Страница 14 из 24
– действия правообладателей, направленные на получение несправедливых выгод и преимуществ, не связанных с эффективной коммерциализацией патентоохраняемого объекта, предоставлением на разумных условиях прав на объект, и нарушающие правомерные частные и общественные интересы;
– нерациональные действия правообладателей, выражающиеся в закрытии доступа к инновационным разработкам для всех иных субъектов, из-за отсутствия собственной заинтересованности в их коммерциализации и при условии, если такие действия причиняют существенный вред общественным интересам в инновационном развитии, конкуренции.
Определение общего типа правореализационных практик, противоречащих институциональному назначению исключительного права, не является достаточным для установления пределов осуществления и защиты исключительных прав. На следующем этапе исследования необходимо определить, какие конкретно действия правообладателя способны привести к нарушению ценностно-функциональных основ системы исключительных прав, и с учетом их специфики сконструировать эффективные правовые средства пресечения ненадлежащих форм осуществления исключительного права.
§ 1.3. Содержание и формы реализации исключительного права
«Точкой опоры» для большинства отечественных исследований исключительных прав в субъективном смысле служит ст. 1229 ГК РФ. Ее толкованием, критикой во многих случаях и ограничивается рассмотрение проблемы сущности исключительного права[97]. Отдавая дань традиции, заметим, что в соответствии со ст. 1229 ГК РФ исключительное право представлено триадой правомочий: 1) использовать ОИС по своему усмотрению; 2) распоряжаться исключительным правом на ОИС, если законом не предусмотрено иное; 3) по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использовать ОИС.
Подобная формулировка нормы создает благоприятную почву для ведения не выходящих за пределы позитивистского подхода споров относительно сущности исключительного права. Ключевым является вопрос, какие правомочия – позитивные (использовать, распоряжаться) или негативные (запрещать иным лицам) – являются «ведущими», конституирующими содержание исключительного права, а какие – второстепенными.
Так, М. Лабзиным в статье, название которой «Право запрещать как юридическое содержание исключительного права» говорит само за себя, констатируется: «именно воздержание третьих лиц от использования объекта составляет ценность исключительного права. Законодательство должно обеспечить именно такое воздержание, а вовсе не возможность правообладателя использовать объект самому»[98].
Схожая мысль высказывается и Е. Дедковым[99]. По мнению И.А. Близнеца, необходимо разграничивать исключительное право, определяемое негативным образом как «ограждение собственника от действий других лиц, которые пытаются использовать результаты его интеллектуальной деятельности», и право интеллектуальной собственности, тесно связанное «с конституционным правом граждан на доступ к культурным ценностям, на пользование достижениями культуры, науки и техники»[100].
Напротив, по мнению Р.А. Мерзликиной, исключительное право состоит из правомочия использования ОИС[101]. Как ею отмечается, «правомочие распоряжения нехарактерно для всех ОИС… Что же касается «запрета», то он представляет собой форму правового воздействия на поведение субъектов, в то время как правовой формой регулирования отношений являются регулятивные и охранительные нормы»[102]. На приоритет позитивного аспекта в содержании исключительного права указывает и В.А. Белов[103]. Согласно позиции О.Ф. Оноприенко в содержание исключительного права включены два основных правомочия: использование и распоряжение результатом интеллектуальной деятельности[104]. По мнению С.Т. Котиа, «правомочия использования и распоряжения исчерпывают содержание исключительного права»[105].
Наконец, можно выделить третий условный подход, приверженцы которого констатируют тройственность правомочий, входящих в содержание исключительного права. Так, по мнению А.С. Фалалеева, за автором в любом случае (даже после заключения им договора об отчуждении им исключительного права!) каким-то мистическим образом сохраняются правомочия по использованию, распоряжению и запрету[106].
Необходимо отметить, что сама по себе постановка данного вопроса не является новой для отечественной доктрины. Попытки его решения предпринимаются с дореволюционного периода. Как было отмечено еще А.А. Пиленко, «патент можно понимать или как запрещение с рефлексом квалифицированной (монопольной) фабрикации, или как дозволение фабриковать, усиленное специальной нормой об «исключительности»»[107]. Самим автором выбор был сделан в пользу правомочия запрета: «цель патентного права есть уничтожение конкуренции. Изобретатель ставится в особо выгодное положение: он может запретить всем и каждому пользоваться данным изобретением»[108]. Напротив, на правомочии использования ОИС в содержании исключительного права в дореволюционной цивилистике акцент делали К.П. Победоносцев и Г.Ф. Шершеневич. Как было отмечено первым из них, «предполагается, – с юридической точки зрения, что изобретатель должен иметь право пользоваться тем, что произвел личными силами своего духа, пользоваться силой, которую сам создал»[109]. В свою очередь Г.Ф. Шершеневичем было отмечено, что «действие выданной привилегии состоит, прежде всего, в возможности пользования изобретением»[110].
При отсутствии правового регулирования «интеллектуальных отношений» любое новое техническое решение при раскрытии информации о нем его разработчиком (в том числе посредством применения в конкретном материальном объекте) сможет использоваться неограниченным кругом лиц. Следовательно, для того, чтобы патентообладатель использовал патентоохраняемый объект, нет необходимости в предоставлении ему субъективного права. Подобное право требуется для того, чтобы он мог ограничивать доступ третьих лиц к разработке, коль скоро в сфере фактических отношений это осуществить принципиально невозможно. В самом по себе использовании патентоохраняемого объекта «нет ничего, что служило бы специфическим предметом и функцией патентного (изобретательского) права»[111]. В рамках гражданского законодательства понятие использования ОИС определятся как юридический факт, служащий «основанием либо получения права на лицензионное или иное вознаграждение, либо ответственности за нарушение исключительного права»[112].
В продолжение данной мысли рассмотрим, что происходит после предоставления лицу исключительного права. Во-первых, необходимо отметить, что в той или иной мере ОИС по-прежнему может использовать неограниченный круг лиц. Как было констатировано М. Спенсом применительно к авторскому праву, «законодательно установленное исключительное право не исключает полностью других от использования соответствующих активов… копирайт дает правообладателю контроль за большинством значимых исследований. Вместе с тем остаются широкие возможности по свободному использованию ОИС»[113].
97
Показательным примером в рассматриваемом аспекте является, в частности, статья В.И. Еременко «Содержание исключительного права собственности на объекты интеллектуальной собственности». В начале исследования автор подробно пересказывает с незначительными комментариями содержание рассматриваемой статьи, затем приводит многочисленные цитаты из работ других исследований, демонстрирующих различный подход авторов к интерпретации положений ст. 1229 ГК РФ. И наконец, в завершение автор «оживляет» комментирование данной нормы ссылкой на Закон о защите конкуренции. См.: Еременко В.И. Содержание исключительного права на объекты интеллектуальной собственности // Законодательство и экономика. 2011. № 5. С. 15–26.
98
Лабзин М.В. Право запрещать как юридическое содержание исключительного права // Патенты и лицензии. 2009. № 7. С. 18.
99
Дедков Е. Пресечение и запрещение нарушения исключительного права // Хозяйство и право. 2011. № 2. С. 90.
100
Близнец И.А. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2003. С. 15.
101
Мерзликина Р.А. Гражданско-правовая регламентация интеллектуальной собственности в российском праве: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 14.
102
Мерзликина Р.А. Указ. соч. С. 14, 29.
103
Белов В.А. Гражданское право: Особенная часть: Учебник. М., 2004. С. 77.
104
Оноприенко О.Ф. Интеллектуальные права на селекционные достижения в России // Патенты и лицензии. 2010. № 3. С. 12.
105
Котиа С.Т. Исключительное право на результат интеллектуальной деятельности: понятие, сущность и правомочие правообладателя // Российский судья. М., 2011. № 4. С. 33.
106
Фалалеев А.С. Распоряжение исключительным правом автора на произведение: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2013. С. 12.
107
Пиленко А.А. Право изобретателя: Кн. 3. М., 1902–1903. С. 417.
108
Там же.
109
Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М., 2002. С. 721.
110
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 1. М., 2005. С. 452.
111
Зенин И.А. Изобретательское право: природа, функции, развитие // Советское государство и право. 1980. № 2. С. 51.
112
Зенин И.А. Исключительное интеллектуальное право (право интеллектуальной собственности) как предмет гражданского оборота // Проблемы российского права интеллектуальной собственности (избранные труды И.А. Зенина). М., 2015. С. 41–42.
113
Spence M. Intellectual property. Oxford, 2007. P. 14.