Всё красное

- Павел!..

- Ну, я уже ничего не говорю...

- А кто раньше спал на диване? - спросила я громко, чтобы прекратить эти бестактности.

- Эльжбета, - с облегчением ответила Зося. - Эльжбета переселится на эстраду... то есть, я хотела сказать, на... кровать.

- Эльжбета! - устало позвала Алиция. - Ты в гробу спать будешь?

- Могу, - ответила с каменным спокойствием Эльжбета, появляясь в кухонных дверях с тарелкой в руках. - Где у тебя гроб?

- В ателье.

- Какое-то новое приобретение? - вежливо поинтересовалась Эльжбета.

- Катафалк, - желчно объяснила Алиция.

- А, катафалк! Конечно, я посплю на этом памятнике. Мне никогда ничего не снится...

Меня не было на террасе, когда Алиция, Лешек и Зося попытались разбудить и транспортировать Эдека. Услышав крик Зоси, я выбежала из дома.

В падающем из комнаты свете было ясно видно смертельную бледность, запрокинутое вверх лицо, бессильно упавшую руку и недвижимые, широко открытые, всматривающиеся в черное небо глаза.

Эдек был мертв.

В том, что это убийство, сомневаться не приходилось. Удар был нанесен сзади.

Мы сидели за завтраком, тупо уставясь в тарелки и напряженно вслушиваясь в телефонные переговоры Алиции. С половины второго ночи до пяти утра табун полицейских носился по дому и саду в поисках орудия преступления. Их попытки объясниться с нами по-датски имели весьма плачевный результат.

Мы реагировали на происшедшее по-разному. Алиция держалась в основном благодаря присутствию Лешека - давнего друга. Сам Лешек и Эльжбета сохраняли философское спокойствие, бывшее, вероятно, их семейной чертой. У Зоси все летело из рук. Павел был захвачен сенсацией. Я же чувствовала себя выбитой из колеи: не для того ехала в Аллеред, чтобы наткнуться на труп.

Очередной звонок. Любезные до крайности полицейские сообщали новые подробности.

- Удар выдает профессионала, пырнули сзади острым, не очень длинным предметом, - поделилась Алиция, кладя трубку.

- Вертел! - вырвалось у Павла.

- Помолчи, а? - мрачно буркнула я.

- Никакой не вертел, а стилет, - ответила Алиция. - Возможно, пружинный. Не знаю, бывают пружинные стилеты? Сейчас они опять приедут искать. Ешьте быстрей.

- Почему они думают, что стилет, да еще пружинный, если в Эдеке ничего не было? - брезгливо спросила Зося.

- Рана выглядит как-то типично. Ешьте быстрей...

- Думаешь, лучше будет, если мы еще оптом подавимся?

- Ешьте быстрей... - простонала совершенно потерявшая чувство юмора Алиция.

Мы покорно проглотили все, не жуя, и привели помещение в порядок. Правда, полиция появилась только через полтора часа.

Из-за языковых сложностей для проведения следствия к нам прислали некоего г-на Мульгора - худого, высокого, бесцветного и очень скандинавского. Этот господин (его служебный ранг навсегда остался для нас тайной) имел каких-то польских предков и на польском изъяснялся весьма своеобразно, полностью пренебрегая принятой в Польше грамматикой. Впечатление, однако, он производил симпатичное, и все мы искренне желали ему успеха.

Его помощники сразу кинулись искать тонкий и острый стальной предмет. Мы же собрались за длинным столом в большой комнате. Г-н Мульгор примостился в кресле с большим блокнотом в руках. Следствие началось. Алиция присутствовала при обыске, и за столом не осталось никого, кто бы говорил по-датски.

- Итак, было ли особ тьма и тьма? - спросил он любезно, беря быка за рога.

Мы единодушно вытаращили глаза. Павел неприлично фыркнул, Зося застыла с сигаретой в одной и зажигалкой в другой руке, Лешек и Эльжбета, похожие, как сиамские близнецы, уставились на него неподвижным взглядом с одинаково загадочным выражением. Все молчали.

- Было ли особ тьма и тьма? - терпеливо повторил г-н Мульгор.

- Что это значит? - вырвалось у Павла.

- Может быть, он спрашивает, как много нас было? - предположила я с сомнением.

- Да, - подтвердил г-н Мульгор и приветливо мне улыбнулся. - Сколько штук?

- Одиннадцать, - кротко ответил Лешек.

- Кто есть оные?

Сообщили ему анкетные данные всех присутствовавших во время преступления. Г-н Мульгор записал.

- Кто и что делали особы?

- Почему только мы? - вознегодовала Зося, считая, что вопрос относится к женщинам.

- А кто? - удивился г-н Мульгор.

Лешек сделал в сторону Зоси успокаивающий жест:

- Мы тоже. Он имеет в виду нас всех. Говорите, кто что помнит.

- Я - ноги, - решительно заявил Павел. - Помню только ноги.

- Какие ноги? - заинтересовался г-н Мульгор.

Павел смущенно посмотрел на него.

- Не знаю, - начал он неуверенно. - Наверное, чистые...

- Почему? - нахмурив брови, спросил г-н Мульгор.

Павел испугался окончательно:

- Господи! Не знаю. Наверное, их мыли, нет? Тут все моют ноги.

- Павел, ради бога!.. - расстроилась Зося.

Г-н Мульгор производил впечатление человека, который терпеливо снесет все:

- Почему одни ноги? А остальное туловище нет?

- Нет, - сказал поспешно Павел. - На ногах была лампа, а на остальном туловище нет.

Видимо, манера изъяснения г-на Мульгора становилась заразительна. Зося попробовала поправить дело.

- Павел, подожди! Наверху туловища было темно. Тьфу! Скажите это как-нибудь по-польски!

- Может, слезем с этого туловища, - предложил Лешек, - и попросту покажем пану...

Г-н Мульгор пожелал воспроизвести обстановку полностью. Мы продемонстрировали ему лампу, расставили стулья и кресла так же, как вчера. Удалось установить, кто где сидел. Я решила внести свою лепту.

- Лешека и Хенрика можем выбросить из головы, - заявила я без колебаний. - Оба, этот пан и Хенрик Ларсен, целый вечер не двигались с места, могу подтвердить под присягой.

- А пани двигалась? - спросил г-н Мульгор, видимо, подозревая во мне скрытую эпилептичку.

- Конечно. Несколько раз ходила за сахаром, за сигаретами, варила кофе...

Эльжбета, Эдек, Лешек, Хенрик и я, Алиция, Эва, Рой, Зося и Павел сидели по часовой стрелке от входа. Сидели чисто теоретически: на самом деле все время вскакивали, ходили, занимали чужие кресла. Только Лешек и Хенрик сидели как прикованные. Г-н Мульгор проверил, не мог ли случайно Лешек убить Эдека, не сходя с места, но эксперимент не удался. Тем более не мог этого сделать Хенрик, сидевший еще дальше.