Кровавобородый

Что, если в старом своем гнезде твари эти зализали раны и снова копят силы, выжидают, готовятся? Конечно, ничего с этим не сделать, не идти же наугад через жуткую пущу, где и стороны света-то не определишь толком, в расчете на то, что где-то там, на южной стороне, натолкнутся они на эту крепость. Да и неизвестно, сколько их там.

Нали обошла костер, села рядом. Кили подумал, она хочет взглянуть на карту, но оказалось, что она смотрит на него.

- Надел бы броню, - сказала она и, не дав ему ответить, добавила: - Не один ведь на свете живешь. Эльфка твоя, думаешь, обрадуется, если ты погибнешь?

Отчего-то Кили не рассердился на эти слова, как на подобные речи любого другого, от Балина до матушки. Что-то связало их, видно, той ночью, когда они чужие души ласкали в телах друг друга, и с ней можно было говорить даже о том, о чем он и сам с собой не смог бы.

- Я вряд ли ее еще когда-нибудь увижу, - ответил он, глядя в огонь. - Она не узнает, жив я или нет.

Быть может, он невольно ожидал, что она не согласится, разубедит его, велит верить в хорошее, но Нали не стала.

- Ладно, тогда для меня надень, - сказала она вместо того. - Не жениться на мне ведь прошу. Неужто кольчугу надеть - так трудно?

С ветвей над головой вдруг раздался колючий и тревожный посвист ястреба, снова и снова. Не зная, с кем именно согласился, Кили достал со дна мешка своего кольчугу, что эреборские мастера ему подарили перед походом, и надел.

- Довольна?

Девушка оглядела его и улыбнулась углом рта.

- У нас в Железных Холмах лучше плетут, - сказала она, тронув синим камнем отделанный ворот его кольчатой рубахи.

И тут из-за деревьев полетели стрелы.

Толкнув бездоспешную Нали на землю и закрыв ее собой, Кили крикнул, поднимая спящих и против всей правды в мире надеясь, что стрелки промахнулись, что не все стрелы нашли свою спящую, беззащитную цель. Он едва успел выдернуть из чудом оказавшихся под ладонью ножен меч, чужой чей-то, и привстать на колени, когда на поляну хлынул враг.

Орки. Сжившиеся с лесом, они научились тишине, подобрались беззвучно и разом со всех сторон. За то мгновение, что было у него до того, как бросилась на него из красно-серой мглы первая тварь, Кили не успел оглядеться и понять, сколько же шедших с ним остались лежать, прибитые к земле первым предательским залпом. Бросившегося на него орка не успевшая подняться Нали ловко ударила ногой под колено, и тот полетел на землю, на выставленный Кили меч. Он едва высвободил клинок, когда ятаган второго нападавшего рассек воздух прямо над его головой, прочесав волосы на макушке. Откатившись в сторону и на ходу вырвав из своих ножен второй меч, он вскочил на ноги, и тут же прыжком развернувшаяся тварь вновь кинулась на него. Костер горел за спиной орка, и черным против красного Кили различил жуткой пилой тянущийся по его плечам и рукам железный гребень. Кривой орочий клинок грянул о его меч, раз, и второй, и третий, с яростной мощью колющего дрова топора, и ни разу Кили не сумел проделать как по-писаному получавшийся у него на уроках с Двалином прием: одним клинком принять удар, позволить мощи столкновения повести себя по кругу и вывернуть вторую оружную руку в распахнутое навстречу удару вражье тело. Орк был чудовищно силен, его сила сминала и давила, и у Кили никак не получалось достать его.

А из темноты за деревьями редким, но страшным дождем по-прежнему сыпались стрелы. Били в неприкрытые спины его спутников, занятых схваткой, не способных заметить и уклониться… Нужно было добраться до лучников, во что бы то ни стало добраться до них, сейчас.

Еще раз грянули друг о друга гномий и орочий клинки. Брызнули искры, на лезвии меча Кили осталась зазубрина. Еще пара подобных столкновений - и клинок сломается, наверняка. Кили прыгнул в сторону, пропустив мимо себя очередной удар. Орк был выше ростом, бил сверху вниз со всей силищей, которую тяжелый ятаган его обретал за то время, что со свистом падал на противника, и для каждого своего широкого замаха тварь высоко поднимала руки. Этим можно было воспользоваться. Поймав следующий выпад коротким правым клинком, Кили вихрем развернулся и устремил левый, длинный меч в открытый бок орка. С громким рыком тот махнул ятаганом назад и успел отбить, а Кили от силы столкновения попятился на несколько шагов и едва не потерял равновесие. В спину ему дохнул сухой жар костра, и, обоими клинками зачерпнув золу, алый уголь и тлеющие головешки, Кили швырнул их в голову бросившемуся вперед орку. Дикий вой перебил лязг и звон оружия вокруг, тварь покачнулась, рукой закрывая обожженное лицо, и Кили прыгнул вперед и рубанул его через грудь. Захрипев, орк повалился на землю. Меч Кили застрял между разрубленными пластинами доспеха, и, не сумев вырвать клинок, он оставил его и бросился с поляны в чащу, туда, откуда били стрелы.

Ветки хлестали по лицу, глаза трудно отвыкали от огненного света на поляне. В спину вдруг как камнем ударило, Кили посунулся вперед, но устоял на ногах. Боли не было - выдержала кольчуга, хоть и не из Железных холмов. Еще одна стрела свистнула мимо - поторопился стрелок - и тут Кили заметил его в темноте под деревьями. Ринулся вперед, рассек лук и державшую его руку, захрипевший гоблин повалился на колени, и Кили добил его ударом в горло, над самым краем доспеха. Совсем рядом затрещали ветки, торжествующий вопль Гимли показал, что смерть настигла еще одного врага. Кили повернулся туда и увидел, как разом четверо орков бросились к молодому гному с освященной костром прогалины. В окровавленной рубахе, с одним только ножом в руках - не успел, видно, схватить секиру, когда все началось - Гимли не выстоять было в такой схватке. Но тот, конечно, не видел этого.

Кили бросился к нему. Двое заметили его, ринулись навстречу, оставив Гимли с двумя другими. Они не чета были тому орку в страшных латах пилой: Кили легко поймал мечом выпад первого, пинком под колено выбил его из равновесия, ударил - и орк больше не встал. Второй метнулся в сторону, чтобы не споткнуться о тело мертвого соратника, и Кили достал его концом клинка в голову, развернулся броситься к Гимли, но не успел.

Одетые железными гребнями руки обхватили его поперек груди, стиснули так, что ребра продавило внутрь. Кили рванулся, но было не освободиться. Кто-то бросился ему на выручку, он поймал краем глаза движение рядом, но чудом живой еще орк отшвырнул нового противника в сторону ударом своей лезвиями оперенной руки. Близкий отсвет костра окровавил отражением нож в его поднявшейся Кили к шее лапе. Тот со всей силы откинулся назад, наугад ударил затылком в лицо нападавшего, и нож вместо того, чтобы рассечь ему горло, ободрал шею и со свирепой силой раскроил ему подбородок, щеку и нос. Боль как стрелой навылет пронзила голову, перед глазами полыхнуло белым. Зарычав, орк боднул его железным лбом в затылок. Колени зарылись в мягкую землю, Кили едва успел откатиться в сторону, когда ударивший ятаган врубился туда, где он только что лежал. С трудом он сумел отыскать среди корней и подобрать свой меч и, когда гоблин бросился в новую атаку, рванулся с земли вперед и в сторону, замахнувшись клинком как секирой, и орк рухнул мертвый с перерубленной шеей. Вдруг стало очень тихо.