Страница 9 из 15
И всё таки я сказал ей правду, после чего она рухнула в диван и удивленно посмотрела на меня. По её мнению, я
был жестоким, холодным, хитрым, лживым и пожалуй находился под влиянием какого-то “разумного” фанатизма.
Она видела во мне то, что хотела видеть. Она видела во мне Ангела Смерти.
— Йозеф, что значит она бывшая заключенная? Ты не можешь рабу убрать рамки! Ты не можешь наградить её нашим статусом! — кричала она в отчаяние. Я понимал, что ей больно, ведь не оправдало моё решение её таких мелких надежд. Не скажу, что Ирма любила меня, я лишь знаю, что она бы с удовольствием занялась со мной любовью. Однако, такого не было и не будет.
Ангел Смерти был согласен с ней и это было единственное во мне, что всегда согласовалось в этим существом, жившим инстинктами и всё равно называемое человеком.
— Какова причина, что ты дал ей полные права? Неужели эксперимент будет настолько грандиозный? — её глаза сверкнули. Она очень надеялась, что не ошибается. Осталась у неё надежда на эксперимент.
— Джина не материал и ставить опыты над ней я не буду. А причина по которой она здесь — очень проста. Я её люблю, — говорил я с удовольствием, наблюдая реакцию надзирательницы.
Улыбка Ирмы слегка поблекла, но удержалась на ее губах. Разочарование в полную мощь коснулась её. Надзирательница побледнела и руки её судорожно затряслись. Я не знал на что она там надеялась, но реакция у неё была пылкая. Её глаза метались от меня к двери и она не знала, что делать.
Рот её открывался, но оттуда не доносилась не звука. Казалось она сейчас заплачет.
Я с интересом наблюдал за ней и немного боялся. А что если она будет тут крушить всё вверх дном?
Грезе встала и чуть не упала обратно на диван, но обуздав свои ноги, поспешила уйти отсюда.
Так я и смотрел ей в след, задумываясь о реакции. Что могло её вызвать? На что надеялась старшая надзирательница? Или она не может свыкнутся с мыслью о том, что Джину трогать нельзя? Ведь Грезе всех заключенных калечила, издевалась, удовлетворяла свои потребности, а здесь раз и нельзя ничего. Не думаю, что она поймет мои слова насчет издевательств над моим детищем. Ирма никогда не понимает слов, ей нужно всё проверить и порой, она раз десять наступит на одни и те же грабли, прежде, чем поймет почему она на них наступает и как бы на них больше не наступать. Грезе давно вошла в образ и она пользуется властью гуще всех в Аушвице, даже Гесс как-то на власть, данную ему, внимание не обращает. Мой Ангел Смерти внутри смеялся над ней.
“И это всё, что она может? Проигравшее создание! Тебя разбили эмоции! Как низко ты опустилась! Жалкое подобие настоящего надзирателя!” — он улыбался, но в улыбке не было и капли тепла. Мой Ангел Смерти чувствовал себя победителем.
========== Я научу тебя распознавать пороки жизни ==========
Начиная с 16 лет.
Наступило время познакомить мою маленькую с Ильзой Кох. Ильза покажется ей другой, так как для Джины она не будет извергом. Никто ей не скажет о том, что вытворяет Кох. Никто не допустит утечку информации.
Я привез Джину в Бухенвальд и постарался, чтобы она не увидела всех ужасов этого мрачного лагеря. Нас провел к Ильзе в кабинет солдат. Вообще Джина вела себя неподобающе: кричала, вырывалась, выла подобно волку.
Я ничего не мог сделать кроме как прикричать на неё. Джине не нравилось, что мы покинули Аушвиц до завтрака заключенных. Ну, конечно! Моя девочка хотела покормить их как следует, однако бараков так много, а она всего одна. Всех спасти ей не удастся. Когда мы были уже в здании, я вошел в кабинет Ильзы и пнул поближе к столу свою Собачку.
Ильза была на редкость собрана. На ней было одето красивое платье и уложены в стиле ретро волосы. Она будто помолодела.
Девочка недоверчиво посмотрела на меня, а затем на Ильзу. Она не понимала зачем я притащил её сюда к Бухенввальдской ведьме, да и на меня эта маленькая девочка немного злилась.
— Привет, Йозеф. Вижу ты привел ко мне девочку! Джина, верно? Тогда давай знакомится, милая фройляйн, — она встала из-за стола и быстрым шагом направилась к Собачке.
Джина всё также недоверчиво смотрела на женщину. Если это концлагерь, то здесь не может никто быть добрым, кроме узников, — такова логика Джины.
— Я Ильза, а тебя я уже знаю, милая девочка, — она по-матерински взяла за руку девочку и несколько минут держала её в своих руках, будто согревая.
Я внимательно наблюдал за лицом моей Собачки. Лед недоверчивости в глазах таял с каждой секунды. Кажется, она начала верить, что Ильза хорошая женщина.
— Ты садись на стул или на диван, как хочешь, главное, чтобы тебе было комфортно.
Моя Собачка поспешно села на диван, а я на стул. Надо быть как можно дальше от Джины сейчас, наверное я плохо на неё действую. Ильза была добра с Джиной, она расспрашивала её осторожно и не спеша. Девушка действительно отдалась ей полностью.
Я наблюдал за ними и радовался каждому тому мгновению, тем шагам навстречу Ильзе Джины. Они ладили и это главное. Некоторые вещи, что не расскажет Джина мне, расскажет Ильзе, а она в свою очередь мне. Конечно, всё это неудобно, но лучше, чем нечего.
Моя Собачка приняла Бухенвальдскую ведьму за добрую и прекрасную женщину, что также невинна как и она.
Моя подруга, конечно, совсем не похожа на Грезе, однако она грешна почти также, как мой объект для сравнения.
Они обе погрязли в грехах и обе далеки от невинной жизни, хотя у Грезе всё таки идёт перевес по этому случаю. У сидящей здесь есть семья, она посвятила себя кроме жестоких игр и беспощадных гонений, любви. У Ирмы нечем таким похвастаться, скорее она посвятила жизнь себе, так как детей она вовсе не выносит и вынашивать ребенка для неё было бы сплошной пыткой. Не думаю, что я способен её наградить такой пыткой, если она сделает Джине что-то непоправимое. Думаю, если Грезе станет беременной, то всякими способами будет пытаться избавиться от ребенка. Если случится такое, что ничего не получится, то она покончит с собой. Я это просто предполагаю, возможно всё обстоит иначе, однако в этом я очень сомневаюсь.
Вернувшись в реальность, я внимательно рассмотрел лицо моей девочке. Джина сияла, в её глазах пылала та жизнь, та радость, что я видел у неё лишь тогда, когда приносил еду в лагерь. Ильзе удалось завладеть её душой, но когда она вырастит, то всё узнает и поймет. Не думаю, что тогда ей будет очень сладко узнать о том, что Ильза практически использовала её доверие.
Есть небольшая надежда на то, что она никогда ничего не узнает. Не знаю почему, но мне сейчас кажется именно так. Информация, полученная бессознательным путем!
Я понял, что Джина всем и всему верит, чтобы не сказали, особенно если это добрые и слабые люди…Как ей кажется. Прикинутся слабым, беспомощным, нищим — легко! Моя Собачка редко делает умозаключения и у неё стоят у трона зла только два человека: я и Грезе. Всё! Узники и всё прочее для неё это что-то ангелов, которых на земле не приняли. Я не понимал как в шестнадцать лет она была такой глупой, почему не видела за эти годы жестокости и предательства. Неужели её никто не предавал? Не лгал ей? Или некому было лгать ей и предавать её? Почему-то я уверен в том, что у Джины не было друзей. Она слишком открытая, будто впервые вышла в мир. Она храбрая, будто грани стеснения ей неизвестны, а значит её никто не учил, что это вот неправильно. Она не понимает как правильно построить своё поведение и как ему следовать. Ей плевать, её никто ничему не учил.
Она всему и всем доверяет. Следовательно, родители пытались её отгородить от внешнего мира. Но для чего? Почему её держали в пузыре доверия и любви и не желали показывать всю боль и жестокость реального мира?