Страница 13 из 22
Подобным же образом, после встречи с Рамана Махарши, Пол Брентон писал, что почувствовал «круги телепатического излучения, которые распространял этот загадочный и невозмутимый человек» [19].
Точно так же нам легко увидеть, что различные концепции пробужденности, которые мы встречаем в разных традициях, – сахаджа-самадхи, просветление, мин, двекут, единение с божественным, бака – представляют собой лишь несколько различающиеся интерпретации одного и того же сущностного состояния бытия.
Если мы сравним описания отдельных характеристик этих понятий, то обнаружим очень много общего, только некоторые акценты будут немного смещены. И нам следует обратить на это особое внимание, поскольку сам тот факт, что одни и те же темы появляются в различных традициях, указывает на то, что они представляют собой ключевые характеристики пробужденности как таковой, в том виде, в каком она существует вне любых интерпретаций. Вернемся к метафоре ландшафта: если при описании некоего озера с любого ракурса наблюдения встречаются одни и те же черты, нам следует предположить, что эти особенности действительно являются отличительными или определяющими для этого водоема. Например, если только один наблюдатель назовет некую гору пурпурной, у нас есть основания сомневаться в его словах. Но если ее называют пурпурной все наблюдатели, тогда мы склонны верить.
Итак, каковы «ключевые» характеристики состояния пробужденности с точки зрения духовных традиций, о которых мы с вами говорили?
По-видимому, важнейший момент – и мы уже о нем упоминали – это единение. Пробужденность – это состояние, в котором мы преодолеваем отделенность от мира, обретая связь и единство с ним. А важнее всего то, что пробужденность означает связь с духовной сущностью вселенной, как бы мы ее ни называли – Брахман, Дао или Бог. И еще она означает связь с самой глубокой и сокровенной частью нас самих, ибо сущность вселенной идентична нашей собственной сущности.
Самой серьезной помехой для налаживания этой связи является наше могучее эго со всеми его желаниями, амбициями и привязанностями. Его хорошо укрепленные границы создают ощущение, что мы замкнуты в пределах нашего умственного пространства и отделены от мира. Поэтому нам необходимо ослабить это наше «я», расшатать его прочные границы, чтобы получить возможность преодолеть свою отделенность и соединиться с Духом. (Традиции описывают этот процесс как укрощение «я» или упразднение «я».) Наши представления о том, что на самом деле важно и кем мы в действительности являемся, должны сместиться с нашего нынешнего индивидуального «я» и переориентироваться на более широкие и глубокие пространства бытия.
Вторая характеристика пробужденности, на которую обращают внимание все традиции, – внутренняя непоколебимость и тишина. Ум пробужденного индивидуума не занят постоянной болтовней, не втянут в водоворот бурных эмоций и желаний. Он совершенно безмятежен внутри – его сознание чисто и спокойно, как горное озеро. И практически все традиции сходятся в том, что развитие внутренней безмятежности – важнейшая составляющая процесса пробуждения. Иными словами, если вы хотите «проснуться», вам нужно научиться замедлять и успокаивать свой ум, чтобы оставить позади все те слои мыслей и эмоций, которые, словно облака, затмевают ваше сознание. Это одна из причин, почему так важно регулярно заниматься медитацией.
В процессе медитации мы получаем возможность вступить в контакт с более глубокими и просторными уровнями своего существа за пределами мыслей. Майстер Экхарт говорит о «внутренней буре из мыслей», которая обычно терзает наши умы, и заключает: «дабы Бог мог молвить слово в нашей душе, душа наша должна пребывать в умиротворении и покое» [20]. Подобным же образом «Майтраяни-упанишада» гласит: «Когда ум безмолвен… он может войти в мир, пребывающий далеко за пределами мира: наивысшее Завершение» [21].
Третья характеристика пробужденного состояния, упомянутая во всех традициях мира, – самодостаточность и невозмутимость. Это означает, что пробужденный человек мало заботится о мирском успехе или совсем к нему безразличен, его не трогает ни похвала, ни порицание, ни унижение, ему не требуется одобрение других людей. Ему не нужно ничего к себе прибавлять – ни славу, ни статус, ни богатство, – потому что он уже ощущает себя целостным. Вот как об этом говорится в буддийской «Сутре сердца»: «Поскольку они безразличны к личным достижениям и не испытывают ни малейшего стремления себя оправдывать, просветленных мужчин и женщин никто не может унизить или расстроить» [22]. А вот что сообщает о просветленном человеке «Бхагавадгита»: «Одинаков в счастье и несчастье, пребывает в себе и одинаково взирает на ком земли, камень и золото, приятное и неприятное, стойкий, равный к порицанию и похвале» [23].
Однако такое ровное отношение к тому, что думают о нем люди, вовсе не означает, что пробужденный человек безразличен к самим этим людям. Совсем наоборот: отсутствие интереса к себе и обостренное чувство связи с миром порождает в нем четвертую характеристику пробужденного состояния, о которой говорят все духовные традиции, – сострадательность и альтруизм. Приобретая теснейшую связь с духовной сущностью мира и собственной сущностью, пробужденный индивидуум тем самым обретает такую же связь и с другими людьми. Он способен чувствовать их страдания, их разочарование и боль. И как следствие, у него возникает альтруистическое побуждение облегчить эти страдания и способствовать развитию всех людей.
Отчасти из-за того, что его собственные амбиции и желания больше не имеют для него большого значения, такой человек ощущает сильное побуждение служить другим людям, практикуя доброту и щедрость. Об этом духе альтруизма очень точно написал в VII веке буддийский монах Шантидэва: «Я хочу избавить от страдания всех живых существ, помогая каждому из них двигаться к просветлению. Моя забота о благополучии других людей дает мне больше заслуг, чем любые богослужения» [24].
Это сострадательное отношение в конечном счете коренится в осознании того, что Дух присутствует повсюду, так что, в некотором смысле, мы являемся всеми другими людьми. Поэтому, когда страдают другие, страдаем и мы. Иудейский мистик Кордоверо утверждает: «Всякий, кто совершает грех, вредит не только себе, но и той части себя, которая принадлежит другим людям». Поэтому важно любить других, ибо «другие – это ты сам и есть» [25].
Четвертая общая черта, объединяющая духовные традиции (и непосредственно связанная с первой характеристикой – единством), – это отказ от личной инициативы. Иными словами, пробуждение означает утрату ощущения того, что ты сам управляешь своей жизнью, реализуя собственные амбиции или планы. Вместо этого жизнь твоя делается проявлением чего-то превосходящего – проявлением некой протекающей через тебя высшей силы. Именно в этом суть даосской концепции увэй – бездеятельного действия, – когда мы осознаем, что Дао является нашей природой и все наши действия суть естественные проявления Дао. В монотеистических духовных традициях мистик отказывается от индивидуальной воли, чтобы жить Богом – или чтобы Бог мог жить через него. Например, у каббалистов считается, что нам нужно «возвышать» свою индивидуальную волю до тех пор, пока она не соединится с Эйн Соф – божественным началом, которое одновременно пронизывает собою этот мир и превосходит его. А когда нам удается согласовать свою волю с волей Бога, мы делаемся агентами этой божественной воли. Через нас начинает протекать могучая энергия трансформации, и мы способны исцелять ею мир.
19
Brunton, 1972, p. 141.
20
Meister Eckhart, 1996, p. 11.
21
Upanishads, 1990, p. 103.
22
In van de Weyer, 2000, p. 7.
23
Bhagavad Gita, 1988, p. 68.
24
In van de Meyer, 2004, p. 8.
25
In Spenser, 1963, p. 200.