Страница 20 из 21
— Нет! Ни в коем случае! — испугалась я. — Если поднимем бучу, будет гораздо хуже. Подумай сам: как будет выглядеть заявление беженки о том, что ее домогается представитель старшей расы? Который при этом ее и пальцем не тронул и слова плохого не сказал? Да против него нет ни единой улики.
— Ты шутишь? Как это нет улик? А я?
— Мы не сможем ничего доказать. Он только и ждет от нас поспешного действия на горячую голову, чтобы выиграть! Я могу попросить тебя об одолжении? Ничего не предпринимай, говори всем, что это я отказалась от брака с тобой в самый последний момент.
— Ты спасаешь мою репутацию, но как же твоя?
— Репутация беспокоит меня меньше всего.
— Я не могу не беспокоиться о тебе, Нина. Я так тебя подвел!
— Не подвел, — возразила я. — К нам домой пока не приходи – вряд ли Агапий встретит тебя ласково. Он терпеть не может, когда все идет не так, как ему хочется.
— Нина… как же ты теперь?
— Да что ты так боишься? Центаврианин ждет, когда я прибегу к нему на задних лапках.
— Как вообще ты с ним связалась?
— Он миграционный агент, мы встретились, когда решали вопрос о моей депортации. Я, дурочка, забыла, что девушки на таких, как он, смотрят с обожанием. Срыв шаблона, интересная цель, и его мужское эго потребовало меня добиться.
— Гаденыш!
— О да.
— Я попробую что-то накопать на него. Назови-ка его имя.
— Ли Малейв.
Тони вздохнул:
— Мы могли быть уже мужем и женой, а вместо этого придется разыгрывать непонимание. Не знаю, поверишь ли ты, но я никогда бы по своей воле не сделал тебе больно.
— Верю. Не грызи себя, ладно?
Бесполезно. Следующие несколько суток Тони названивал денно и нощно, предлагал один план за другим, как отвадить Малейва. Докучали и братья, каждый по-своему. Агап обещал меня выпороть, если не выйду за Гаррисона, Кеша увещевал, что нельзя быть такой непредсказуемой и обо всем нужно думать заранее, а Тема говорил, что раз с Гаррисоном не срослось, нужно спешно искать другого.
Напомнил о себе и центаврианин. Он настолько обнаглел, что просто прислал адрес и уточнил время, к которому я должна быть готова. Я решила не тянуть кота за хвост и все решить, правда, изменила место встречи – предложила встретиться в парке, около здания Миграционной службы. Я предупредила Малейва, что у нас не свидание, а деловая встреча; на встречу эту я оделась в строгий старый брючный костюм и пренебрегла косметикой, мне хотелось выглядеть серьезнее. Но стоило центаврианину появиться, как я поняла, что мои усилия тщетны. Он с трудом сдержал смех:
— Где ты только находишь эти тряпки?
— У меня дело.
— Ладно-ладно, я серьезен! — он шутливо поднял руки вверх. — Что такое важное хочет сообщить землянка?
— Расспросить, — уклончиво произнесла я и подошла к мужчине вплотную. Вздохнула, собираясь с духом, и посмотрела ему в лицо. — Ты эмпат?
— Да.
— И телепат?
— Да.
— Давай заключим сделку. Как видишь, я сняла ТПТ, и мой разум не защищен. Прочитай мои мысли, внуши что-нибудь. Если тебе не удастся это сделать – оставишь меня, моих друзей, знакомых, семью в покое. А если удастся…
— Будешь моей, — закончил агент.
— Согласна. Пробуй все, что посчитаешь нужным.
— Нина, — наклонился он ко мне, — ты понимаешь, на что идешь? Я ведь не отпущу тебя, если проиграешь. Тебе придется подчиниться.
— Так ты согласен на сделку?
— Согласен.
Мы скрепили соглашение рукопожатием. Но после Малейв не отпустил мою руку и мягко потянул на себя. Другой рукой он взял меня за подбородок и вынудил смотреть ему в лицо. Я смело взглянула в ровно-зеленые глаза центаврианина. Точки зрачков начали утягивать в черную глубину, пробивая брешь моего сознания, но я почувствовала, как ломается стена, защищающая меня от гипноза и прочих штучек. Появилось искусственное желание прильнуть к мужчине, отдаться ему прямо здесь, в парке.
«Ты меня любишь. Когда смотришь на меня, тебя охватывает жар, которой только я могу остудить. Других мужчин не существует – есть только я. Поцелуй меня».
— Нет, не поцелую. Потому что не люблю. Когда смотрю на тебя, меня охватывает негодование. Помимо тебя, есть множество мужчин.
Оказывается, не так уж и важно не пропустить никого в свои мысли, гораздо важнее – различать, где собственные мысли, а где – чужие. От осознания собственной победы я была готова танцевать…
— Я был прав насчет вас, — задумчиво произнес Малейв. — Вы невосприимчивы к внушению.
Почему он не расстроился и начал вдруг обращаться ко мне на «вы»? Радость по поводу победы испарилась, когда мужчина сложил руки на груди и задумчиво на меня посмотрел. Я почувствовала себя маленькой га-аной, которая выбралась из одной ловушки, но попалась в другую.
— Вас не депортируют с Горунда, гражданка Ветрова. И не собирались, — Малейв, наконец, сбросил маску. А я только сейчас поняла, что он ее вообще надевал.