
Шел 2005 год. Экономика Республики Беларусь потихоньку возвращалась в прежнее русло. Матери была начислена максимальная пенсия, которая позволяла ей больше не нуждаться, и мы оплачивали только квартиру и дачу. Все это время мы помогали от чистого сердца – не хотели, чтобы родители не могли себе позволить жить достойно. И мне было бы горько видеть вновь мою сестру в той ситуации, в которой она оказалась после мошенничества с квартирой в 1995 году.
Но все чаще казалось, что все то, что мы делали для моих родственников, было как бы нашей обязанностью, потому что они «бедные», а мы «богатые». Похоже, они думали, что мы встаем утром, открываем окошко, а перед нами растет Большое Яблоневое Дерево, а на месте фруктов – Евро, мы их срываем каждый день столько, сколько нам нужно, и сколько им нужно. И как будто та помощь, которую мы оказывали сестре и матери, была слишком незначительной. Моя вина заключалась в том, «что я не вышла замуж за миллиардера». Но не думаю, что и в этом случае у них не было бы проблем. Я вышла замуж один раз и поздно, в 40. Мой муж простой компьютерный техник, но у него большое сердце и добрая душа, а у меня, к счастью, всегда была работа.
2014
Я не видела мать 7 лет. С тех пор, как умер отец в 2007. Мы не разговаривали. Это был период судов. Во время заседаний мое лицо постепенно становилось из белого черным. Мои мать и сестра наняли свидетелей и сказали им, что они должны лить грязь на меня. Мне казалось, что мое лицо было настолько в грязи, что не удастся отмыть его. Я вернулась в Минск в 2014 году вместе с мужем. Только 7 лет спустя мы побывали на могиле отца.
Мы побывали и на нашей даче. Уже 7 лет никто не ухаживал за ней. Казначей дачного садоводчества присылала мне счета, и я их оплачивала, будучи за 2’200 км от дачи. Участок был в полном запустении и похож на непролазные дебри. В когда-то добротном деревянном желто-зеленом 2-х этажном доме были выбиты все стекла, внутри – непроходимая грязь, все белье, пуховые перины и подушки, которые еще достались от бабушки, были в грязи и в шерсти – было видно, что здесь обосновывались бомжи… Дом был крепким, хотя пол во многих местах провалился. Посреди дома стояла печь, строительство которой я организовала, когда родился мой сын, в 1986 году. Печник был старым 82-летним мастером и все говорил нам, что он делает печь наверняка, и она будет долго служить… Я поднялась на 2-й этаж. Когда-то здесь жили пчелы – слева под навесом стояли 5 ульев, и пчелы то прилетали, то улетали. В доме всегда был мед. Справа висел портрет моего любимого писателя Хемингуэя. Вспомнилось то прекрасное время, когда мы все были счастливы здесь, слушали лягушек в озере напротив, в саду пели птицы, зрели яблоки, сливы, груши, вишни, малина, смородина, клубника, по вечерам мы жарили шашлыки, а в печи горел огонь, и в доме было уютно и тепло…
Ничего этого не нужно было ни матери, ни сестре. Дача-то стоила всего 5… А память о нашем отце, детстве, юности, проведенных там, – были не в счет.
Я продала дачу с участком 600 м2 за символическую плату молодой семье с двумя детьми. Они не знали, но моя хорошая подруга, режиссер с телевидения, которая была соседкой по даче, иногда по моей просьбе ходила к нашему домику и смотрела, как постепенно дача приобретала жилой вид. Мусор был вывезен, джунгли заменила поляна, засеянная травой, как теперь принято ухаживать за дачами, дом стал желтым, окна вставлены…Я радовалась, что кто-то еще будет счастлив в том месте, в котором были счастливы мы, что огонь в печи будет вновь согревать этот островок счастья, этот домик и молодую семью с двумя маленькими детьми.
Мне всегда было интересно, как выросла моя мать. Часто спрашивала себя, какой она была в действительности – доброй и заботливой или фальшивой, авторитарной и деспотичной. Когда она, девушка из маленькой сибирской деревушки, которая в 17 лет покинула родные края, «заразилась» этим голливудским вирусом вечной молодости, быть всегда красивой и молодой, что с годами становилось все труднее поддерживать?
Успех моей матери был в том, что ей посчастливилось создавать Телевидение в Республике в 1957 году. Но когда мне было всего 16, она внезапно потеряла хорошо оплачиваемую работу, ее перевели на Радио, где она получала в 3 раза меньше. Потом она заболела. Мы не могли рассчитывать на помощь отца. Младшей сестре было всего 12. Поэтому после школы я пошла работать и учиться. Когда сестре исполнилось 15, начались проблемы с ее поведением. Опасный возраст несовершеннолетних. Однако мать, вместо того, чтобы обучить таким ценностям, как мораль, этика, порядочность, потакала ей. Безусловно, и на мою сестру давила тяжелая психологическая обстановка в доме, но она отрегировала на нее эгоистически. Как только ей исполнилось 18, со словами «скорее из этого дома, пока хоть кто-то меня берет», вышла замуж и ушла из нашего дома.