Страница 20 из 32
Упадок власти и беспорядки в Мингрелии особенно водворились после смерти предшественника князя Григория Дадиана, который оставил пять сыновей и вдову, женщину самолюбивую, мстительную, враждовавшую против старшего своего сына и законного наследника. Князь Григорий Дадиан был 18 лет от роду, когда сделался самовластным правителем[112]. Предавшись разгулу и праздности, Дадиан первое время весьма мало обращал внимания на свои владения, и тем дал возможность действовать против него сильнейшим князьям, его подданным, и даже родным своим братьям. По проискам матери, Дадиан еще в 1795 году был лишен на некоторое время княжества, которым и управлял старший по нем брат Манучар. В это несчастное для него время Дадиан принужден был скрываться с женою и детьми у абхазского владельца и ахалцыхского паши, до тех пор пока при помощи и содействии их не возвратился в свое княжество [113].
Связь и дружба между имеретинским царем Соломоном II и князем Григорием Дадианом существовала непоколебимо более двадцати лет. При содействии этой дружбы Соломон долгое время жил в доме Дадиана и содержался на его счет. Этой же дружбе он обязан был тем, что, при помощи и содействии Дадиана, утвердился на имеретинском престоле. В залог столь искренней взаимной привязанности, доказанной многими пожертвованиями, царь Соломон выразил желание жениться на сестре князя Григория Дадиана, на что и получил согласие. После того оба владельца долгое время жили между собою как братья, как друзья, но вторичная женитьба князя Григория Дадиана на дочери последнего царя Грузии Георгия XII, Нине Георгиевне, была причиною всех несчастий и гонений, направленных против владетеля Мингрелии.
Соломон II был внук Ираклия II и потому покровительствовался царицею Дарьею и ее сыновьями. Георгий же поддерживал зятя своего Дадиана Мингрельского. Предательство, подкупы, заговоры и тому подобные ухищрения были направлены против Дадиана царицей Дарьей, бабкой царя Соломона и супругою царя Ираклия II.
«Гидра сия (то есть, царица Дарья), дерзаю так назвать, – писал князь Цицианов императору Александру[114], – раздирая Грузию междоусобными войнами, сея между своих детей и детей царя Георгия, от первой супруги царя Ираклия рожденного, вражду, злобу и крамолы, достигла и до разорвания дружеского союза между внука ее царя Соломона и князя Григория Дадиана, с столь давних времен существовавшего, единственно для того, что сей последний женился на дочери царя Георгия, ею ненавидимого».
Яблоком раздора между двумя владельцами явилась небольшая Лечгумская область, находившаяся между их владениями. Область Лечгумская не превышала 80 верст длины и 40 ширины и состояла из 11 укрепленных замков, расположенных на неприступных высотах, из которых пять считались во власти имеретинского царя, три во владении Дадиана, а остальные принадлежали князьям, не признававшим ничьей власти. Впрочем, подчиненность всех князей Лечгума была крайне сомнительна и шатка относительно обоих владельцев. Они беспрестанно переходили из-под власти имеретинского царя к Дадиану Мингрельскому и обратно, смотря по тому, под чьим покровительством находиться считали для себя наиболее выгодным. Такой переход не возбуждал ссоры между двумя владельцами до тех пор, пока не последовало постороннего вмешательства.
Подстрекаемый из Тифлиса своими родственниками, имеретинский царь Соломон вдруг заявил свое притязание на весь Лечгум и стал отвергать права на него Дадиана. Последний отрицал эти права, и вчерашние друзья и родственники стали врагами друг другу. Оба взялись за оружие, с намерением отстоять свои права силою. Каждый из них хотел завладеть всею провинциею. Имеретинский царь, имея превосходство в силах, сильно теснил Дадиана и довел его до того, что тот, не видя возможности бороться с противником, стал искать покровительства и подданства России. С этою целью он писал сначала письма царевичу Давиду и другим лицам, а впоследствии обратился к самому князю Цицианову с просьбою о принятии его в подданство России[115].
«Хотя долг повиновения, – писал он в одном из них главнокомандующему[116], – обязывает меня удержаться от просьб моих к вашему сиятельству и обеспокоить вас ими, но любви свойственно не умолкать и не угасать, почему возобновляю всенижайшую мольбу, дабы вы – преемник царя Георгия, который среди нас занимал степень отца – не пренебрегли мною… Признавая себя природным рабом и собственным сыном вашим, прошу помочь моему ходатайству, как Божий собеседник Моисей помог народу Израильскому. Я имею желание, чтобы ты, как Моисей предстоящий пред государем лицом к лицу и управляющий делами посредством жезла мудрости, источил мне покровительство государя нашего; я знаю, что все, чего ты пожелаешь, имеет благодать и способно даровать мне желаемое по твоему могуществу. Прославь же дом мой твоим благодеянием, исполнив просьбу прибегающего под милосердие всесильного государя, дабы угасла похвальба врагов и все мои дела получили успех… Умоляю – прославь мужество и великодушие твоего величия, замени отца оставшемуся в сиротстве и удостой достичь просимого».
Прибывший в Тифлис нарочно посланный Дадиана передал князю Цицианову письмо, в котором Дадиан предупреждал главноуправляющего, что если не удостоится получить просимого пособия, то, для спасения своего, должен будет искать покровительства и подданства Порты Оттоманской.
Медлить или отклонять от себя такое искательство было бы неблагоразумно. Дадиан был в таком стесненном положении, что, без сомнения, в случае отказа обратился бы к Порте, несмотря на всю свою ненависть к ней, как державе магометанской.
С одной стороны, неотступные просьбы Григория Дадиана и опасение, что, отвергнутый Россиею, он станет искать покровительства Порты Оттоманской, а с другой – выгоды, сопряженные с приобретением Мингрелии, заставляли князя Цицианова ходатайствовать у императора о принятии Дадиана в подданство России.
Обилие леса в Мингрелии, надежды на судоходность реки Риона до самого моря, предположение о существовании богатых рудников в Мингрелии и, наконец, вызываемое необходимостью округление наших владений в Закавказье были достаточным основанием, чтобы наше правительство не отвергло исканий князя Григория. Не зная, однако же, как будет принята просьба Дадиана, князь Цицианов не обнадеживал его никаким положительным ответом, но просил не спешить переговорами с Портою Оттоманскою.
Турецкая империя, столь страшная соседним государствам до половины прошлого столетия, вызывала со стороны России все усилия к защите своих границ, необеспеченных тогда от внезапного вторжения подвластных султану татарских орд. Последние войны наши с Портою открыли, однако же, слабость сил ее. Внутренние раздоры, неповиновение пашей султану, беспорядок во всех частях государственного управления сделали невозможным возвращение Порты к прежнему могуществу и блеску. С присоединением же Крыма и падением Царства Польского интересы России требовали поддержания дружественных отношений с турецким правительством и сохранения целости Турецкой империи, с тою целью, чтобы иметь соседа слабого, успокоивающего нас от всяких со стороны его притязаний или предприятий.
Со своей стороны константинопольский двор, видя свою слабость, не только не искал возврата потерянного, но ожидал от России ограждения своих областей от замыслов Франции, и в самом начале настоящего столетия Турция беспрекословно следовала внушениям петербургского кабинета.
Такое влияние России на политическое поведение Порты, по мнению нашего правительства, было для нас гораздо выгоднее, чем занятие столицы Оттоманов, но оно не нравилось первому консулу Франции. Наполеон, не будучи в силах склонить нас на раздел Турции, стал убеждать Порту в неискренности поведения России и в дурных замыслах ее против Турции. Вот причина, почему петербургский кабинет, в опровержение интриг, стараясь не подавать повода к тому, чтобы Наполеон мог свои внушения дивану подтвердить фактами, счел необходимым объясниться с Портою относительно присоединения к России сначала Мингрелии, а потом Имеретин[117].
112
Он был сын Кация II и владел Мингрелиею с 1789 по 1804 г. См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. I, № 113.
113
Письмо имеретинского царя Соломона графу Гудовичу в феврале 1795 г. Геогр. воен. арх., всеподдан. журнал донесений.
114
От 16 апреля 1803 г.
115
См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 897, с. 452 и № 899, с. 453.
116
От 6 июня 1803 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 902.
117
Граф Воронцов князю Цицианову 5 августа 1803 г.