Страница 22 из 28
Малфой заметно оттаял и повеселел, что немедленно передалось и Гарри тоже.
— У маглов это называется «сохранение культурных ценностей». И Люциус, и Андромеда считают, что любому Роду надо дать шанс выжить. Не хочу, чтобы мне было стыдно перед ними за вандализм.
— Отец бы тебе только «спасибо» сказал! — фыркнул Драко. — Но мы будем внимательны к пожеланиям Избранного, и, как бы ни было противно, я возвращаюсь за наш воображаемый стол переговоров. Итак, начнем с начала. Мистер Бёрк хочет вернуть поместье своим наследникам, но при этом опасается злонамеренных действий со стороны Малфоев и хочет гарантий, закрепленных магией. Допустим, я даже не против. Но! Я не буду клясться не причинять вреда людям, которые сами запросто могут причинить вред мне, иначе я остаюсь элементарно беззащитным, правильно? Значит, либо я приношу Непреложный с бездной оговорок об обстоятельствах, при которых мое обещание недействительно: самозащита, опосредованная самозащита, предупреждение ущерба имуществу… Короче, приношу его в таком виде, в каком он мистеру Бёрку совершенно не нужен. Мистер Бёрк будет уверен, что Малфои таким образом оставляют себе лазейки для действий, противоречащих Обету, и будет прав.
И Бёрк, и Гарри смотрели на Малфоя с почти одинаковой настороженностью. Драко явно ощутил себя на коне, разливался соловьем, но в этом задоре отчетливо прослеживались тревожные нотки. Что-то он затеял такое, что явно не понравится Бёрку, но и не факт, что нравится самому Малфою.
— Либо я приношу Обет в более приемлемом виде, но тогда требую встречный Обет аналогичного содержания от Бёрков. И тут возникает этическая дилемма: можно ли связывать Непреложным несовершеннолетних? Потому что, если не взять обеты со всех, Роду Бёрк ничто не помешает хорошенько воспитать своих младших представителей, и лет через десять на меня полезут юные мстители, которым, если я со своей стороны приношу Обет без лишних оговорок, я опять-таки не смогу противопоставить совершенно ничего. Я пока верно рассуждаю?
— Я принесу Обет за всех, как Глава Рода, — тут же вступил Бёрк, но Драко только отмахнулся:
— Не смешите. По условиям договора вы отправляетесь в Азкабан. Себя вы уже списали со счетов, и если кто-то из младших Бёрков нарушит ваш Обет, вы умрете довольным, а у них будут развязаны руки. Вам ничто не мешает даже прямо приказать кому-то сделать это — властью Главы Рода. Нет, меня устроит только персональная ответственность каждого. И тут мы возвращаемся к названной проблеме. Старшему шестнадцать, это уже вполне вменяемый возраст. Но есть еще двое других, одиннадцати и семи лет, я не ошибаюсь?
— Одиннадцати и трех, — мрачно поправил Бёрк.
Драко запнулся и ощутимо выпал из своего нездорового задора, до того его заинтересовала эта поправка.
— Любопытно… — задумчиво протянул он. — Три года младшему ребенку, допускаю. Последний подарок от уходящего разрушать Хогвартс супруга не зарегистрирован в министерских записях, — Бёрк метнул в него ненавидящий взгляд, Драко издевательски оскалился, но развивать тему не стал. — Но я, видите ли, на фоне недавних событий перечитывал ваше дело в Аврорате, графу «родственники» — особенно тщательно. Гестия Линни Бёрк, девяносто пятого года рождения.
— Нет ее, — мрачно отрезал старик. — Какая-то зараза, магловская, наверное, а доступный нам врач разбирался больше в ранах и проклятьях. Сейчас это к делу не относится.
— Магловская зараза, — Драко обернулся к Гарри и посмотрел на него очень сложным взглядом: смесь из «я же говорил» и искренней тоски. — Ты понял, Поттер? Есть Мунго, для тех, кто боится Мунго, есть я, но очень благородному семейству Бёрк не подошли оба варианта. И вокруг не нашлось достаточно надежного врача. Третий ребенок в семье, к тому же девочка — не достаточный повод рисковать раскрытием тайного убежища. Ты все еще не понимаешь, почему я считаю, что этот человек не должен существовать?
— Обратите внимание, мистер Поттер, сейчас юный Малфой пытается чрезвычайно грубо манипулировать вами на уровне эмоций, — скрипуче проинформировал Бёрк.
— Вы пытались это делать на протяжении всего разговора, и тоже безрезультатно, — ровно откликнулся Гарри. — Я тебя понял, Драко. Но палачом работать буду, только если не останется другого выхода.
— Жаль, но ожидаемо. Тогда возвращаемся к моему рассуждению, — Драко показательно встряхнулся и снова обратился к Бёрку. — Мне нужна личная ответственность, с трехлетнего ребенка я ее не получу по определению. А значит, и безоговорочную клятву о неприкосновенности всей семьи Бёрк точно не дам. Я один вижу логический тупик?
— Ну и что ты придумал?
— Вассалитет рода Бёрк.
Санктуар издевательски расхохотался. Малфой любовался этим смехом со снисходительным удовлетворением победителя. Когда хохот Бёрка иссяк, Драко вежливо попросил:
— Ваши контраргументы, пожалуйста.
Старик задумался, по-настоящему надолго и глубоко. А Драко тем временем полностью развернулся к Гарри, но заговорил чуть громче обычного, явно рассчитывая, что и Бёрк тоже послушает его рассуждения.
— Варианты вассальной клятвы бывают очень разные, и когда мистер Бёрк прожует свою попранную гордыню, он согласится, но только на Ганзейский оммаж. И я милостиво приму это условие, потому что объективно это действительно наиболее честное решение для нашей ситуации. В этом варианте род Бёрк сохраняет максимальную свободу маневра, а на Малфоев накладывается максимум ограничений в плане возможности злоупотребить правами сюзерена. Но, в целом, подчиненного положения Рода Бёрк это, коне-ечно, не отменяет, — последнюю фразу Малфой пропел ровно с той же интонацией, с какой Нарцисса рассказывала о «полной смерти» Лестрейнджа. — Но это действительно является оптимальным компромиссом. Вассалы не могут посягать на сюзерена, сюзерен обязан заботиться о благополучии вассалов и точно не должен им целенаправленно вредить. А главное, сами клятвы относительно мягкие. Непреложный можно нарушить по недомыслию, а права на ошибку он не дает: нарушение — смерть. А вассалитет, особенно Ганзейский оммаж, дает за неправильные действия довольно болезненные, но совсем не летальные последствия, к тому же сюзерен может от них полностью избавить, если нарушитель явится с повинной. Так что лично мою трепетную совесть это полностью устраивает. Традицию воевать с детьми проигравшего Рода я поддерживать не стану! — на этих словах Малфой снова повысил тон, явно обращаясь именно к Бёрку.
— Есть только один нюанс. Мистер Бёрк сейчас думает, будто принимает решение. А на самом деле, все будет зависеть от того, согласится ли со мной отец. Только его финальная воля будет иметь значение.
— Ты многого хочешь и много на себя берешь, мальчик, — подал голос Бёрк.
Драко круто развернулся к нему и отчеканил:
— Внимательно. Слушаю. Любые. Другие. Предложения.
Постоял немного, демонстративно ожидая ответа, и снова развернулся к Гарри. Заговорил уже тише и предельно серьезно, без налета торжества победителя.
— Правда в том, что если ты действительно хочешь жизни этому Роду, мелюзгу надо возвращать домой. Я верю, что ты никуда уже не отпустишь старика, но с его арестом или смертью дети могут и не найтись. Не сомневаюсь в его умении прятаться и прятать близких. И если их мамаше не хватит ума вылезти из подполья, мелкие либо перемрут, либо вырастут во что-нибудь вроде последних Мраксов. Так что, как мне не противно, придется договариваться, чтобы он вывел их сам. Цени, на какие жертвы я иду ради твоих спасительских закидонов.
— Ценю, — невольно улыбнулся Гарри. Что бы не творилось вокруг, но Хорь остается собой, и это прекрасно! — Только ты ж раньше говорил что вассалитет — это старомодная пурга, дословно. А если это действительно еще работает, ты, правда, думаешь, что он согласится?
— Согласился уже. Если бы Бёрк считал, что у него есть другой выход, он бы со мной и разговаривать не стал, по крайней мере, после такого предложения. Раз он все еще стоит тут, значит, уже согласился. Понимаешь, он может устроить погром на весь Лондон, но объявить кусок Норфолка экстерриториальным и потом держать тут оборону пару ближайших десятилетий у него мощи не хватит. Не может он отвоевать свой мэнор силой, а других вариантов, особенно после гибели Лестрейнджа и зачистки старой агентуры, у него нет. Так я хоть действительно предлагаю ему довольно серьезные гарантии для его младших. И Ганзейский оммаж называется дословно «Союз Вольных», там сюзерену особо негде разгуляться. Бёрк знает, что я сейчас действительно милосерден, как Мунго Бонам. Но, формально, это вассалитет, и ты не представляешь, какое наслаждение мне это доставляет!