Страница 18 из 71
— Вот именно. Что я тебе сделала? Или, возможно, я осквернила твой диван? Ты обнаружил на нём лобковых вшей? Если да, то это были не мои. Ты больше не хочешь продолжить даже курс самообороны.
— Ты платишь мне только за то, чтобы охранять тебя ночью, и я не обязан говорить. Если ты хочешь продолжить уроки самообороны, то должна заплатить. Только первый урок был бесплатный.
— У меня больше нет ни доллара.
— Твои проблемы.
— Нет, действительно, что я тебе сделала? Если я тебя обидела каким-то образом...
— Мандавошка – это вот ты. Смотри на дорогу! Держись полосы, ну где ты научилась водить машину?
— Там где ты научился хорошим манерам.
— Можешь заткнуться на секунду? Сосредоточься на том, что ты должна сказать Франческе. Это единственное, что меня интересует. Остальное – просто дерьмо.
Пенни не отпустила комментарий. Сжала сильнее руль и почувствовала, как её сердце превратилось в маленькую пуговицу. Правда была в том, что последние три дня Маркус не разговаривал с ней. Когда ночью, он сопровождал её после работы, то молчал, словно ему отрезали язык или односложно отвечал на все вопросы. Возможно, мысленно, он уже находился в будущем. Там, куда сбежал бы вместе с женщиной своего сердца. Он сопровождал её только из-за денег, в противном случае – торжественно послал бы куда подальше, в этом она была совершенно уверена. Сердце Пенни стало маленьким, подобно рисовому зернышку.
Они проехали пару часов, в основном в атмосфере угрюмого молчания и отчаянных раздумий, после чего двигатель начал кашлять. Бензин практически закончился, и пришлось остановиться на заправке.
— Я пойду пописать, а ты, тем временем, наполни бак, — сказала Маркусу Пенни.
— Стой, дура, я тебя провожу, — ответил он, ещё менее любезным тоном.
— Спасибо, в этом нет необходимости.
— А это ты на самом деле? Мы посреди орды самцов. Ты можешь сложить два плюс два и понять в чём дело?
Не то, чтобы он ошибался. Некоторые мужчины, потягивающие пиво у дверей бара, смотрели на неё с некоторым интересом или, вернее, смотрели с некоторым интересом на её зад, обтянутый коротеньким платьем. Пенни почувствовала себя неуместно выставленной на показ, и в первый раз за время этой поездки подумала, что лучше бы ей поехать в джинсах. Маркус в резкой манере взял её за руку и пошёл впереди неё к туалетам.
— Писай и побыстрее, — сказал он.
— Уверена, что граф тебе не конкурент.
— Пенни, я не шучу, поторопись, я должен также проверить этот дерьмовый автомобиль и у меня только два глаза.
Она сделала то, что должна была сделать. На выходе заправили машину бензином.
— Я бы хотела бутылку воды, — сказала Пенни. — Или я прошу о многом?
— Я схожу, а ты садись в машину.
Она села на место водителя и видела, как Маркус входит в бар. Там была небольшая толпа, состоящая в основном из дальнобойщиков и праздно шатающихся мужчин.
В определенный момент, пока она ждала, кто-то начал постукивать двумя пальцами по стеклу. Пенни вздрогнула, заметив мужчину около тридцати лет, с уродскими волосами и внешним видом байкера из семидесятых. Она даже не успела понять, что он мог бы хотеть, как за спиной мужчины материализовался Маркус. В одной руке он держал бутылку с водой, а другой сжимал затылок незнакомца, по крайней мере, на две головы ниже, оттягивая его назад.
— Свали, грязный ублюдок, — фамильярно обратился к нему с интонацией, настолько спокойной, что заставила бы дрожать лично Дракулу. Затем он отпустил его, и мужчина, первоначально решивший протестовать из-за такого обращения, увидев Маркуса, смотрящего на него глазами, в которых мерцал дьявольский огонь, пробормотал несколько слов извинения и улетучился.
Маркус сел в машину на пассажирское место и буквально швырнул бутылку между сиденьями.
— Он не сделал ничего плохого, — возразила Пенни. — Может быть, он просто хотел узнать, который час.
Маркус проигнорировал этот комментарий.
— Итак, маленькая сучка, — в гневе он начал её ругать. — Я хочу добраться до тюрьмы. Мы опаздываем. Ты действуешь мне на нервы. Отныне и на будущее, если тебе приспичит, то ты будешь писать в трусы. Мы больше не делаем остановок, даже если ты должна родить камень преткновения [4]. И этот тип не хотел узнать время. У него из ширинки штанов торчал член.
Пенелопа вспыхнула бормоча:
— Я не... я не... я не поняла....
— Я тоже согласен с принципом, по которому женщина, если она хочет разгуливать с киской, выставленной наружу, должна иметь право – болтаться с киской выставленной напоказ, да так, чтобы её никто не тронул. Однако это работает лишь в идеальном мире. В нашем дерьмовом мире, она заканчивает с разведёнными ногами на обочине дороги через десять секунд. Меня не волнует, как ты одеваешься, думаю это ясно, но я хотел бы избежать неприятностей из-за того, что ты хочешь продемонстрировать свои красивые бедра.
Пенни кивнула, её замутило. Из всей этой нотации, её больше всего поразила фраза, очень похожая на комплимент, касающаяся её бёдер.
Как и предупреждал Маркус, Пенни обыскали. Женщина-полицейский быстро и бесцеремонно её ощупала, заставила снять куртку, которую, в свою очередь, также обыскали. Пришлось оставить документы, и объяснить с какой именно заключённой она собиралась встретиться и причину визита.
Она представляла себе, что её заведут в безличную переговорную, в такую, где два человека общаются между собой через стеклянную стенку с помощью телефонных трубок для внутренней связи. Но она оказалась внутри обычной комнаты, полной столов, разбросанных тут и там, за которыми сидели другие многочисленные посетители. В основной части это были мужья, матери, сестры и чьи-то маленькие дети. Сквозь узкое окно в комнату проникал дневной свет. На столах стояли бутылки с водой и пластиковые стаканчики.
Пенни уселась поудобнее и стала ждать. Она была напугана. Ей не терпелось встретиться с Франческой и в то же самое время, изнутри, её сжигало лихорадочное желание – встать и уйти. Но она дала обещание, и чего бы ей это не стоило, она дорожила данным обязательством и не собиралась нарушить своё слово.
Вошли первые заключенные, и она увидела объятия и улыбки, а так же как один маленький ребенок сжимал ноги своей матери и плакал. По залу начал распространяться гул, как в школе во время перерыва.
Она ожидала увидеть атмосферу более воинственную и печальную, а вместо этого, все эти люди болтали между собой в обычной манере, даже смеялись, делились рассказами о школьных успехах детей или какую неразбериху устроил их придурок сосед. Казалось что ни одна из заключённых, одетых в оранжевые рубашки с надписью на пуговицах «СОБСТВЕННОСТЬ ШТАТА КОННЕКТИКУТ», никогда не совершала ничего более серьёзного, чем пинок ногой по банке.
Пенни посмотрела на свои часы, потом в окно и ещё раз проверила время. Наконец посмотрела на входную дверь зала, и узнала её.
Франческа.
Она сразу же поняла, почему Маркус был очарован ею, – из-за излучаемой энергетики. Это была первая реакция, мгновенная догадка.
В облике Франчески было что-то гипнотическое, то, как она смотрела на других людей, в её походке и в решительном жесте, с которым она заправила прядь волос за ухо. Она являлась не просто красавицей, её красота была дикой, страстной, понятной для всех имеющих глаза, чтобы видеть. Она была как породистая лошадь. Как сирена во всеоружии. Это был Маркус в облике женщины: высокая, крепкая, с накаченными мышцами, но одновременно с этим – ошеломляюще женственная и фатальная. Из числа тех красавиц, ради которых мужчины убивают и совершают самоубийства.
Её волосы были немного короче, чем на фото и падали на шею мягкими волнами. Ни одной тюрьме не удалось лишить их красивого, блестящего чёрного цвета. Смуглолицая, с глазами такими большими, словно две четко очерченные миндалины, тёмного цвета и вкраплениями полосок золота в радужке. Из-под рукавов оранжевой рубашки просматривались племенные татуировки, похожие на тату Маркуса.
4
Камень преткновения — крылатое выражение, обозначающее препятствие на пути к достижению какой-либо цели или решению какой-то задачи