Страница 105 из 108
В августе 1918 года Семён Александрович Верещагин находился в своём доме в деревне Гарь. Накануне он копал картошку раннего сорта. Она ещё была мелковата, но старая картошка закончилась. Мука тоже была на исходе. Пока копал картошку, на улице дул сильный ветер, и он видимо, простудился: голова гудела, появился кашель. Он полечился липовым мёдом, и решил сегодня не выходить на улицу. Кроме Семёна Александровича дома находился только сын Серёжа. У него тоже было плохое самочувствие, туберкулёз не отступал. Все дочери: Мария, Павля, Катя, Соня и Лариса, ушли с утра в лес за грибами и за ягодами. С ними ушёл так же и сын Коля, ему отец выдал пистолет, чтобы охранял сестёр, ведь время было тревожное. Другой пистолет взял сын Петя. Он с деревенскими парнями уехал на рыбалку, на реку Ухру, которая от деревни Гарь была далеко, за двадцать вёрст. А служанки Матрёна и Люся, с деревенскими бабами, в этот день, уехали в Данилов купить себе что-нибудь из одежды.
Дверь в дом Верещагиных была заперта и в неё кто-то постучал. Семён Александрович выглянул со второго этажа в открытое окно и увидел Василия Калачёва с каким-то мужиком. После того, как по ходатайству Верещагина, его освободили досрочно из тюрьмы, большевики назначили Калачёва участковым милиционером по Бабаевской волости, так как он был из бедняцкой семьи. Милицейской формы ему не досталось, на голове была только фуражка, оставшаяся от прежней полиции.
- Что надо? – спросил Верещагин.
- Открывай или сам выходи, - громко крикнул участковый.
По его движениям и по красному лицу Семён Александрович понял, что он выпивши.
- Я болею, приходи завтра.
- Нет, тебя велено доставить в Данилов сегодня, - настаивал Василий.
Сын Серёжа услышал крики и вышел из своей комнаты. Он хотел защитить отца и прогнать, непрошеных гостей. Был Серёжа очень истощён и слаб от туберкулёза, но настроен решительно. Чтобы не беспокоить сына, Семён Александрович велел ему идти в свою комнату, а сам открыл дверь. Участковый дохнул на него винным перегаром:
- Запрягай лошадь, а то пойдёшь пешком. Ты, барин, арестован.
- За что? Предъяви ордер на арест, - потребовал Верещагин.
Никаких документов Василий предъявить не мог, а пригрозил пистолетом. Лошадей у Верещагина в конюшне не было: на Горбунке уехал на рыбалку Петя, а кобыла находилась у Саши в Данилове. Калачёву самому не хотелось идти семь километров пешком, и он насильно забрал лошадь у Черновых. Все соседи, которые стали свидетелями ареста Семёна Александровича, стыдили Калачёва, ведь его семье всей деревней помогали, а Верещагины помогали больше всех.
- За что, Васька, ты хочешь арестовать своего благодетеля? – спрашивала его бабушка Дуня Чернова. Она вышла из дома в переднике, видимо хлопотала на кухне.
- Не бери грех на душу, он же освободил тебя из тюрьмы, а ты свинья не благодарная, - ругалась она.
В Данилов Семёна Александровича привезли прямо на вокзал. На перроне толпились такие же пожилые люди, как и Верещагин. Их охраняли местные солдаты. С Даниловского уезда собирали бывших помещиков, которым в большинстве было за шестьдесят лет от роду. Калачёв передал арестованного конвоирам и уехал обратно.
Более тридцати пожилых людей стояли с узелками в руках. Почти все знали друг друга, раньше этим людям приходилось встречаться на дворянских собраниях. Здесь же был и предводитель Даниловского дворянства Тихменев. Он успокаивал своих друзей:
ДЕМИДОВСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ЛИЦЕЙ В ЯРОСЛАВЛЕ ПОСЛЕ РАЗГРОМА МЯТЕЖА. 1918 ГОД.
- Не беспокойтесь, господа, это какое-то недоразумение. В Ярославле разберутся и отпустят. Конвоиры, солдаты из Даниловского военного гарнизона, тоже не понимали, за что арестовали этих безобидных на вид старичков, и в туалет отпускали их без присмотра, но никто не сбежал. Арестанты долго стояли на перроне, пока не подогнали паровоз с двумя товарными вагонами. В одном, из прибывших вагонов, уже сидели помещики из Любимского уезда, среди них находились и несколько купцов и священников.
В Ярославле арестантов высадили на станции «Приволжье», и оттуда пешком, под конвоем, повели в тюрьму, называемую в народе «Коровники». Идти пришлось через весь город мимо развалин. Ярославль узнать было не возможно, даже церкви, сделанные очень добротно, сильно пострадали от снарядов.
Но здание тюрьмы не подвергалось артиллерийскому обстрелу, потому что во время восстания находилось на территории подконтрольной большевикам. Тюрьма продолжала служить новой власти по назначению. Это мрачное здание с уменьшенными окнами производило на людей угнетающее впечатление. В момент прибытия Даниловцев к зданию тюрьмы, там, у входа уже толпилась очередь арестованных, по внешнему виду
похожих на интеллигенцию. К тюрьме прибывали всё новые и новые колонны.
Даниловские конвоиры под расписку передали своих подопечных тюремным охранникам. Охранники были тоже одеты в обычную солдатскую форму, крепкие парни, выше среднего роста, и по внешнему виду явно были выпивши.
Когда вели по коридору тюрьмы, то арестанты спрашивали этих солдат:
- Где над нами будет суд? И куда писать жалобы на необоснованный арест?