Страница 22 из 48
То правило, которое я без объяснения пока его теоретических оснований выразил в гипотетической форме «если бы я был теперь студентом…», представляет отнюдь не мое новое изобретение, а правило, давно выработанное опытом университетской жизни и применяемое на деле в университетах, известное, конечно, и большинству читателей по их студенческим воспоминаниям. Когда мы были студентами, мы тоже различали лекции и лекции и лекции некоторых профессоров высоко ценили и усердно посещали. Я, между прочим, был имматрикулированным студентом и посещал лекции семь лет, т.е. по окончании курса в одном университете не считал для себя лишним продолжать слушать лекции, в том числе по тем же наукам, в других. И это не новость. В крупных центрах науки можно встретить немало таких студентов, которые уже обладают университетским дипломом или даже и докторскою степенью и все-таки не считают для себя лишнею тратою времени слушать лекции по тем же наукам, курсы коих они уже прослушали. Читателю, незнакомому с университетским делом, может быть, показалось преувеличением мое замечание о пользе и уместности слушания некоторых лекций даже и со стороны профессоров. По сему поводу сообщу, что у знаменитых профессоров в аудитории среди слушателей нередко находятся и профессора, обыкновенно иностранных университетов, но иногда и профессора того же университета. Свидетельствую это по личному наблюдению, ибо мне (несмотря на мое профессорское звание) случается периодически попадать за границею на студенческую скамью и сидеть рядом со знакомыми коллегами, преподавателями же из России или иных стран. Между прочим, сравнительно недавно случилось мне сидеть рядом с седовласым старцем, ординарным профессором Берлинского университета, в аудитории приват-доцента того же университета. Несколько раньше случилось мне сидеть в ложе Прусской палаты господ и видеть, как к этому профессору (члену Палаты господ) после его речи (в пользу возвращения бывшему ганноверскому королю некоторых несправедливо отнятых у него имуществ) подходили министры, в том числе знаменитый Микель, со знаками глубокого уважения, чтобы поздравить его с успехом речи. Это был Дернбург – ученый, который из всех живущих пользуется во всем мире наибольшим авторитетом в своей науке и состоит, между прочим, почетным членом Петербургского, Московского и Киевского университетов; и он не счел для себя лишнею тратою времени слушать лекции приват-доцента, т.е. заниматься тем, что наши глубокомысленные критики лекционной системы не считают полезным и поучительным даже для студентов.
Между прочим, и случаи аккуратного слушания одного и того же курса одного и того же профессора в течение двух и более лет подряд (что относится вовсе не к остающимся на том же курсе, а именно к преуспевающим студентам) не фантастическая выдумка, а взяты из действительной университетской жизни. Что же касается моего выражающего уважение к университетским лекциям замечания, что если бы я был студентом, то и легкая болезнь не помешала бы мне пойти слушать некоторые лекции, то такое мое «усердие» во всяком случае не удивило бы тех, которым для слушания некоторых лекций приходится не переходить через улицу или из одной части города в другую, а перебираться с одной стороны земного шара на другую сторону, а во всяком случае совершать дорогостоящие путешествия в несколько тысяч верст, расставаясь иногда на несколько лет с родными и всем тем, что они любят и к чему привыкли, и перенося разные иные лишения, иногда тесьма серьезного свойства. Как это они не догадываются, что не только эти жертвы и лишения, в частности имущественные жертвы и дальние путешествия для слушания лекций в известном университете, никакого смысла не имеют, но даже и хождение на лекции для пребывающих уже в данном университетском городе – только лишняя трата времени? Ведь существуют учебники, и их число быстро растет и делает лекции излишними. В Берлинском университете, например, по данным, сообщаемым в ректорской речи проф. Ад. Вагнера 1896 г.[18], было слушателей, прибывших из Америки, т.е. с другой стороны земного шара, в 1867/68 акад. году – 45; в 1873/74 – 70; в 1892/93 – 153; в 1895/96 – 179[19]. Теперь их, вероятно, еще больше. К тому же приведенные цифры обнимают только имматрикулированных студентов.
Поехал ли бы кто из Америки в Берлин, если бы ввели в Берлине систему «преподавания», состоящую в том, что профессора лекций не читают, а предлагают разучивать по кусочку известный учебник и раз в неделю спрашивают студентов, чтобы удостовериться, выучили ли они урок?
Таких людей, как, например, Гельмгольц, Вирхов, Моммзен, Целлер, А. Вагнер, Шмоллер, Дернбург, Гирке, Лист и т.п., трудно себе и представить в такой роли. Слишком нелепая картина!
Во всяком же случае никакой здравомыслящий человек не поехал бы из Америки в Берлин для того, чтобы разучивать там по кускам учебники и подвергаться периодическому спрашиванию. Это ведь легко устроить и дома. Учебник можно купить, а для спрашивания по учебнику можно нанять кого-либо или даже добыть такие услуги даром, условившись с каким-либо товарищем о совместном разучивании учебника и взаимном спрашивании. Вместо спрашивания раз в неделю можно было бы иметь в распоряжении ежедневное спрашивание, и притом гораздо более внимательное и подробное, без потери времени на слушание неудачных ответов тех спрашиваемых, которые не особенно хорошо выучили урок, и т.п.
Заметим, между прочим, что многие из иностранцев, съезжающихся слушать лекции в знаменитых университетах, избегают вообще тех существующих там для студентов «практических занятий», которые требовали бы их активного участия в беседах, чтении рефератов, решении казусов, переводе и комментировании текстов и т.п., вследствие того, что они могут только понимать немецкие лекции, но не говорят сами по-немецки, а во всяком случае слишком деликатны для того, чтобы мучить своим произношением и затруднять своим ломаным языком и неумением легко и свободно изъясняться профессора и студентов. Впрочем, многие из них, особенно те, которые на родине уже кончили университет или даже приобрели и ученую степень, и при отсутствии затруднений с точки зрения языка не стали бы участвовать в такого рода практических занятиях, ибо они приехали слушать лекции таких-то знаменитых и великих ученых, а не студенческие рефераты и указания их погрешностей, не переводы и комментирование текстов или решение казусов со стороны начинающих под руководством преподавателей и т.п.
Но особенно характерное явление – это, например, японцы и т.п., слушающие лекции юридического факультета в Берлинском и других знаменитых университетах, в том числе такие предметы, которые не имеют космополитического характера, а относятся к Германии или даже к одному только из германских государств (например, прусское государственное право и разные специальные ветви его, прусское гражданское право и т.п.), не касаясь вовсе Японии и т.д. и не давая иностранцам того положительного «правоведения» или «законоведения», которое им в их отечестве необходимо.
Здесь содержится указание на то, что лекции выдающихся ученых представляют нечто ценное даже независимо от ценности обстоятельного знания тех положительных данных, которые сообщаются в этих лекциях.
Свидетельство опыта в том же направлении содержит тот особенно часто наблюдаемый при смене общих точек зрения, методов и направления в философии и в специальных науках факт, что из аудитории великих профессоров выходят крупные люди, в том числе выдающиеся ученые, хотя и относящиеся к «школе» своего учителя, но дающие человечеству новые идеальные блага, открывающие новые научные истины, образующие «плеяду», как бы систему планет вокруг солнца, а иногда затмевающие даже своих учителей и первых отцов школы, подобно тому как Платон превзошел своего учителя Сократа, а Аристотель сделал для науки в тесном смысле больше, нежели его учитель Платон.
Почему в биографиях ученых традиционно упоминается, чьи лекции (каких выдающихся ученых) они слушали, причем обыкновенно указывается, что лекции такого-то профессора данный выдающийся человек особенно ценил, что в научном его развитии и направлении отразилось главным образом влияние такого-то выдающегося учителя его? Почему у нас к традиционной форме curricula vitae, читаемых на магистерских и докторских диспутах, относится непременно и упоминание тех всемирных или европейских светил науки, лекции которых слушал диспутант?
18
Adolph Wagner, Die Entwicklung der Universitat Berlin 1810–896, с. 53.
19
Студентов из России было в те же годы в Берлинском университете 46, 54, 163, 211 соответственно.