Кофе с корицей

Кайдел на голову Рей свалилась как бесплатное приложение в виде лучшей подруги Пейдж. Собственно это чудо сейчас почти что мило пускало слюнки на диване. Роуз увела сестру в их комнату и, что-то пробурчав про будильник, тоже отправилась спать.

Ниима помогла Кайдел избавиться от туфель и влажного плаща, сунула ей в руки плед и, закинув в свою спальню сумку, поспешила в душ.

Она быстро выяснила, что лезть под горячую воду на нетрезвую голову было плохой затеей. Кое-как натянув на себя старую футболку и чистое белье, Рей добралась до своей постели и рухнула на нее почти без сил. Девушка еще долго путалась в покрывале и одеяле, голова кружилась, мокрые волосы липли к щекам и неприятно намочили наволочку. Разгоряченная кожа реагировала на холодные простыни каким-то странно-приятным покалыванием, а перед мысленным взором как в видеоплеере прокручивался сегодняшний вечер снова и снова.

Пробежка с девчонками под дождем, бар, Роуз задает высокому мужчине вопрос, Кайдел заталкивает ее в теплое и шумное помещение со словами «Текила, детка!», Финн знакомит всех с Дэмероном, Рей оборачивается и натыкается глазами на…

Жар разливается по всему телу, заставляет пальцы нервно сжиматься, теребить краешек старой футболки, да дергать за скромный бантик на простых хлопковых трусиках.

Кап-кап-кап. Мерзкий дождь не унимался, отбивая почти что военный марш по подоконнику. Свет от фонаря причудливо преломлялся в потоках влаги, стекающих по стеклу. А жар никуда уходить не собирался, подпитываемый мыслями о темных глазах, мягких (наверное) длинных черных волосах и рассыпанных по бледному лицу родинках.

Это не прилично.

О, это совсем – совсем! – нехорошо, вот так думать о совершенно незнакомом человеке.

Он явно старше. Сколько ему – тридцать? Может даже тридцать два? Иди двадцать восемь, просто он весь такой серьезный?

И вообще… наверное, женат. Или же просто в отношениях.

А может, он из этих?

Как он выглядит, когда улыбается? Наклоняет ли скромно голову, опускает ли сияющие глаза?

А когда он чем-то увлечен, закусывает ли губу? Господи, его губы…

Чертов бантик на трусиках отрывается к хренам. Блять.

Это неправильно. Это неправильно. Это, сука, так неправильно.

Пальцам немного щекотно и Рей думает, что нужно бы сделать эпиляцию, надо будет спросить Кайдел, как лучше… Ей это, в первую очередь, нужно для себя. Да, конечно для себя, а не для…

У него, наверное, сильные и красивые руки. Большие, теплые ладони с нежными пальцами, которые могли бы играть с ее телом, будто она тонкий музыкальный инструмент. Он очертил бы контур крепкой груди, зацепляясь кончиком указательного пальца за ставший твердым сосок, широкая ладонь другой руки гладила бы живот, внутреннюю часть бедра, чуть выше, чуть сильнее, смелее…

В своей спальне она закусила краешек одеяла, чтобы не заскулить в голос. Одна ладонь сжимала болезненно набухшую грудь, а вторая была зажата между ног, скрылась под тканью белья.

Под окнами пронеслась полицейская машина, без сирены, но почему-то со включенными мигалками. Сине-красные отсветы на секунду озарили маленькую комнату, и взгляд Рей упал на брошенную у прикроватной тумбочки открытую сумку.

Шарф. Его шарф.

Ох, блять, нет! Нет, нет, нет! Это неприлично. Это уже за гранью. Так нельзя, так нельзя, так нельзя.

Дрожащие пальцы перестали растирать соски и, вытянувшись, она подцепила мягкую бордовую ткань, казавшуюся сейчас почти черной. Движения другой руки стали более настойчивыми, жесткими, требовательными.

Рей вытащила шарф из сумки и притянула его к себе, положила на краешек кровати, рядом с подушкой, и… уткнулась в него носом.

О, Господи!

От него пахло сентябрем и крепким кофе. Вот прям так – не сигаретным дымом, не каким-нибудь страшно дорогим одеколоном, ни духами какой-нибудь случайной подруги на одну ночь, ни потом или сыростью, ни чем-то иным, а именно – кофе, сентябрь.

Спроси ее кто сейчас – а как вообще пахнет сентябрь? Она бы ответить точно не смогла, разве что «вот так, как он».

Это просто какое-то безумие, чистое безумие, выходящее за все рамки приличия. А ведь Рей Ниима всегда гордилась тем, что она хорошая, приличная девочка.

Хорошие девочки не утаскивают чужие шарфы из баров и уж точно не доводят себя пальцами до оргазма, сжимая мягкую ткань чьей-то вещи, вдыхая столько его запаха, сколько могут вобрать легкие, зарываясь лицом в складки бордового шарфа и закусывая до крови губы, чтобы не кричать в голос, когда все тело сковывает спазм, мышцы живота сокращаются как сумасшедшие, а пальцы снова и снова погружаются в мягкий, влажный жар.

Она тяжело дышала, как после быстрого бега, перед глазами все белело и расплывалось. Алкоголь, эндорфины, усталость – тот еще коктейль!

Рей притянула шарф к груди, сильнее сжала его ладонью. Вторая рука медленно покинула влажное белье и тоже потянулась к бордовой вещи. Наверное, следовало бы встать и хотя бы вымыть руки (а еще желательно окатить лицо ледяной водой), но Рей этого не сделала. Абсолютно безумная мысль посетила ее – она хотела, чтобы ее мокрые пальцы сжимали его шарф, раз уж возможности сжимать что-либо другое, так или иначе ему принадлежавшее, у нее возможности уж точно не будет. Такие вот случайные встречи второй раз не повторяются.

Она уснула только под утро, а прозвонивший через несколько часов будильник очень грубо вернул ее к действительности. В заливаемой утренним светом комнате стыд затопил ее с головой. Хотелось вечность лежать в постели и заниматься самобичеванием.

Шарф из рук она так и не выпустила.

========== Стажеры ==========

Комментарий к Стажеры

Глава получилась немного нудная, но давайте считать это полем для разгона, ок? :D

Шарф как обычно в деле!

(а еще я слепила криворукий коллаж: https://a.radikal.ru/a40/1809/a2/23fa40dd32db.png )

Бен Соло ненавидел рабочие совещания, которые так обожал устраивать по утрам вторников мистер Сноук.

Бла-бла-бла. Занудно, как вчерашний дождик. От постоянно повторяющихся слов «коллеги» и «наши партнеры» передергивало, а услышанное «мы должны сделать все, чтобы уложиться в установленные сроки» вызывало стойкое желание выйти на улицу и повыть на луну. Вот только за окном играло все еще яркое, но уже прохладное осеннее солнце, дул ветер, срывающий с ветвей деревьев новые порции желтой листвы, а до сияющей на ночном небе луны было еще много монотонных часов очередного рабочего дня.

Обыкновенный будний день, ничего примечательного. Кроме, разве что, обрывочных ночных фантазий, периодически возникающих перед мысленным взором Бена.

Плавные изгибы молодого девичьего тела, мягкость и упругость ее груди, тихий стон (интересно, а какой у нее голос?), шелк волос под его пальцами, жар ноющей плоти, мягко и влажно обволакивающий его твердость. О, он был бы с ней ласков, как ни с одной другой любовницей, а она бы с благодарностью приняла каждую ласку и вернула бы ее сторицей.

Она бы улыбалась, выгибая спину, прикусывала бы щеку или хихикала от того, как щекочут его волосы ее животик. Он бы с трудом сдерживал гортанный стон, когда ее губы (такие невинные на первый взгляд!) влажными поцелуями рисовали бы дорожку от подбородка до пупка, задержались бы на его плоти, такой горячей, твердой и готовой для нее.

Интересно, а она согласилась бы ублажить его своим языком? Не посчитала бы его извращенцем, требующим этого акта? Вот он бы точно ни секунды бы не сомневался, дай она ему доступ к сокровенной мягкости меж ее ног. О, они могли бы ублажать друг друга одновременно, лежа на боку, распластавшись на его постели, раскрытые друг перед другом без какого-либо излишнего стеснения…

Член, зажатый под плотной тканью джинсовых брюк, в очередной раз дернулся, отзываясь на новую порцию горячих фантазий.

Так, стоп! Я сказал – стоп! Господи, кошмар какой-то…

А Бен-то считал, что вчерашнее наваждение прошло, выветрилось из его крови вместе с последними следами употребленного накануне алкоголя. Но нет, образ той девчонки из бара все еще был с ним, крепко сидел в его голове и, похоже, не собирался покидать сознание.