Страница 5 из 13
– Цены покажешь? – Женщина была взволнована, и это было естественно для ситуации, в которой она оказалась.
– Конечно. – Федор отдал ей тетрадку с ценами.
– Так я и думала, – пробежала он глазами почерк Федора. – Так и знала. Все цены ниже, чем мои!
Она метнула тетрадку на прилавок и пошла в свой роллет.
– Бессовестный! – тихо добавила она, сев на табуретку.
Перед тем, как начать бизнес, Федор подсмотрел у нее цены. И только теперь, раскладывая товар, почувствовал свою неправоту. А что ему было делать? Ему уже пятьдесят лет, и он всю жизнь чего-то ждал, а когда кончил ждать и сам пошел навстречу мечте, которая заключается совсем не в бизнесе, а в чем-то другом, в каком-то вечном изменении, которое не описать словами, то сразу же столкнулся с конкуренцией на свою мечту.
Он продолжил приготовления и попытался воскресить в себе бодрость, нужную, чтобы нравиться покупателям, репетировал в уме, каким надо быть неробким и разговорчивым, простым человеком. Когда семена были аккуратно разложены на прилавке и над их рядами выставлены картонки с ценами, Федор затаился в роллете и стал искоса поглядывать на соседей. Продавщица семян прихлебывала чай и беседовала с торговкой справа. До Федора доносились лишь обрывки:
– Представляешь, этот новенький… Я уже пятнадцать лет торгую, а он…
Видя его внимание, она перешла на шепот. Остальные равнодушно читали или чиркали в газетах с кроссвордами. В одном роллете пронзительно грянуло радио, а из эпицентра полоумной музыки вразвалочку вышел мужчина в старой кожанке. Он неторопливо оглядел весь торговый плац, кивая всем, с кем встречался взглядом. Федор опустил глаза, и мужчина подошел к нему, хлопая себя по оттопыренным карманам.
Мужчину звали Михаил. Он продавал всякую всячину от батареек до петард, и был таким разговорчивым, что Федору не удавалось встрять в его неиссякаемый, плавно переходящий с одной темы на другую, рассказ. Понимание еще удерживалось, когда излагались подробности бизнеса и случаи с покупателями, но когда пошли детали юности Михаила, Федор отрешился от гипнотического речитатива, положенного на музыку из радио, и упал в поток своих мыслей. Появились первые покупатели, большей частью пожилые, которые с деловой страстью исследовали ассортимент Федора, и совершали первые покупки. У них рождались предсказуемые вопросы о качестве семян, и Михаил пускался расхваливать каждое растение, – и огурцы, и астры, и горох, – чем, на взгляд Федора, скорее отпугивал клиентов.
Многие люди не доверяли новым ценам и брали семена из роллета напротив, чем облегчали Федору чувство вины.
Прибыль сама подсчитывалась в уме, притом сразу до конца весны, и заработок получался таким большим, что Федор весь день не мог избавиться от образа денег и мечтал, как поступит с выручкой.
Когда продавцы один за другим начали жевать, Федор тоже достал обед и освободил под него место на прилавке. Обед был скромным – кусок хлеба с колбасой и банка аджики. Собак стало больше, они теряли терпение и вставали лапами на прилавки. Федор угостил одну рыжую натертым аджикой кружком колбасы, но она понюхала и убежала, оставив колбасу лежать в слякоти. Пришлось Федору выйти и поднять. В него врезались серые глаза конкурентши. Вдруг она выпалила:
– Если он только по выходным, так что же, получается, от дани освобожден? Надо про него сказать!
После этих ее слов все продавцы встрепенулись и высунули головы из своих роллетов, недоверчиво глядя то на Федора, то на женщину. Федор понял, что ему угрожали какими-то неприятностями, но значения не придал, списав все на мелкую жажду мести.
Все разъяснил Михаил.
– Слышал, что Светлана про тебя сказала? – наклонился он в роллет Федора. – Готовься дань платить.
– Какую еще дань? Кому?
– Рэкетирам. Мафии.
Федор поднялся с табуретки. Подкрашенный зелеными тенями взор Светланы жадно присутствовал при их разговоре. У Федора внутри забилось тоскливое сердце предчувствия.
– Настоящей мафии? Бандитам?
– Конечно.
– Это что, шутка?
Федор улыбнулся, ожидая, что и Михаил улыбнется в ответ. Он уже много лет не слышал ничего о мафии и подумал, что так Михаил в шутку обозвал какой-то государственный орган.
– Никакая не шутка. Нам здесь не до этого. Все очень серьезно.
Михаил действительно сделался важен и строг. По Федору ползла тревога, но он все равно не верил, что проблема такая серьезная, как ее рисует Михаил, тем более что уже немного знал его трепливый нрав.
– Мне все равно не верится. Какой сейчас год? Откуда взяться бандитам? Порядок же всюду!
– Уж поверь, Федор, не зря говорю.
– И что, Светлана с ними связана? Хочет натравить их на меня?
– Нет, ты не так понял, – всколыхнулся Михаил. – Мы все им платим. Весь рынок.
Это было уже совершенно невероятно. У Федора возникло ощущение, что он очутился не в той стране. Все перестало быть похожим на правду.
– Так что же вы в милицию не обратитесь?
– Ты думаешь, мы полные олухи? Милиция тоже с ними!
Михаил как будто начал обижаться отсутствием у Федора благоговения.
– Они приходят каждую среду, когда мало покупателей, и, как я понял, Светлана попросит бандитов, чтобы тебя тоже данью обложили, ради справедливости.
Такая справедливость Федору не понравилась.
– И сколько процентов требуют бандиты? – спросил Федор.
– Они не берут процент, – ответил Михаил, – они берут фиксированную плату.
– И сколько же?
Михаил назвал цифру, которая обезоруживала своей ничтожностью.
– Очень недорого, – удивленно сказал Федор. – Разумная цифра.
Михаил широко осклабился черным ртом.
– Да, да, и я тоже так говорю – нам грех жаловаться, цифра действительно разумная!
Он так оценил взаимопонимание, что даже позволил себе приобнять плечо Федора.
– Это не цифра, правда? Мафия человеколюбива! Она прекрасно понимает, как тяжело нам достаются деньги!
Федор размышлял дальше.
– Любопытно, а сколько всего здесь продавцов? Человек двести?
Михаил поворочал головой:
– Меньше, наверняка меньше. Может, сто?
– Даже если со всех собрать, – считал Федор, – то сумма все равно будет не очень велика.
– Это для кого как, – не согласился Михаил. – Для меня велика.
– Для меня тоже, – объяснял Федор, – но для бандитов? Ты же говоришь, что их целая мафия? Зачем им напрягаться ради такого пустяка?
– Когда к тебе придут, у них и спросишь, – сердито выговорил Михаил. Ему надоело, что Фелор относится с подозрением ко всему, что слышит. Он не любил въедливых и не понимал, откуда берется склонность лезть не в свои дела.
– Пойми, мне просто хочется разобраться. Случай же особый!
– Пойду работать, – ответил Михаил, – а то люди думают, что меня нет на месте.
Он вернулся в свой роллет, вжав шею в шелушащийся воротник, и сделал радио громче.
После обеда продажи упали. Ум Федора механически пересчитал прибыль, и будущее уже не казалось таким богатым, тем более с поправкой на дань. Он решил не платить бандитам, чтобы заработать хоть что-то. Ему представлялось несложным уговорить мафию, сославшись на плохие продажи.
Светлана лакала чай и строила всем хитрые глазки.
2
Вечером Федор не мог расслабиться и отдохнуть. Его не отпускала тревога. Он включил боевик, но силачи в боевике отвлекли его от сюжета и заняли все мысли. Во время ужина они становились между ним и женой прямо на стол. Когда Федор вложил голову в подушку, то увидел, как железный прут ломает ему ноги. За прутом тоже стоял один из безлицых силачей, входящих ростом в небо. Федор вздрогнул и открыл глаза. Он понял, что с ним происходит.
– Я боюсь, – сказал он черной комнате.
– Кого? – сонно спросила жена.
Он усыпил ее, погладив по большой голове, и сам притворился спящим. Комната стрекотала ночными звуками, похожими на роение внутри стен, и звуки эти только усиливали тревогу. А ведь раньше Федор даже не подозревал, что способен бояться. Последний раз он боялся в армии, но с тех пор здорово повзрослел, поэтому думал, будто был себе хозяином. Будто жил по своей воле и делал, что хочется. А на самом деле жил, уклоняясь от столкновений с тем, что над ним властно, жил, уклоняясь бояться. Бояться было неприятно, а знать, что боишься, еще неприятней, поэтому Федор прогнал силачей из мыслей и постарался надумать черноту, чтобы скорей заснуть. Сон не давался так легко, – когда Федор менял бока, силачи возвращались. Против них ничего не придумывалось, они его неизбежно ловили и наказывали.