Страница 10 из 19
– Из неё Лайки не выйдет. Она нарочно на орбиту не выходит!
– Алик, мне уже надоело тебя наказывать!
– Знаю, – сочувственно вздохнул малыш.
– Становись! – Нина поставила его в угол.
– В этот не хочу!
Она поставила его в другой.
– Тут раскладушка!
– Поместитесь!
Наскоро приводя комнату в порядок, Нина говорила Метелёву:
– Глеб на островах, вернётся к ночи… Пообедаем сами…
Его зовут Глеб. Он – её муж. Ну что ж!.. Так и должно было быть… И нечего удивляться…
– Чем он занимается? – тихо спрашивает Метелёв.
– Кто?
– Твой Глеб.
– О-о! Он большой человек! Смотри! – она указывает в направлении окна. Метелёв посмотрел на громадный подъёмный кран неподалеку от барака.
– Да нет… – засмеялась Нина. – Вот!
Оказывается, она говорила о другом. На подоконнике стояла большая банка, где в мутной воде плавала какая-то рыбёшка.
– Его работа! – гордо сообщила Нина. – Шесть лет выводил!
– Эту тюльку?
– Что ты?! Это малёк новой рыбы. Гибрид осетра и белуги. Ты любишь белугу?
– Ненавижу рыбу.
– А рыбий жир?
Это спросил Алик.
– В углу не говорят! – строго заметила Нина.
– А я вышел из угла.
– Вот и вернись!
Малыш покорно поплёлся обратно.
Метелёв механически вертел очки, лежавшие рядом с банкой.
– Ну вот! Он снова забыл очки! – всплеснув руками, сказала Нина.
Она ушла в кухню готовить обед. А Константин молча осматривал их жильё. Скромная, очень скромная обстановка. Никелированная кровать, застланная полосатым одеялом; старомодный диван со спинкой, простой шкаф. В углу раскладушка. Её, должно быть, ставят на ночь… Старенькая швейная машина. Наверное, Нина сама шьёт себе и детям… На спинке кровати сушатся мужские рубашки… Верно, сама стирает… этому, который разводит тюльку и забывает очки.
Взгляд Метелёва возвратился к мутной банке. Грустно стоит он в углу комнаты. В другом углу стоит печальный Алик. Вдруг он обращается к Константину:
– Дядя!.. Возьмите меня на поруки.
Метелёв рассмеялся от неожиданности:
– Выходи! Под мою ответственность!
Вечер. В том же углу стоит снова напроказивший Алик.
За столом Нина и Константин. В распахнутом пальто влетает возбуждённая Тамара.
– Почему так поздно? – спрашивает мать.
Тамара молча раздевается.
– Что случилось?
Девочка поднимает глаза на Метелёва, мол, не могу при нём.
– Здесь нет чужих.
– Пообещайте, что не будете смеяться! – просит Тамара.
И, набравшись храбрости, выпаливает:
– Добкин меня любит! Он сам сказал! И я тоже! В общем, у нас первая любовь!
Взрослые всё же улыбнулись.
– Ну вот! – обиделась девочка.
– Ты не обижайся, – мягко говорит Нина. – Просто, первая любовь часто бывает несерьёзной. А настоящая приходит позже.
– А вдруг первая и есть настоящая. На всю жизнь? Так бывает?
Она переводит взгляд с Нины на Метелёва.
– Бывает, – отвечает тот.
Девочка стоит между ними и растерянно спрашивает:
– Что же теперь делать?
– Пей чай! – советует Нина.
– Не могу. Добкина в кино не пустили, придрались, что до шестнадцати… Так он все деньги на мороженое потратил, меня угощал…
– В марте? С ума сошли! – рассердилась Нина.
– Становись в угол! – вмешивается Алик.
Поступок мальчика заставил всех улыбнуться. Он устроился на коленях у матери, а Тамара охотно заняла его место.
– Добкин требует, чтобы я завтра же дала ответ!.. Я теперь ни за что не засну. Всю ночь буду думать…
Ночь. На раскладушке сладко и безмятежно спит Тамара. Посапывает уставший за день Алик. На коротком диванчике, с подставленным под ноги стулом, лежит Метелёв. В кровати Нина. Они не спят.
– А контрамарку? – тихо говорит Константин. – Мне на концерт?..
– Если придёшь с цветами… – шепчет Нина.
– Помнишь?!
Вместо ответа она, приподнявшись на локте, чуть слышно напевает:
Пауза. Оба лежат с широко открытыми глазами. В глазах Нины – задумчивость и воспоминание, в глазах Константина – надежда, радость, решимость.
Светает. Звучит мажорная мелодия, мелодия встречи. По широко разливавшейся реке плывёт лодка. На веслах парнишка лет четырнадцати, в ватнике и сползающей на глаза отцовской фуражке. На корме Метелёв. Он счастлив. Ещё бы! Ведь рядом с ним его Нина. Всё дальше уходят домики на берегу, всё громче звучит радостная мелодия.
Скорей, скорей, плыви, лодка! Уноси их вдаль от этого посёлка, так жестоко вставшего между ними. Беспокойно оглядывается Нина.
– Зря волнуетесь! – успокаивает её паренёк.
– Что ты, Павлик!.. Такой ливень!.. Всю ночь! И моторка его не нашла!..
– Островов-то больше сотни… Попробуй найди!
– Такого разлива никогда не было!
– Это факт. Глебу Петровичу сейчас самая работа. Карась на нерестовища пошёл…
При упоминании имени Глеба Петровича мелодия смолкла. А впрочем, никакой мелодии и не было. Всё это Метелёву только почудилось.
Задумчиво усмехнулся он, глядя на бегучщую воду.
Нина удивлённо на него посмотрела.
– Забавно. Ты везёшь мужу очки, а я ему везу тебя…
– …чудной он карась. И хитрый!.. – разглагольствует парень.
– Я ведь просила тебя остаться!
– И пустить тебя одну?!
– …карась он всюду носом тычет, потому что любопытный!
С неожиданной злостью Константин оборвал парня:
– Хватит!.. Надоело!..
Секунду гребец изумлённо смотрит на Метелёва, затем решительно кладёт весла.
– А ну, вылазь! – Он величественно указывает на середину реки – Тебе говорят!
– Павлик!.. – вступилась было Нина.
– Пусть вылазит! – Парень сорвал с головы фуражку и с размаху бросил её на дно лодки. – Кто рыбу не любит – последний человек!
– Он пошутил, – уверяет Павлика Нина.
Парень неумолим, и лодку быстро относит вниз по течению.
– Костя! Он упрямый!.. Скажи ему, что ты любишь рыбу… Пожалуйста!
– Люблю! – чуть не рявкнул Метелёв.
– Чего? – не понял Павлик.
– Рыбу люблю!.. Пиявок люблю, лягушек, головастиков!
– А Глеба Петровича?
– Всех люблю! И тебя люблю!.. Греби!
– Другой разговор!
Скрипят уключины, плывет вверх по реке лодка. Все молчат. Павлик подозрительно поглядывает на Метелёва.
– Карась всегда наверху держится, – говорит парень, проверяя, побеждён ли «противник».
Метелёв молчит.
Тогда Павлик задиристо продолжает:
– У него ж мозги работают!
Сжав зубы, молчит Метелёв.
А Павлик уже кричит победно:
– Рыба, вообще, умней всех животных!
Молчит Константин. Еле сдерживает смех Нина.
Они идут от реки вглубь берега и оборачиваются на далекий окрик. С раскачивающейся лодки орёт, размахивая фуражкой, Павлик:
– Эй, дяденька-а-а! Приезжа-ай! Я тебя ещё покатаю!..
Лодку качнуло, и Павлик упал.
Переглянувшись, Нина и Константин наконец расхохотались.
Вдоль берега по скользкой глине и глубоким лужам ползут два бульдозера. Нина и Константин преграждают им дорогу. Первый бульдозерист медленно выбирается из кабины.
– Подбрось к дороге! – просит его Метелёв.
Не ответив, парень идёт советоваться к напарнику. Их краткого разговора не слышно. Но возвратившись, парень глухим баском сообщает:
– Некогда. Выговор получим.
– Послушай, я заплачу! – и Метелёв достает бумажник.
Парень отправляется за консультацией к другу. Вернувшись, он флегматично заявил:
– С ума сошёл. Тут тебе не Америка.
– Вот чурбан! – возмутился Константин. – Ты же видишь, что делается… Она же не пройдёт пешком!.. – Невозмутимая физиономия парня бесит его.