Проклятая нимфа

Наконец, из дома вышла Палома. По её непроницаемому лицу трудно сказать, понравилась ей встреча с Яньлинь или нет.

— Я подожду тебя в машине, — она надела очки и направилась к выходу.

— Мисс Эмерсен, проходите. Яньлинь готова вас принять, — от неожиданности чуть с лавки не рухнула. Зачем главе дома Гекаты видеть какую-то нимфу? Хотя, скорее всего, Палома специально попросила, чтобы меня приняли.

Китаянка открыла передо мной дверь дома. В комнате очень просторно, здесь нет лишних вещей. В центре стоит стол, на ковре возле него сидит глава дома Гекаты. Яньлинь на вид около пятидесяти лет, она худощавая, классической азиатской внешности. Одетая в серое кимоно, как и все в их доме. Женщина курит сигарету, задумчиво посматривая в окно.

— Добрый день, глава дома Гекаты. Вы хотели меня видеть? — у Яньлинь нет статуса.

Она — женщина, наделённая даром ясновидения. Не богиня, не нимфа, а обычный человек. Моя речь отвлекла её от размышлений. На лице Яньлинь появляется тёплая улыбка.

— Проходи, нимфа, — указывает на место напротив неё за чайным столиком. — Подождёшь немного, я зажгу благовония. После тяжёлой энергетики твоей полубогини необходимо обязательно очищать помещение.

Яньлинь подпаливает сразу несколько фитильков, и комната наполняется приятным ароматом. Я смотрю, как они тлеют, и чувствую, как душа погружается в умиротворение. С каждой секундой становится уютно и комфортно.

— Палома хотела, чтоб я заглянула в твоё будущее и дала ответы на те вопросы, которые интересны только ей. Но так делать нельзя, и я ей об этом сказала. Я могу дать ответ только на один вопрос, и лишь тот, который задают лично. У тебя есть ко мне вопрос, Теар?

— Есть. Один, самый главный. Я смогу когда-нибудь любить?

Яньлинь тушит окурок сигареты и тут же достаёт новую. Глубоко втягивает табачный дым, пристально наблюдая за мной. Выпускает клубы серого воздуха.

— Сердце твоё останется проклятым навсегда. Но ты полюбишь и с таким сердцем. Любовь придёт внезапно и будет сильной, всепоглощающей. Эта любовь убьёт тебя, Теар.

Страшное предсказание, словно пощёчина, больно ранит.

— Когда это случиться?

— Я отвечаю только на один вопрос. Но раз твоё предсказание столь печальное, сделаю исключение. Ты умрёшь после того, как дотлеет последняя сигарета в пачке, которую ты носишь в своей сумке.

— Спасибо, Яньлинь, — благодарю ясновидящую. — Все же не так уж плохо умереть из-за любви.

— Ты говоришь мудрые слова. Я должна предупредить: на днях Зефир[1] преподнесёт тебе дар. Не отвергай его. Он тебе пригодится.

— Хорошо.

Меня накрывает лавина печали. Ведь Палома спросит о предсказании, и не все части сказанного ей понравятся.

— Теар, ты можешь не говорить всего своей полубогине, — неожиданно ясновидящая прочитала мои мысли. — Когда над нимфой властвуют сразу два хозяина, часть правды всегда можно скрыть от одного из них.

Её слова лишают дара речи и тут же порождают сто вопросов.

— Мисс Эмерсен, ваше время вышло, — в дом вошла провожатая.

Яньлинь докуривала свою сигарету, снова устремившись взглядом вдаль. Она отрешена от этого мира, блуждает по ту сторону мира людей.

В машине, изнемогая от нетерпения, меня ждала Палома.

— Сколько можно там сидеть? Что она тебе сказала?

В голове все ещё звучали слова ясновидящей о господстве двух хозяев. И я решила рискнуть и рассказать пророчество не полностью.

— Я спросила, смогу ли любить. Она ответила, что моё сердце останется навсегда проклятым. И что я скоро умру, — на лице Паломы появилась довольная улыбка.

— Ох, Теар, не стоит расстраиваться. Все мы когда-нибудь умрём. Это очевидные истины, — комментарий про мёртвое сердце она решила не давать. — Что-нибудь ещё было?

— Да. Сказала, что вскоре Зефир — западный ветер, преподнесёт мне какой-то дар. И мне нельзя его отвергать.

— Интересно. Покажешь мне, что он тебе подарит. Потом решим вместе, как с ним поступить, — на языке Паломы это звучит: если подарят какую-то ерунду — оставишь себе, а если что-то ценное, то это по праву принадлежит твоей полубогине.

Благо, подвозить пришлось недалеко. Высаживаю Палому в центре Манхеттена, где её ждала верная парочка таких же полукровок, как и она. Выходит из машины, громко хлопнув дверью. Смотрю вслед, убеждая себя, что я — не плохая нимфа. Нет, я хорошая, и к полукровкам отношусь хорошо. Но Палома — исчадье тартара. Будто услышав мои мысли, она оборачивается и машет мне рукой, так мило и непринуждённо, что по коже пробегают мурашки возмущения. Не понимаю, как можно проклясть кого-то, разрушить жизнь, а потом мило махать ручкой на прощанье, словно мы старые подруги?

 

[1] Зефир — истинный бог западного ветра.