Страница 17 из 21
Обманутый и ошалевший муж, с трудом вникая в содержание, прочел:
«Гражданину Фуресу, лейтенанту егерей.
Каиру Штаб-квартира, 28 фримера VII года.
Гражданину Фуресу, лейтенанту 22-го полка конных егерей, предписывается первым же дилижансом выехать в Розетт для того, чтобы в последующем убыть в Александрию и там сесть на бриг, который предоставит в его распоряжение командующий флотом, после вручения оному настоящего приказа.
Указанному гражданину надлежит доставить прилагаемые депеши, которые он вскроет только после выхода в море и в которых найдет необходимые инструкции.
Ему вручается сумма в три тысячи франков на расходы, связанные с выполнением задания.
По распоряжению главнокомандующего
Подпись: Бертье».
– Вы уезжаете из Каира через час, – добавил генерал. – Карета и эскорт уже готовы.
– Я сейчас же пойду скажу жене, чтобы поскорее собиралась, – сказал Фурес.
Бертье даже подскочил:
– Вы хотите ехать с женой?! И думать не смейте! Взять ее в подобную командировку – это верх безумия! Подумайте о том, что в море вас могут перехватить англичане. Представьте себе, каким опасностям вы хотите ее, бедную, подвергнуть! Дорогой мой, опасность велика: она может стать жертвой случайного выстрела, она может оказаться в руках офицеров флота его британского величества, которые, вы не можете этого не понимать, находятся в море уже несколько месяцев и так истосковались по свежей плоти! Будьте же разумны и оставьте эту затею. Мы здесь присмотрим за гражданкой Фурес!
И тогда лейтенант, очень гордый своими «особыми заслугами, позволившими ему выйти из тени», отправился укладывать чемоданы.
Жене своей он объяснил, выпятив грудь, что главнокомандующий наконец-то оценил его заслуги. «Но, – как сообщает нам герцогиня д’Абрантес, – Полина, знавшая истинную причину выбора Бонапартом кандидатуры своего мужа, прощаясь с ним, одним глазом плакала, а другим смеялась…»
Глава 7
Англичане прерывают идиллию Бонапарта с Полиной Фурес
Англия помешала мне жить счастливо.
Лейтенант Фурес был человеком со своими принципами. Каждый свой поступок он сопровождал соответствующими церемониями, которые должны были подчеркнуть важность деяния и усилить его блеск.
Имея в своем распоряжении слишком мало времени, он стал лихорадочно обдумывать, какой бы, пусть маленький, праздник устроить, чтобы придать своему отъезду хотя бы видимость торжественности. И в голову ему тогда пришла мысль организовать вместо «прощального ужина» с женой небольшой «прощальный праздник любви»… Подозвав Полину, он на своем ужасном военном жаргоне изложил ей свой план. Получив желанное одобрение, он подвел жену к кровати, и они сразу же начали свой семейный праздник…
«Целый час, – пишет Леоне Дешам, – супруги вкушали наслаждение из кубка любви». А затем автор добавляет с неуместным лиризмом: «Ноги Полины, задранные вверх, как бы посылали прощальный привет прошлому, с которым ей предстояло порвать…»69
Наконец Фурес, «покинув райские кущи сладострастия, опустился на грешную землю», не подозревая того, что резвился он с Полиной в последний раз…
В пять часов вечера, опьяненный собственной значимостью и полагая, что судьба и впрямь уготовила ему особое предназначение, он с легким сердцем покинул Каир.
Между тем, едва рассеялась «пыль, поднятая копытами лошадей конвоя», из соседнего дома вышел Жюно и направился в дом Полины.
Молодая женщина пребывала еще в том состоянии, в котором оставил ее лейтенант после сеанса прощания.
Запахнувшись в пеньюар и еще не отдышавшись полностью, она встретила Жюно.
Тот, прищелкнув каблуками, отдал честь и выпалил фразу, которую Бонапарт предусмотрительно заставил его выучить наизусть:
– Гражданка, генерал просит вас отужинать с ним сегодня во дворце Эльфи-бея.
Полина, хотя и несколько удивленная такой стремительностью, согласилась:
– Я приду! – ответила она.
Вечером, сидя по правую руку от главнокомандующего, «она очаровала красотой своей всех гостей, собравшихся в ее честь»70. Со свойственной женщинам необычайной способностью адаптироваться в любой ситуации, она сумела сразу же войти в роль фаворитки. Когда подали десерт, все уже считали ее хозяйкой дворца…
В полночь, стоя рядом с Бонапартом у дверей салона, она прощалась с гостями…
Когда все ушли, главнокомандующий, проявивший себя во время ужина нежным и предупредительным кавалером, отвел молодую женщину в спальню и в ознаменование встречи занялся с ней тем же самым, чем Фурес занимался на прощание…
А пока во дворце Эльфи-бея любовники, совсем потеряв голову, наслаждались друг другом, наш лейтенант катил в направлении Александрии. В Ом-Динар, где была первая остановка, он распечатал конверт, который вручил ему Бертье, и прочел приказ, касающийся его задания:
«Каиру Штаб-квартира, 27 фримера VII года.
Судно, на борт которого Вы подниметесь, доставит Вас на Мальту. Там Вы вручите прилагаемые письма адмиралу Вальневу и генерал-губернатору Мальты.
Командующий флотом на Мальте немедленно выделит в Ваше распоряжение корабль, который доставит Вас в один из портов в Италии, который он сочтет самым безопасным; оттуда Вам надлежит немедленно и как можно скорее добраться в Париж и вручить правительству прилагаемые депеши.
В Париже Вам надлежит пробыть восемь дней; после чего Вам следует немедленно вернуться в один из портов Неаполитанского королевства или в Анкин.
Не заходя в Александрию, Вы должны будете пристать с кораблем в Дамьете.
Перед тем как уехать, Вам предстоит увидеться с одним из моих собратьев – членов Законодательного собрания; он вручит Вам все бумаги издания, которые выйдут начиная с мессидора.
Рассчитываю на Ваше усердие во всех неожиданных событиях, которые могут произойти при выполнении полученного Вами задания, а также на то, что Вы сумеете благополучно доставить депеши правительству и привезти мне ответы.
Подпись: Бонапарт».
Этот документ, который произвел очень сильное впечатление на Фуреса, поставил много вопросов перед историками: неужели Бонапарт считал возможным совершить такое плавание в то время, когда англичане хозяйничали в Средиземном море и их корабли постоянно маячили перед Адександрией? Это кажется маловероятным. Да к тому же в депешах, врученных Фуресу, содержались не такие уж важные донесения: о захвате Суэца генералом Боном, об экспедиции Дезекса в Верхний Египет, об организации армии, о сосредоточении турок в Сирии. Выходит, для того, чтобы убрать подальше мужа госпожи Фурес, Бонапарт, не колеблясь, жертвовал боевым кораблем и его экипажем…
Как заметил Марсель Дюпон: «У великих людей иногда бывают такие слабости, перед которыми простой честный человек пасует…»
28 декабря Фурес поднялся на борт посыльного судна «Охотник», которым командовал капитан Лоран.
Тот не стал скрывать от лейтенанта трудностей предстоящего плавания.
– Прямо перед нами, – сказал он, прежде чем дать команду сниматься с якоря, – находится английская эскадра в составе трех многопалубных кораблей и двух фрегатов. Не хочу быть пессимистом, но думаю, что прорваться через эту армаду у нас один шанс из четырех. В любом случае мы сможем выйти в море только ночью. «Охотник» – прекрасный парусник, и, если мы потушим все огни, ветер останется благоприятным и мы не нарвемся на них, на рассвете мы будем милях в шестидесяти от них. Тогда у нас появятся кое-какие шансы уцелеть.