Дезертир

Эйра застыл, в темноте было слышно только его дыхание сквозь платок, разрисованный какими-то огурцами. Флаэрти напряжённо вслушивался. Стрёкот был… близко. На этом уровне, заглушённый многометровым барханом, он должен был быть едва слышен. Но рядом что-то скреблось в железные борта, глухо чирикало, взвизгивая.

— Что за срань… — прошептал Флаэрти.

— Что случилось?.. — шёпотом спросил Эйра.

— Посвети, — приказал Флаэрти.

— Куда?

— Слышишь звук?.. Где-то рядом. Пошарь по стенам.

Белый луч фонарика скользнул по чёрной лестнице, прыгнул на железную стену с пятнами ржавчины. Бурые чешуйки, вздрагивая, отрывались от неё и кружились в луче света. Стена вибрировала.

— Они грызут её из норы, — прошептал Флаэрти. — Из своей подземной сраной норы!..

— Кто — они? — шепотом спросил Эйра.

— Шевелись, — приказал Флаэрти.

Под палубой было пусто и гулко. Казалось, метры песка давят прямо на голову. Баржа лежала, накренившись, и пол ощутимо уходил вниз и вбок, теряясь в темноте, в которую не доставал, рассеиваясь, луч фонарика. Пространство трюма разделяли герметично запирающиеся переборки. Здесь пахло старым железом, ржавчиной, копотью и керосином. Шаги отдавались от стен громким эхом, каждый звук усилялся, дробился волнами, прежде чем стухнуть.

Добравшись до центрального отсека, Флаэрти перешагнул через высокий порог, пнул ногой дизельный генератор, метко угодив носком ботинка в кнопку включения. Тот вздрогнул и завёлся с глухим тарахтением. Под потолком замигало несколько лампочек, разгораясь по мере того, как генератор набирал мощность, зашуршали лопасти вентиляции. Когда-то она служила для вывода паров нефти из грузовых отсеков, а сейчас просто делала воздух менее спёртым. Приглядывая за Эйрой, который вёл себя спокойно и резких движений не делал, Флаэрти наглухо задраил дверь.

Огромный отсек, двадцать метров в длину, три метра вверх, делили на части примитивные перегородки: деревянные стеллажи из неструганых досок, куски штакетника, подвешенный на тросах под потолком целый ковёр. Грязный, но целый. Гордостью Флаэрти была створка мятых железных ворот, разрезанная на три части и сшитая заново кусками цепи. Художественной ценности во всём этом не было никакой, но зато он избавился от сраного эха и кое-как разделил жилище на зоны: где спать, где жрать, где хранить вещи.

Он жил, правду сказать, с комфортом.

У него был стол из досок, стянутых толстой проволокой и положенных на две пустые бочки. Настоящий набор грубо сколоченных стульев. У него была даже кухня, которую он перетащил из бывшего жилого отсека: тумба с раковиной и рукомойником, тумба с электрической плиткой, ящик с посудой, чайник и стеллажи, забитые консервами. От безделья Флаэрти иногда расставлял их в художественном порядке. Ему нравилось думать о себе, что он не такой утырок, как остальные, и кое-что понимает. У него даже было три книги — и он их читал. У него был даже настоящий матрас — толстый, поролоновый, обёрнутый стёганым ватным одеялом.

Он жил, как король.

— Круто, — сказал Эйра, оглядываясь. Судя по голосу, роскошь его впечатлила. Он шагнул к железным воротам, сшитым цепью, потрогал пальцами гофрированное железо. — Арт-объект… Я бы сам так жил.

— Да кто тебе даст, — хмыкнул польщённый Флаэрти. Эйра обернулся на голос, очки-консервы зловеще блеснули в свете лампочек. Флаэрти мигом согнал довольную ухмылку с лица. Хмуро кашлянул, качнул в его сторону дулом дробовика: — Так, выкладывай, как ты нашёл это место. Будешь врать — прострелю башку.

— Случайно, — отозвался Эйра, и в его голосе послышалась усталость. — Я просто ехал. Увидел, что-то торчит. Решил посмотреть, вдруг найду воду или еду. Мне нужно только переночевать, — спокойно сказал он. — Я уеду утром.

— Уедет он, — фыркнул Флаэрти.

Отпускать парня было бы дикой глупостью. Он же растреплет про баржу. Надо было убить его ещё тогда, наверху. Сейчас его всё ещё можно убить, но жалко было портить кровью жилище.

— Ты не скажешь, как тебя зовут? — спросил Эйра.

— Зачем тебе?

— Просто, — он как-то странно пожал плечами, будто попал в неловкую ситуацию. Постучал носком ботинка по створке ворот, послушал, как она отозвалась. — Слушай, меня никто не подсылал, — заговорил он. — Я уеду утром. Мне всё равно, кто ты, почему прячешься или что прячешь. Мне нужно на Ньюфаундленд. Это правда.

— Что ты там забыл?

— У меня там… родня, — сказал он с заминкой.

— Какая ещё родня?

— Сестра.

— И что за спешка? Умирает она, что ли?

— Да, — Эйра поднял голову и уставился на него непроницаемыми очками и платком в цветастых огурцах. Под ним было видно, как у него шевелится подбородок, когда он говорит. — Она умирает. Хочу успеть повидаться.

— Знаешь, сколько я таких жалостливых историй слышал за свою жизнь, — раздражённо сказал Флаэрти. — Сто раз. Но мне одного раза хватило, чтобы усечь, что жалость, млять, убивает. Какое мне дело до тебя и твоей сраной сестры?

— Ты спросил — я ответил, — отозвался Эйра.

Флаэрти устал стоять, держа его на прицеле. Ему хотелось лечь, вытянуть ноги и закрыть глаза. Нет, сначала — умыться… Поужинать, а потом лечь и вытянуть ноги. Но пока тут чужак, не уснёшь. Запереть его где-нибудь, что ли?..

Он снял с локтя дробовик, повесил его на крюк, вбитый в борт.

— На чём ты туда собрался? — спросил Флаэрти, заглядывая в пустой чайник. Там на донышке плавала вода с белым минеральным налётом. Он взболтал её, вылил в кадку с пластиковым бамбуком. — С вездеходом ты попрощался, когда оставил его снаружи. Твари оставят от него только скелет. Они даже шины жрут.

Эйра, перестав быть мишенью, слегка расслабился, опустил плечи.

— Я не знал, — сказал он. — Я слышал, что в пустыне опасно, но про такое никто не говорил.

— Никто не говорил, потому что тех, кто видел — сожрали, а кто всё-таки видел — видел издалека. Стой тут.

Флаэрти взял чайник, скрылся за перегородкой. Аккуратно наполнил его водой из пластиковой канистры. При таком богатстве у него не было проблем с питьевой водой, он мог даже позволить себе пить чай, если хотелось.

— Пешком никуда не дойдёшь, — сказал Флаэрти, возвращаясь и ставя чайник на плитку. — Ближайший город в ста километрах, остальные дальше. Ночью тебя просто сожрут.

— А у тебя есть машина? — спросил Эйра.

— И не одна, — с чувством превосходства сказал Флаэрти.

Песочная саранча исправно снабжала его чужими машинами. Выжирая людей, как мякоть из ореха, они оставляли кузов лишь слегка погрызенным. Флаэрти подбирал машины, буксировал до баржи и загонял в кормовой отсек, самый близкий к поверхности. Там потрошил их, собирал одну из двух-трёх. Потом продавал, оттащив на буксире. Много за них не давали, брошенных машин было навалом на всех дорогах. Но однажды он удачно выменял Додж на книгу про сопляка, которому по случайному везению достался морской корабль по имени «Пилигрим».

— Отвези меня на Ньюфаундленд, — внезапно предложил Эйра. — Я заплачу.

— Чем? — с интересом спросил Флаэрти, ощупывая взглядом его фигуру. — У тебя пулемёт в штанах?.. Я бы взял.

Эйра отогнул полу шинели. К ней был пристёгнут ремнями длинный плоский футляр с армейской маркировкой.

— Ого, — сказал Флаэрти.

Эйра отстегнул пряжки, положил футляр на стол. Отщёлкнул замки и поднял крышку. Флаэрти уже знал, что там увидит, и приблизился, едва сдерживаясь, чтобы не вытягивать шею от любопытства.

Внутри лежала почти новая, ухоженная снайперская винтовка ХМ2035.

— Где взял?.. — жадно спросил Флаэрти.

— Моя, — коротко ответил Эйра. — Будет твоя, если отвезёшь на Ньюфаундленд.

Такая игрушка стоила целое состояние. Дороже, чем вся баржа с керосином. Флаэрти вынул ствол из футляра, взвесил на руках. Лёгкая — неудивительно, что Эйра таскал её, не напрягаясь. Вот только с рук такую не купишь. Флаэрти посмотрел на парня.

— Твоя? Ты ещё скажешь — купил?..

— Украл, — тот не стал врать.