Страница 7 из 21
Печальная узница, сидя на табурете, прислушивалась к удаляющимся шагам, пытаясь вычислить длину коридора. Это удалось, о чём пожалела: расстояние как бы увиделось, отчего камера сузилась, ощущения соединились в животе тоскливым комом. Он заурчал. Женщина попробовала не думать о ноющей плоти, мечтая убить мысли.
Неуёмное сознание брало своё, навязывая размышления, накручивало нервы и будоражило дух. Один взгляд оставался преданным: метался в надежде найти отвлечение от назойливых дум.
Ожили мысль о еде, с ощущением горечи во рту.
– Фууу… – состроила брезгливую гримасу узница и махнула рукой, задев на столе миску.
Та полетела в таинственный мрак, приземлившись на что-то мягкое, так как не последовало стука о каменный пол. Это мягкое зашипело. Взгляд заключённой уловил мелькнувшую зеленовато-красную искорку.
«Ой!… это крыса!» Победила испуганная догадка остальные мысли. Женщина молнией залетела на каменную скамью, забившись в угол, зажмурилась, затаив дыхание.
Возникло ощущение, что она тонет в пучине вязкой тьмы. Выручила усталость век: пришлось расслабиться. В сознание полезли звуки, наполнившие комнату чавканьем, шуршанием и почесыванием. Воображаемые слуги опасности приблизили дыхание зверька. Захотелось, избавиться от неприятных ощущений. Она нащупала одеяло и залезла под него.
– Роза, Роза, Роза… – начала повторять первое, пришедшее на ум слово, не открывая глаз, верила, оно отвлечёт от враждебных шорохов.
«Если меня и впрямь так звать? Почему, всё-таки ничего не помню?» – всплыли старые вопросы и тоже не спасли. Крысиная возня оказалась сильней, заставляя прислушиваться. Женщина закрыла ладонями уши.
Страхи, наступая живой махиной, подбирались к голове и сознание тупело.
– Помогите, помогите, – зашептали губы, она взялась раскачиваться в такт голосу.
Мерещилось, что бормочут не только губы, но и другие органы. Монотонный лепет блокировал слух. Тяжесть ночи отступила, удалось одолеть крысиную угрозу и увлечь за собой воздух. Чувствуя кожей прохладное вращение, женщина качалась и качалась, мыча под нос:
– Ммм… мммм…
Бессмысленные звуки разносились по камере…
Так продолжалось бы и дальше, если не сухость во рту. Вспомнив о кружке с кипятком, сочла, тот мог не остыть. К мысли о тепле подталкивал озноб. Дробь зубов отдавалась в висках. Узница подошла к столу и нашла кружку.
На счастье вода не остыла, тепло обдало приятной волной. Стараясь не пролить ни капли вернулась, смакуя, мелкими глотками, выпила половину. Появилась приятная нега, клоня в сон. Допив остаток, швырнула посудину на пол. Натянула на голову одеяло, скрутилась под ним калачиком.
…Безжалостное сознание не собиралось отдыхать и в минуты сна, проявляясь в виде кошмара: снилось, как старалась вспоминать. От напряжения голова распухала. Появились смотрительницы. Чугунная Баба с огромной, на всю грудь, сверкающей медалью склонилась над ней, придавливая весом награды. Она же, пыталась изо всех сил освободиться, почти выворачивалась, но другая – пухлая коротышка толкала голову обратно и требовала называться Розой. Она вновь вырывалась… Голова звучно колотилась мячом о медаль. Каждый удар усиливал в ушах звон, делая сознание тупей. Смотрительницы долго мучили её. В конце концов, она не выдержала, и согласилась с именем Роза, проснувшись от смеха победительниц.
Осознав, что сон позади, почувствовала, как включился беспощадный кошмар яви: голова раскалывалась, сковывал холод, хуже всего, что предстояло покинуть нагретое место. С потребностью организма не поспоришь. Вздохнув, женщина бросила взгляд на окно.
Первые лучи восходящего солнца едва касались стекла. «Хоть там скоро будет светло», – подметила она и села, не снимая одеяло, присмотрелась, нет ли серых тварей. Решив, что голос отпугнёт их, громко застонала и направилась к унитазу.
Липли к ногам камни пола, или подошвы клеились к ним, не волновало. Она стремилась громче шлёпать. Хотелось, быстрей возвратиться на скамью, хотя понимала, жёсткое ложе слабое убежище от серых хозяев. Да и сам камень, как она не спешила, подсунул разочарование: остыл.
Новые усилия согреться разогнали сон. Она лежала, глядя в потолок, прокручивая разговор смотрительниц. «Если потеряла память от вчерашней истерики, не помнила бы самой истерики. Нет! Из головы выветрились события до того, как проснулась на этой коечке. Судя по разговору, здесь я недавно», – размышляла женщина.
Больше всего занимала мысль о сумасшедших. Возникло подозрение, не больна ли она? Прислушалась к себе… и решительно отбросила сомнения. Затем вглядывалась во мрак стен и щурилась. Увы, не возникло ни единой картинки, ни малейшего проблеска – полный провал… затмение… бездонная яма. Вот на что походил орган, отведённый природой для воспоминаний. Разочарование и щемящая тоска заполнили каждую дольку мозга, пугая пуще грызунов.
…Лежать надоело, принялась маршировать и нашла пустую миску.
– Схрумкали, сокамерники! Быстро я с хвостатыми смирилась. Хоть бы меня сожрали. Может имя принять? Роза так Роза… вроде неплохо. Мне что… холодно или жарко… Буду Роза.
Затем узница, по имени Роза, направилась к раковине помыть миску, открутила барашек. Вода потекла слабой струйкой и воспринялась колючей, будто состояла из микроскопических кусочков льда. Прохлада взбодрила. Роза закружилась на одном месте и делала это, пока не почувствовала в ногах дрожь. Утомившись, рухнула на скамью, слушая, как разгорячённая кровь бродит по венам.
Чувство усталости вскоре прошло. Вылезли давние терзания, навязывая требования: добиться любым способом причины нахождения в каменном мешке, среди бездушной охраны. Она сообразила, если вспомнить не получается, следует ждать случая. «Ждать, ждать и ждать!» – приказала себе и напустилась на судьбу, ругая заодно невезучесть. Незаметно перешла на просьбы, взывая в пустоту, моля о часе покоя, вспомнила сон. Он нахлынул беззвучной волной, возвращая притупившуюся головную боль. Роза помассировала виски.
Если бы легко удавалось избавиться от чувств, человек не познакомился бы с депрессией. Забавно, ведь люди со всеми проявлениями в руках Божьих. Получается, проще уступить боли и унынию. Так нет! Побеждает борьба: трепещется в сердцах до последнего вздоха, и правильно, иначе как укрепить силу. Пусть упрямство несёт новые проблемы, с нескончаемым выбором, принуждая надеяться только на себя. Именно так, человек растит в себе несокрушимый Дух Воина.
Роза ловила себя на мысли: «Вдруг то, что всплывёт, страшней реальности». Чтобы забыться, укрылась с головой, терпя духоту до звона в ушах. Вихрь однообразных гудящих звуков подхватил сознание. Оно последовало в неведомое пространство. Липкая испарина покрыла согнутую, продрогшую фигуру. Всё стихло.
…Очнувшись, Роза не поняла: уснула, или кто-то, услышав молитву, подарил короткое забвение. Глаза не открывались, а наступивший день упорно будил охоту жить. Солнечный зайчик посланником света заиграл на щеке нежным теплом. Она вспомнила момент до провала и то, как закуталась в одеяло. Сейчас, то лежало рядом. «Значит, раскрылась во сне», – обрадовалась она тому, что не находилась в обмороке. Заботливая частичка солнышка растрогала: ресницы дрогнули, на долю секунды приоткрылись глаза, в карем блеске мелькнуло наслаждение в знак признательности доброму гостю. Веки вновь сомкнулись, сливаясь с общей гримасой печали. Лучик подрожал на бледном женском лице и упорхнул в соседнее помещение, надеясь, там ему дольше порадуются. Застойная атмосфера камеры пропиталась настроением обитательницы.