Страница 14 из 71
— Твою мать, — сказал он.
— Э, он на самом деле заходил или это была только моя галлюцинация? — спросила Пенни, продолжая сидеть на коврике.
— Он не такой глупый, чем можно подумать, — пробормотал Маркус себе под нос.
— Но теперь он будет убежден, что мы безумно любим друг друга и регулярно занимаемся сексом.
Маркус повернулся к ней улыбаясь, и Пенни почувствовала, словно у неё за рёбрами распускается роза. Он так редко улыбался, что когда это происходило, должно быть планеты отклонялись от своих орбит, чтобы созерцать его улыбку. В этом она была убеждена.
— Поднимайся.
— Не лучше было бы, вновь прилечь, никогда не знаешь – вдруг он решит нанести ещё один визит?
— Ты не заперла дверь когда вошла?
— Я не помню.
— Итак, основное правило в самообороне: закрывать чёртову дверь в чёртову квартиру.
— Прости, я поступила опрометчиво. Я несла в руках поднос и...
— В следующий раз будь осторожнее.
— А будет и следующий раз?
Он нахмурился и перестал улыбаться.
— Я не знаю. Я не понимаю, чего ожидает от меня эта заноза в заднице. Я должен притворяться, что больше не жду Франческу. Она наверное спрашивает себя, что случилось. Это заставляет меня кипеть от злости.
Пенелопа медленно опустила свои веки.
— Я могу это сделать, — сказала она.
— Можешь сделать что?
— Пойти к ней и предупредить, что ты не перестал любить её, что не перестал думать о ней, ты просто вынужден притворяться.
Маркус посмотрел на неё, словно обладал рентгеновским зрением и имел возможность проникнуть внутрь и увидеть то, что там находилось.
— Ты правда сделаешь это?
— Да.
— Почему?
— Сколько «почему», мальчик мой. Потому что я хочу.
— Ты странный человек. Никогда не встречал такую, как ты.
— Ты покажешь мне её фотографию? Если я должна встретиться с ней, хочу быть уверена в том, что разговариваю с «нужной» девушкой.
Он кивнул и начал рыться в кармане куртки, висящей на ручке единственной двери в комнате, той, что вела в ванную. Достал мобильный телефон и переключил на нём пару кнопок.
Затем протянул телефон ей. Пенни затаила дыхание, как будто этот жест был частью ритуала, к которому она была допущена, чтобы присоединиться к чуду.
Фотография была старой, сделанной несколько лет тому назад. На ней Маркус выглядел более молодым и менее накачанным, он был вместе с девушкой, назвать которую красивой, стало бы преуменьшением. Она была гораздо более чем красива. Скорее, это был опасный двойник Джессики Альба. Фото – их селфи, сделанное, когда они лежали в постели, полуобнаженные и близко друг к другу. Никто из них не улыбался. Пенелопа спросила себя, если они занимались любовью, то почему смотрят в объектив с такими серьезными лицами, казалось, что они переполнены вековой усталостью. У Маркуса между пальцами виднелась его извечная сигарета. Франческа держала мобильный телефон, приблизив своё лицо к лицу парня. Выглядело это несколько вяло, и казалось естественным проявлением, а не усталостью от дикого секса.
— Не любит фотографироваться, — прокомментировал Маркус. — У меня их мало. Всегда говорит, что фотографии крадут душу.
Пенелопа кивнула и прошептала:
— Она очень красивая.
— Самая красивая, — не преминул уточнить Маркус.
— Ты своего рода романтик.
— Я не романтик и это непреложный факт. Но ты её рассмотрела?
— Да, она великолепна.
— Ты действительно готова...
— Скажи мне, когда ты хочешь чтобы я навестила её и я пойду.
— Пенни, ты действительно странная.
— Я более чем странная.
— А ты ничего.
— Если потакать мне – это твой способ чтобы уговорить, то в этом нет необходимости: я уже согласна.
— Я даже не знаю, что означает «потакать». И никогда не говорю вещи, о которых я не думаю. Повторяю тебе – я такой какой есть; то что ты видишь и ещё немного.
— То, что я вижу – этого уже очень много.
Она поднялась на ноги. В её горле застрял узел, большой и колючий. Пенни не могла понять откуда он появился. Возможно потому, что недавно увиденная фотография и осознание наличия таинственной любви с той, которая на фото не улыбалась, а демонстрировала ощутимую агрессию, приносило Пенни чувство боли. Она не может быть влюблена в Маркуса. Просто гормоны давали о себе знать. Это был обычный переполох среди атомов и ничего похожего на душевные тайны. Легко запутаться. Достаточно посмотреть на Маркуса и от желания, сердцебиение сдвинется на одну ступень ближе в сторону чистой похоти. Но это не было ничем большим, чем потребностью одной двадцатидвухлетней, похожей на спелый гранат, которая никогда не позволила открыть себя мужчине, такому сексуальному, каких она раньше никогда даже не видела.
По крайней мере, она на это надеялась. Потому что, если там было что-то большее, то она сама себе рыла яму.
Пожалуй, лучше пойти домой. Она хотела лечь рядом с бабушкой, обнять её и поплакать, зарывшись среди её волос, несмотря на то, что плакать – было бы реакцией трагической, недопустимой и лишённой смысла.
— Увидимся и потом сможешь лучше мне объяснить, как и куда идти, и что ей сказать.
— Окей… спасибо, — сказал Маркус и у Пенни создалось впечатление, что «спасибо» – это слово, которое он редко использовал и, возможно, не использовал никогда.
За мгновение перед тем как выйти, она потянулась к его лицу, встав на цыпочки, и провела по щеке двумя пальцами. Кожа Маркуса была свежей, чуть шероховатой от намека на щетину тёмного цвета. Он не отпрянул, но казался расстроенным от этого маленького жеста.
Пенни улыбнулась и сказала тихим голосом:
— Бабушка говорила, что хулиганы больше нуждаются в ласке, чем другие дети, — и спустилась по лестнице, прежде чем он смог сказать хоть слово.
Маркус уже ждал на выходе из «Well Purple». Он прислонился к стене, одна нога согнута, а к губам поднесена сигарета, зажатая между двумя пальцами. Крошечный мир, живущий в теле Пенни, сделал кувырок вперёд настолько быстрый, что на мгновение ей почудилось, будто она стоит вверх ногами. После четырёх часов в закрытом помещении и предельного внимания к любому, кто к ней приближался, от страха, что это Грант решил повторить свою попытку предыдущего вечера, испытываемое головокружение можно объяснить как способ организма избавиться от адреналина при прикосновении ночного воздуха и запаха приближающегося дождя. Тем не менее, Пенни беспокоилась, что именно присутствие Маркуса провоцировало встряску её основ. Он встряхивал её не имея таких намерений , и встряхивал её тем, что полностью игнорировал. Как бы она себя почувствовала, если бы он решил уделить ей внимание? Вопрос, не нуждающийся в ответе.
— Ты вовремя, — сказала ему, пока он гасил сигарету, докуренную до фильтра, раздавливая её своим массивным ботинком из кожи чёрного цвета. Они пошли вдоль дороги, под настолько лёгким дождём, что прежде чем достигнуть тротуара, тот становился похожим на пыль.
— Я люблю делать хорошо любую работу. Всё в порядке там, внутри?
— Обычная история.
— Козёл объявился?
— Сегодня вечером нет.
— Что он из себя представляет?
— Представь себе высокого пижона, тощего, светловолосого и одетого по последней моде, так вот – это он.
— И ты себе позволила быть одураченной одним из таких?
Она повернулась, и мгновение смотрела на Маркуса в ярости.
— Я думала, что ты не один из тех, кто обвиняет женщин, отправившихся на поиски. Если я ошиблась, можешь свалить отсюда к чёртовой матери, я вернусь домой одна.
Маркус слегка коснулся её локтя рукой и тут же отпустил. Но у Пенни создалось впечатление, что этот жест, явился мимолетным выражением дружелюбного проявления.
— Я не один из таких, — признался Маркус. Взял ещё одну сигарету и засунул в рот. Он держал её губами и ощупывал тело в поиске зажигалки.
«Если хочешь, я тебе помогу».