Страница 5 из 7
Примеров подобных современных мифологических конструкций достаточно много. Так, Э. Дэвис обращает внимание на то, что современные субкультуры (рокеры, хиппи, панки, скинхеды, футбольные команды, рэперы, рейверы и т. п.) с точки зрения антропологических характеристик представляют собой новые племенные союзы, средствами идентификации которых становятся уникальные ритуалы, комбинирующие сленг, музыку, язык тела и тайные знаки (готический пирсинг, африканские украшения, татуировки и др.), что позволяет данным сообществам противостоять тенденциям диффузности жизни современной культуры.
Современный трайбализм существует так же на уровне «медиа-племен» виртуальной среды, представленных хакерами, диджейскими коллективами и радиопиратами.
Эпические продукты киноиндустрии (цикл фильмов о Гарри Поттере, «Хроники Нарнии», «Властелин Колец» и др.) функционируют в качестве современной мифологии, порождая сообщества поклонников и постмодернистские костюмированные карнавалы.
Вокруг различных направлений современной трансовой музыки складываются всевозможные экстатические культы, воспроизводящие схемы шаманских камланий и способствующие вовлечению своих адептов в единое пространство социальной коммуникации и конструирование новых моделей идентичности.
В контексте актуальной практики мифологизации также может быть рассмотрено значение современных уфологических теорий. Как отмечает один из исследователей данного феномена Дж. Салиба, существуют очевидные параллели между структурой мифа и содержанием историй об НЛО: наличие трансцендентного элемента и тайны (НЛО как символ неба выступает в качестве синонима божественного), вера в божественное начало (пришельцы выступают в качестве особых посланников вселенной), признак совершенства (представители инопланетных цивилизаций представляются в качестве более совершенных существ), миссия спасения (внеземные посланцы как правило предостерегают об угрозах планете и человечеству), мировоззренческое значение (теории внеземных цивилизациях выступают в качестве научной альтернативы традиционной космологии), мистико-религиозный опыт (контактеры переживают состояния сопоставимые с обрядами посвящения и перерождения)31.
Мифологизация осуществляется на уровне не только отдельных социальных групп, но и системы научного знания, в котором осуществляется трансформации соотношения рационально-теоретического, предметно-практического, иррационально-мистического, суеверно-магического.
Встраивание мифологических компонентов сознания в функциональное поле научного знания конструирует квазинаучную мифологию, которая, благодаря современным средствам массовой информации и коммуникации, приобретает статус глобального культурного явления.
Современная квазинаучная мифология как особый способ духовного освоения мира, основывается на синкретичном сочетании элементов науки и мифа. Характерными чертами этого явления становятся диффузия субъект-объектных принципов познавательной деятельности, стирание различия между границами знания человека о мире и реальными объективными характеристиками действительности, онтологизация творческого воображения субъекта32.
Количество квазинаучных мифологических сюжетов постоянно увеличивается («снежный человек», тайны Бермудского треугольника, левитация, полтергейст, «доказательства жизни после смерти», НЛО, «машина времени», использование компьютера в качестве портала в параллельные измерения и пр.).
Данные тенденции оказываются спровоцированы, с одной стороны, траекторией исторического развития самой системы научного знания, в которой многие явления биологической и социальной реальности получают объяснения лишь по мере совершенствования методов, средств и целей познания, в результате чего до сих пор остаются без научного обоснования ряд физических и оптических явлений в атмосфере, некоторые законы микро- и макроэволюции, общественного развития, возможности и пороги ощущений и восприятий и пр., предоставляя возможность научному сообществу для построения гипотез, экспериментов и парадоксальных, часто впоследствии опровергаемых заключений (сенсационные публикации о сверхсветовых скоростях, явлении «остановленного света», квантовой телепортации).
С другой стороны, при активном содействии средств массовой информации осуществляется процесс подмены научного объяснения происхождения войн, аварий, экономических кризисов и народных волнений воздействием сверхъестественных сил и паранормальных явлений – положением звезд и планет, предсказаниями ясновидящих. Передачи с участием народных целителей и обладателей экстрасенсорных способностей, а также целые каналы, посвященные паранормальным явлениям и внеземным цивилизациям получают самые высокие рейтинги.
Средства массовой информации транслируют циклы передач, в которых нередко участвуют представители научно-исследовательских институтов, имеющие научные степени и звания, приводятся физические обоснования сверхъестественного. Широкое распространение получает литература, претендующая на научное объяснение возможности чуда.
Данные тенденции указывают не только на снижение общего образовательного уровня массового сознания, но и на системный кризис современной культуры, следствием которого становится кризис идентичности, выражающийся в невозможности интеграции единичного индивидуализированного субъекта глобального мира в целостность биологической и социальной среды обитания.
Эпоха странных погодных явлений, клонированных овец, марсианских камней, квантовых компьютеров, трансплантатов, психотронных машин, астероидов, угрожающих планете, нанотехнологий и глобального электронного пространства настоятельно требует и формирует новый единый смысловой контекст культуры, основу которого составляет квазинаучное мировосприятие, опирающееся на основные компоненты мифологического мышления:
–– апелляция к абсолютному авторитету (сверхъестественное существо/разум/открытия современных ученых);
–– апелляция к чуду (сознание склонно связывать его с идеей высшей справедливости, с верой в ее спасительную роль, способность придать социальной жизни такую степень гармоничности и совершенства, сказочности);
–– апелляция к тайне (связь мира не только с коллективным бессознательным, с архетипическими основаниями психики и мифологическими структурами сознания, но и с метафизической реальностью)33.
С точки зрения одного из крупнейших исследователей роли мифа в культуре М. Элиаде, поиски начала всех вещей, космоса, жизни и духа, «…желание проникнуть в глубины времени и пространства, достичь пределов и начала видимой вселенной, и в частности, раскрыть тайное основание субстанции, состояние живой материи в зародыше», характерные для научных исследований XIX-XX вв., идентичны структуре древнейших космологических систем, задача которых состоит в объяснении происхождения мира и конструировании целостной системы миропонимания: «бесконечные поиски истоков жизни и духа, гипнотическое воздействие тайн природы, потребность проникнуть во внутренние структуры материи и расшифровать их – все эти желания и устремления обнаруживают ностальгию по первородному, по некоей исходной универсальной матрице»34.
В этой связи многочисленные дискуссии разворачиваются вокруг истоков и судеб человеческой цивилизации, организации и населенности Вселенной, взаимодействий человеческой цивилизации с «над(вне) человеческими разумами» во Вселенной могут быть осмыслены с позиции конструирования новой системы идентификации личности.
Одним из аспектов данной культурной тенденции становятся актуализация тематики национальной идентичности. При всей очевидной сложности и многоуровневой структуре феномена национальной идентичности, как самоопределения в пространстве конкретной национальной культуры, существенной основой данного феномена является мифологический компонент.
31
John W. Morehead. The Truth is Out There: Postmodern Myth and Archetypes, Extraterrestrial Salvation, and Mythic Apologetics // New Religions as Global Cultures, 2007.
32
Найдыш В. М. Философия мифологии. XIX – начало XXI в. М.: Альфа-М. 2004.
33
Косов А. В. Мифосознание: функции и механизмы. Аналитика культурологи / Электронное научное издание «Аналитика культурологи» 2007 № 2 (8) (рекомендован ВАК). URL: http://analiculturolog.ru/index.php?mod ule=subjects&func=listsubjects
34
Элиаде М. Ностальгия по истокам. – М.: Ин-т общегум. исслед., 2006.