Страница 3 из 26
Карягин был как раз одним из тех офицеров, которые помнили свою солдатскую службу и ревностно, как родители к детям, относились к каждому своему солдату. Павел Михайлович, обладавший чудесной памятью, знал каждого своего солдата по имени, что повышало его авторитет в глазах подчинённых. Спустя два года с начала службы, 25 сентября 1775 года за смелость в боях рядовой Карягин был произведён в сержанты Воронежского пехотного полка.
Пройдя румянцевскую и суворовскую школу, юноша вышел из неё бесстрашным боевым офицером – лучшим из солдат – и в 1783 году в чине подпоручика Белорусского егерского батальона Бутырского полка впервые попал на Кавказ. 1 августа 1783 года Павел Карягин получил урок тактики, который не раз впоследствии спасал его жизнь.
В этот день по приказу генерал-поручика Суворова бутырцы были подняты по тревоге и отправлены в урочище Урай-Илгасы у реки Большая Ея на выручку одной-единственной роте своего полка, подвергшейся нападению десятитысячной Ногайской орды. Каково же было удивление полка, когда, соединившись с потрёпанной ротой, солдаты узнали подробности боя.
Оставленная в пикете у переправы на реке Большая Ея 7-я рота Бутырского полка под командованием поручика Житкова неожиданно была атакована ногайцами, поддавшимися на провокации крымского хана Шагин-Гирея. Быстро перестроившись в ощетинившееся штыками каре, рота начала отступление к своим. Три часа продолжался неравный бой. Пушки, выставленные в углах каре, вели картечный огонь. Защищавшие их гренадёры отбивались гранатами, мушкетёры вели плотный ружейный огонь, не позволяя ногайцам прорвать строй. Когда же ногайский хан Канакая Мурза лично повёл в атаку своих лучших воинов, он был сражён метким выстрелом самого командира роты, после чего рота ударила в штыки. Пройдя тридцать вёрст, рота наконец-то вышла на дорогу, где дружный залп подоспевших рот Бутырского полка решил исход боя. Александр Васильевич Суворов с восторгом написал в рапорте: «…сия рота действовала всюду с полным присутствием духа до конечного сокрушения варваров!» Карягин из этого боя, в конечной фазе которого ему довелось участвовать, вынес правило: грамотно организованная оборона, смелость духа и вера в собственные силы превращает даже небольшое подразделение в несокрушимую силу. Бутырский полк основным своим составом навалился на ногайцев и разгромил их силы.
После этого произошло событие, которое многие современные историки трактуют превратно. По приказу Суворова было произведено действие, которое на современном языке назвали бы «зачисткой». Сражение у Керменчика и Сарычигера 1 октября 1783 года привело к полному разгрому ногайцев, что поставило на грань существования их как нации. Эти события ставят Суворову в упрёк, обвиняя полководца в излишней жестокости. Но если повнимательней приглядеться к ситуации, то его действия не кажутся такими уж неразумными. Подвиг 7-й роты Бутырского полка выявил коварство и кровожадность ногайцев.
А ведь ногайские кибитки в междуречье рек Большая и Малая Ея собрались не случайно. В день тезоименитства императрицы Екатерины II Ногайская Орда должна была присягнуть на верность России. После того, как присяга была принята и русские солдаты вместе с ногайскими мурзами преломили за одними столами хлеб, утром следующего дня, надеясь на то, что наши воины потеряли бдительность, ногайцы совершили вероломное нападение на самое малочисленное и отдалённое подразделение полка, желая разбить силы русских по частям. Суворов, тем не менее, призвал не мстить ногайцам и отпустил их за Кубань, но после нападения на Ейское укрепление уже Григорий Потёмкин отдал приказ «привести в покорность силою этот народ». Суворов выполнил приказ с присущей ему изобретательностью. Русская армия в составе 16 полков пехоты, 16 эскадронов драгун, 16 Кубанских казачьих сотен при 16 орудиях скрытым ночным маршем двинулись к месту слияния рек Лабы и Кубани, причём тайная переброска русских войск была столь искусно произведена, что атака неизвестно откуда взявшейся армии ошеломила ногайцев. Разгром был полный. Орда потеряла от 3500 до 4000 человек только убитыми. Во время этой операции погибло 4 русских солдата, 7 было ранено и 15 пропало без вести. Более остальных постарались кубанские казаки, мстившие кочевникам за постоянные набеги.
Никто не мог предположить, что появление в Ногайских степях русского Бутырского полка резко изменит ситуацию на всём Кавказе. Новый 1783 год начался с подписания Манифеста императрицы Екатерины о вхождении Крыма, Тамани и Кубани в состав Российской империи.
Русская слава гремела по всей Кубани, перекатывалась за Терек, плескалась волнами тревожных слухов у подножия Кавказских хребтов. Эта вечная, монолитная, покрытая ледниками горная гряда теперь осталась единственной преградой, которая отделяла друг от друга два православных царства: Российскую империю и Картли-Кахетию.
Наблюдая за успехами русской армии на юге и мечтая вернуть былую славу Великой Грузии, картли-кахетинский царь Ираклий II вызвал к себе князя Герсевана Ревазовича Чавчавадзе, человека, которому он доверял более чем всем родственникам, вместе взятым. Герсеван Чавчавадзе был не простым грузинским феодалом. В его жилах текла кровь фанатичного патриота своей страны, готового отречься от славы и величия ради её процветания. Но именно громкое имя и титул позволяли вершить дела, на которые были способны не многие и из царского дома.
– Зима слишком холодная, – незаметно появившись в комнате, произнёс Чавчавадзе. – Ираклий, ты искал меня?
– Да, мой друг! – вышел из своего задумчивого состояния царь.
– Что тебя тревожит?
– Этот холод неспроста. Остывает наша земля! Уже не найти в ней тех богатырей, которые ходили с одним ножом на барсов, готовые противостоять целой армии врагов. Нет их, сильных духом, ясных разумом, чистых душой. Кем я правлю? Где вы, грузины храброго Вахтанга – моего отца? Неужели все полегли в битвах, а ваши жёны не смогли воспитать правильно ваших детей?
– Зачем ты так говоришь, Ираклий? Неужели я не являю тебе пример любви к нашей любимой Картли-Кахетии?
– Картли-Кахетии… – Задумчиво повторил Ираклий. – Ты, Герсеван, последний рыцарь не нашего обломка, громко названного царством, а той Великой Грузии. Именно поэтому ты и здесь. Больше мне не на кого положиться. Так или иначе, я вынужден в твои руки вложить судьбу страны и нашего народа. Русские разбили турок с той стороны Кубани. Османский паша собирает новую армию. Но не против русских. Его целью являемся мы. Когда идёт война где-то далеко, мы спокойны. Но когда дерутся у твоих дверей, не думай отсидеться – драка закончится в твоём доме. Удар по России для турок уже окончился серией поражений и потерей всего Северного Причерноморья. Поэтому туркам надо удержаться на берегах Чёрного моря любой ценой. Но пока под боком у них христианское государство, они будут чувствовать себя в опасности. Стало быть, турецкая армия очень скоро будет здесь – в Тифлисе. Мы не в силах сейчас противостоять ей. У нас нет для этого ни пушек, ни ружей, ни обученных вести современную войну людей. Одними полуголыми всадниками с шашками в руках турок не одолеть. Нам нужна защита. Собирайся, Герсеван! Ты отправляешься полномочным министром ко двору императрицы Екатерины в Россию. Пока я буду собирать Грузию воедино здесь, на Кавказе, ты должен быть моими ушами и глазами там, в Петербурге! Спокойствие наших земель во многом зависит от твоего ума. Я надеюсь на тебя, друг мой!
Шёл к концу 1782 год. Картли-кахетинский царь Ираклий II посредством князя Чавчавадзе обратился к императрице России Екатерине II с просьбой принять Грузию под покровительство России. Стремясь упрочить позиции России в Закавказье, Екатерина II предоставила Павлу Потёмкину широкие полномочия для заключения договора с царём Ираклием II. Уполномоченными с грузинской стороны были князья Иванэ Багратион-Мухранский и Герсеван Чавчавадзе.
История грузинско-российских связей имеет гораздо более глубокие корни, чем это может показаться вначале.