Дезертир

— Сними-ка платок, — велел Флаэрти.

— Зачем?.. — угрюмо спросил Эйра.

— Снимай.

— Не хочу.

— Что у тебя там, ожог на всю морду?.. Не стесняйся, хочу знать, с кем разговариваю.

Парень с закрытым лицом и армейской винтовкой. Да у него секретов должно быть побольше, чем у Флаэрти. Даже завидно стало. И любопытство проснулось, настоящее, живое: что за парень? Куда и откуда?..

Эйра отступил на шаг с каким-то странным вздохом, потянул платок вниз, обнажая кожу. Она оказалась чистой — ни шрамов, ни ожогов. На широкой квадратной челюсти темнела короткая щетина, становясь реже только вокруг крупных, словно лазером вычерченных губ. Губы сложились в усмешку, Эйра подцепил очки и сдвинул их на лоб. Глаза оказались тёмные, с длинными ресницами, молодые. Ему вообще на вид было лет двадцать пять, не больше.

Он стоял, смотрел с мрачным вызовом: любуйся, мол. Флаэрти округлил губы, чтобы присвистнуть, но загляделся и забыл, что хотел. Эйра оказался вдруг так хорош, что Флаэрти рядом с ним сам себе показался старым и потасканным. И сразу стало понятно, почему Эйра прятал лицо. Такое лицо. В условиях дефицита женщин любая мало-мальски симпатичная рожа сулила её обладателю большие проблемы… или здорово облегчала жизнь, если обладатель симпатичной рожи желал пользоваться выгодами своего положения.

— Устраивает? — спросил Эйра.

— Чего?.. — хрипло переспросил Флаэрти, сухо облизнувшись.

— Устраивает? — громче повторил Эйра и кивнул на винтовку. — Отвезёшь?..

Он явно понимал, какое действие оказывает на людей. В движении его лицо завораживало ещё сильнее. Флаэрти моргнул, прогоняя оцепенение, глянул на винтовку в руках.

— Отсюда, — хрипло начал он, кашлянул, заговорил нормально: — Отсюда до Ньюфаундленда шестьсот километров. Через пустыню не проберёшься, только в обход, по суше. Через Принс и Кейп-Бертон.

— Мне всё равно, — Эйра пожал плечами, опустил глаза. У него на скулах проступил лёгкий румянец.

На плитке зашумел чайник, звеня крышкой. Флаэрти уложил винтовку обратно в футляр, снял чайник, поставил на стол. Эйра проследил за ним, ничего не сказав.

— Так, давай… давай завтра обсудим. На свежую голову, — сказал Флаэрти, понимая, что сейчас он точно ничего не будет решать. Ему хотелось пялиться на Эйру, как подростку на сиськи первой подружки. Он отвернулся к стеллажу с консервами, чтобы отвлечься, наугад взял две банки, поставил на стол.

Эйра сунул руки в карманы шинели.

— Значит, я переночую, — сказал он, то ли спрашивая, то ли констатируя.

— Можешь вернуться наверх, если хочешь, — предложил Флаэрти с нервным смешком.

— Не хочу, — тот глянул на него из-под ресниц, настороженно, будто ждал чего-то.

Флаэрти уже сам хотел предложить ему завязать обратно платок, потому что с такой мордой… с таким лицом опасно было ходить. И неприлично. Лицо было… красивым, — вспомнил он странное слово. Красивым. Запоминающимся. Блестящие глаза, тёмные, идеально раскрытые, смотреть в них было всё равно что держаться за провод под напряжением — от каждого взгляда внутри что-то простреливало поперёк грудины, тяжёлым комом сваливалось в живот.

— Ну оставайся, — сказал Флаэрти, чувствуя себя каким-то внезапно отупевшим, будто ему вкололи качественный транк.

— Просто так?.. — недоверчиво спросил Эйра.

— Если отсосёшь, мы в расчёте, — сказал Флаэрти.

Сказал и мгновенно пожалел о своих словах, потому что у Эйры из-под ресниц сверкнул злой огонь. Он качнулся на каблуках, сжал губы и скинул шинель. Шагнул вперёд, взял Флаэрти за ремень. Лицо у него было красным. Смотреть на него вблизи оказалось ещё хуже. Стали видны длинные густые ресницы, загнутые на кончиках, прямой нос с сиротливой родинкой на спинке, бледные веснушки под глазами, рассыпанные, как крупа.

Эйра взялся за пряжку и рывком потянул её на себя. Злость исчезла, как по щелчку, его лицо стало спокойным, каким-то отстранённым и деловым.

— Э, э, тихо, — Флаэрти взял его за плечи, удержал, отодвинул от себя. — Я пошутил.

Эйра застыл на мгновение, потом недоверчиво поднял глаза.

— Ты бы что… ты бы серьёзно… — начал Флаэрти, против воли представляя себе, что бы этот рот мог с ним сделать… Картины в мозгу мелькали яркие, бесстыжие и горячие.

— Тоже плата, — сказал Эйра, изучающим взглядом сканируя лицо Флаэрти. — Не хуже других, а ты не первый, кто предлагает.

— Я пошутил! — раздражённо сказал Флаэрти и отстранил от себя парня. — Короче, я тебя отвезу. Ночёвка в счёт оплаты, — он кивнул на раскрытый футляр винтовки. — Жрать хочешь?

— Хочу, — прямо сказал Эйра, не отводя взгляд. — Как тебя зовут?

— Флаэрти, — буркнул тот.

Они ели молча, грохоча ложками каждый в своей жестянке. Флаэрти достались макароны в томатном соусе. Он любил макароны, но даже любимая еда не радовала. Его распирало от вопросов, но он чётко решил: это не его дело. Довезёт до архипелага — и вернётся. Там, говорят, хорошо. Там, говорят, даже радиостанция есть. Вот поглядит, как люди живут — и обратно, пока баржа способна его кормить, а он способен через цепочку обменов копить себе на безбедную жизнь, собирая в железный чемоданчик шприцы, ампулы с пенициллином, хинин, морфин, аспирин и так далее. Может, он накопит столько, что откроет аптеку в приличном месте. А может, даже хватит, чтобы завести себе женщину. Купить у родителей подросшую девчонку, если на него ни одна свободная не позарится. А может, и позарится. Что — он мужик не старый, не урод, член стоит. Что ещё нужно?

Эйра ел молча, иногда поглядывал из-под бровей то на Флаэрти, то на жилище. Когда выскреб остатки, обсосал ложку. Флаэрти, едва глянув на это, отвернулся.

Спать легли молча, не раздеваясь. Эйра укрылся своей шинелью, Флаэрти закутался в одеяло едва не по брови. Лежал, слушал, как за стальными переборками и тоннами песка в металл вгрызаются твари. Смотрел, как от вибрации и движения воздуха под потолком качаются лампочки. Его единственное воспоминание из другой, прошлой жизни, было про лампочки. Они качались на каких-то колючих зелёных ветках. Красные, синие, жёлтые… Маленькая гирлянда. В своей памяти он слышал невнятные голоса и весёлый шелест бумаги. Почему именно весёлый — он не помнил. Но, может, потому он и любил читать книгу, шуршать страницами, перелистывая одну за другой.

— Флаэрти, — шепотом позвал Эйра.

— Ну.

— Сколько тебе лет?

— Какое тебе дело, — ворчливо отозвался тот. — Сто.

— Ты помнишь, что было раньше?..

Флаэрти перевернулся на спину, недовольно глянул на парня. Тот лежал, таращился в полумраке. Вокруг глаз были чёрные следы от резины очков: енот, да и только.

— Когда — раньше? — спросил Флаэрти.

— До астероида.

Флаэти шумно вздохнул, подложил руку под голову.

— Нет. Не помню. Помню только, как сейсмический шок начался. Всё ходуном ходило. Небоскрёбы попадали, — он изобразил ладонью, — друг на дружку. Как домино. А потом, сказали, море ушло. Море ушло — цунами пришло. Потом начались торнадо. Принесли песок…

Эйра вздохнул, глядя на него, будто тот рассказывал ему сказку.

— А потом твари полезли, — сказал Флаэрти. — Я слышал, астероид занёс на Землю какой-то вирус. Раньше не было ни железных мух, ни саранчи. Тараканы знаешь, какими были?.. С ноготь.

— С ноготь?.. — недоверчиво спросил Эйра.

— Я не видел, — признался Флаэрти. — У меня только кошка была. Софьей звали.

— Что с ней стало?..

— То же, что и со всеми, — сухо ответил Флаэрти. — Тебе-то что? Ты кошек в жизни не видел.

— Нарисованных видел, — возразил Эйра.

— Вот кроме нарисованных, никаких больше и не будет.

Флаэрти повернулся к нему спиной, сердито закрыл глаза. Он не любил вспоминать, что было до астероида.

Он проснулся от того, что Эйра тряс его за плечо. Лампочки тихо покачивались под потолком, скрежетание стихло.

— Чего тебе?.. — непослушными ото сна губами спросил Флаэрти.