Страница 31 из 61
- Энрике, - сказал ведущий, вы уже сообщили в полицию об этом звонке?
- Я полагаю, они слышат об этом сейчас, Том, - ответил Васкес. Разговор произошел минуту назад, как я уже говорил, позже я передам им отпечатанный текст всего разговора. Вы видите, Спектр осуществляет свои угрозы против жителей нашего города, и я надеюсь, что комиссар Джим Гордон слушает нас сейчас. Еще вчера, когда я сообщил ему о первом разговоре со Спектром и его угрозе приступить к террористическим актам, комиссар ответил, что он оперирует фактами, а не слухами. Что ж, теперь перед вами факт, комиссар, - ужасный, трагический факт, и, по словам Спектра, нас ждут не менее ужасные новые подобные факты.
- Большое спасибо, мистер Васкес, - процедил Гордон сквозь зубы.
- Энрике, - обратился ведущий к Васкесу, - в сообщении, которое вы зачитали, Спектр говорит, что вскоре свяжется с вами. Как вы думаете, что это означает?
- Том, я пока не знаю, - ответил Васкес, - можно только догадываться, что он имел в виду. Разговор прервался, прежде чем я успел задать хоть один вопрос. Однако по звукам в трубке - а я отчетливо слышал крики - предполагаю, что он звонил из автомата вблизи от места взрыва. Возможно, он хотел сказать, что мы снова вспомним о нем, как сегодня, после нового дикого террористического акта, но, может быть, он просто позвонит мне в частном порядке. Точнее я не могу ответить, это лишь мое впечатление, которое, как я уже сказал, не больше, чем предположение. Однако, если по какой-то причине, Спектр избрал меня вестником рока - видит Бог, Том, я не просил этого, - то моей обязанностью журналиста и долгом гражданина будет информировать о всем том, что он мне сообщит, и как бы я ни хотел, я не могу отказаться.
- Не могу отказаться, черт возьми, - передразнил Гордон Васкеса с отвращением. - Он восхищен каждой секундой своего шоу.
Гордон сердито выключил телевизор и поднял телефонную трубку.
- Свяжитесь с Васкесом и передайте ему, что я хочу видеть его в моем кабинете немедленно, иначе я арестую его за сокрытие вещественных доказательств. - Гордон бросил трубку.
- Мерзавец. Что нам теперь делать? - обратился он к Чэмберсу.
Чэмберс беспомощно покачал головой.
- Не знаю. Прикроем все объекты, какие сможем, и попытаемся схватить этого подонка, прежде чем он успеет повторить эту бойню. Сколько людей вы сможете отрядить?
- Я передам вам всех, кого смогу, - ответил Гордон.
- Я не уверен, будет ли от всего этого польза, - сказал Чэмберс. - На нас начнут давить, чтобы мы уступили и отправили Гарсиа на Кубу. Без нашего суперсвидетеля дело не имеет шансов на успех в суде. У нас попросту не будет выбора.
Телефон на столе Гордона зазвонил, и он поднял трубку.
- Гордон у аппарата. - Некоторое время он внимательно слушал. Да, сэр... Да, господин Мэр, я знаю, я смотрел новости... Мы делаем, что можем... Нет, сэр, я действительно не знаю, это не моя сфера. Я советую обратиться к федеральным властям по этому вопросу... Да, сэр... Да, сэр, немедленно сделаю... Да, сэр, прекрасно понимаю и разделяю вашу озабоченность... Непременно.
Он положил трубку.
- Ну вот, - со вздохом сказал он Чэмберсу, - уже началось.
С убитым выражением лица Бэтмэн сидел в Бэткейве за стеклянными стенами комнаты центрального управления и смотрел специальный выпуск теленовостей, посвященный взрыву в универмаге. Все эти люди... Спектр просто стер их с лица земли. Так же равнодушно, как наступают на муху.
Его мучили картины, которых он не видел на экране, но которые отчетливо и живо представали перед его глазами, такие ужасающе-достоверные, как будто он сам был там. Он видел бизнесменов, покупающих в обеденный перерыв подарки женам. Молодых клерков и студентов, подыскивающих что-нибудь для своих подружек, с которыми назначены встречи этим вечером. Он видел секретарш, банковских служащих и продавщиц, выбирающих себе новые платья, для покупки которых они давно откладывали деньги. Видел домохозяек на дешевых распродажах, которые пытались удержать детей от беготни между прилавками... Дети. Боже! Дети...
Он думал о страшном взрыве, рвущем на части всех этих людей, он думал о зажатых среди обломков изувеченных и истекающих кровью, в то время как пламя сжигало их заживо...
Он сидел, оцепенев от ужаса, непереносимая тяжесть сжимала ему грудь, когда он представлял, нет, чувствовал, эту человеческую агонию, и одинокая слеза упала на его плащ. Неосознанно, он начал медленно раскачиваться в кресле вперед и назад, повторяя движение, которое в прошлом было вызвано шоком, испытанным им, когда ребенком он стоял на коленях над телами своих родителей, стоял в крови отца и мамы, застывший и потерявший чувствительность от внезапности и жестокости их смерти. Разве мог человек сделать такое?
Почти все утро Бэтмэн провел с девушкой. Ему было непросто думать о ней как о женщине, хотя в двадцать семь лет она определенно была женщиной. Во многих отношениях она представлялась совсем молоденькой, намного моложе своих лет, а в чем-то казалась даже значительно старше. Сначала она выглядела испуганной и смущенной, как заблудившийся ребенок, но когда Бэтмэн объяснил ей причину ее похищения и она почувствовала, что нет оснований его бояться, в ней проснулись дерзость и вызывающая грубость уличной девчонки, подчеркнутые резко обжигающим характером, который она намеренно культивировала в себе, чтобы скрыть свою внутреннюю ранимость.
Он мог бы попасться на эту уловку, если бы раньше не видел ее первую реакцию, когда она вышла из вертолета (Бэткоптера) в Бэткейв. То, как она держалась за него, когда лифт опускался из ангара; то, как ее глаза расширились от страха и неуверенности - все это говорило ему, что, несмотря на внешнюю жесткость, перед ним была маленькая испуганная девочка, у которой украли детство.
Все это он уже видел раньше, и много чаще, чем он мог сосчитать. Он видел это в глазах детей, сбежавших из дому от оскорблений и нищеты, чья суровая и неопределенная уличная жизнь казалась им неизмеримо предпочтительнее того, что они пережили дома. Иногда, если их ловили вовремя, их можно было еще спасти. Если кому-то они были небезразличны, если их могли отвести, например, в дом доктора Лесли Томпкинс, где они могли получить и приют, и образование, и, что самое важное, - заботу и поддержку, которые помогли бы им обрести чувство самоуважения и убедили, что жизнь лучше, чем просто существование, тогда, может быть, всего лишь, может быть, у них могло появиться преимущество, достающееся немногим, - второй шанс.