Снежная история

Да уж! Это не армия. Гестапо работали слаженно и оперативно, убивая надежду на возможность удачного исхода. Люциус склонил голову и вышел. К вечеру адъютант Риддла принёс записку, на которой было лишь число «73». Вероятность, что в тройке ускользнувших оказались Северус и Мальсибер, была ничтожно мала. Скорее всего, они так и бежали вдвоём, а затеряться всегда проще поодиночке.

Безвестность действовала на нервы сильнее всего. Люциус проклинал субординацию, не позволявшую ему немедленно пойти к Риддлу и выяснить всё, что тот знает. Но Риддл словно услышал его, прислав с адъютантом записку: «Приказ о расстреле подписал Гитлер».

Люциус не понял, как оказался на улице, сжимая в кулаке скомканную записку. По-зимнему холодный ветер бил в лицо, не давая дышать. Господи, как больно-то! Запрокинув голову, Люциус смотрел на небо, пытаясь вспомнить, за что его когда-то любил. Он не заметил, как появился Риддл, и вздрогнул только тогда, когда почувствовал на плече его ладонь.

— Гитлер немного одумался, — тихо сказал он. — Расстреляют пятьдесят человек. В назидание.

— Это очень много, — пробормотал Люциус, сжимая ладонь Риддла. — Очень.

— Да. У неангличан нет шанса. Другое дело, что союзников гораздо меньше…

Люциус хотел сказать, что его это не волнует, но прикусил язык. Волнует, да ещё как! Смерть — не та дама, о встрече с которой мечтаешь, но если она назначила свидание… Проклятье!

— Я могу вытащить только одного, — тихо сказал Риддл.

Именно этого Люциус и боялся. Он прикрыл глаза ладонью и тихо сказал:

— В тот день Мальсибер сдался сам, нарушив Устав и все правила.

Риддл напряжённо молчал и, кажется, даже перестал дышать. Люциус потёр совершенно сухие глаза и продолжил:

— Он сознательно повредил свой самолёт и, выпрыгнув с парашютом, сдался в плен.

— Скуадрон лидер Малфой, вы отдаёте себе отчёт…

— Да. Я не стал свидетельствовать против него лишь потому, что меня восхитил его поступок.

— Неужели? Вы знаете, как такие признания расценивает военный трибунал?

— Да, мистер Риддл. И я готов подтвердить свои слова под присягой.

Во взгляде Риддла Люциус ясно видел приговор себе и Северусу, поэтому сильно удивился, когда тот на мгновение стал мягче.

— Всё-таки идиотизм заразен, — пробормотал Риддл и ушёл, оставив Люциуса в совершеннейшем смятении.

***

Информация о побеге пленных лётчиков была засекречена, и, наверное, в этом даже был смысл, но Люциусу казалось, что он сходит с ума от отсутствия известий. Время тянулось бесконечно, а выписанный на предъявителя чек в банк Швейцарии не давал никаких гарантий. Люциус направился в кабинет Риддла лишь двадцать девятого марта, и пока пересёк два коротких коридора, успел себя накрутить так, что ему с порога была вручена стопка с пахнущим полынью пойлом. Желудок обожгло.

— Что? — выдохнул Люциус.

Риддлу не нужны были другие вопросы — он молча положил перед ним листок, на котором значилось пятьдесят фамилий. Не доверяя себе, Люциус трижды перечитал список, пока не убедился, что ни Снейпа, ни Мальсибера в нём нет.

— Спасибо.

— Самым трудным оказалось убедить заинтересованных лиц в том, что Снейп имеет вес как потенциальный заложник, — Риддл улыбнулся уголками губ, но взгляд его оставался по-прежнему холодным. — Их разделили по разным лагерям.

— Плохо.

— Я склонен с этим согласиться, но изменить ничего не могу, — Риддл устало потёр виски.

Люциус склонил голову:

— Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, но…

Риддл с интересом взглянул на Люциуса:

— Зато это знаю я. Нужно будет выступить перед курсантами авиашколы в Станстенде. Поднять их боевой дух.

Отказываться было нелепо. Мало того, что Люциус любил публичные выступления, так ещё и в Станстенде был Блэк, а потребность навестить старого боевого товарища назрела давно. Лучшего повода и не найти.

— К вашим услугам, сэр.

Очевидно, что у Риддла просто не было времени на работу, которой не гнушался король. Впрочем, король не служил в штабе Истребительного командования.

В Станстенд-Маунтфитчет поезд прибыл уже в сумерках. Люциусу предстояло переночевать на авиастанции, чтобы вернуться в Лондон утренним поездом. После недолгих размышлений он решил провести встречу с курсантами сразу после ужина, чтобы потом было время пообщаться с Сириусом.

Люциус с интересом рассматривал учебную авиастанцию, видевшую первый полёт Северуса, Сириуса, Джеймса и Мальсибера. Если бы не война, то судьба каждого сложилась бы совершенно иначе, и не было даже сомнений, что гораздо лучше — все они были талантливыми пилотами. Люциус стиснул зубы и запретил себе даже думать о Северусе в таком ключе. Он обязательно вернётся, обязательно!

Сириуса Люциус отыскал почти сразу и стоически вытерпел все его постукивания, похлопывания и крепкие объятья.

— Как ты?

— Нормально. А ты?

— Неплохо.

— Ты специально ко мне? — прищурился Сириус.

— Попутно.

— Мы переписываемся с твоим сыном.

— Я знаю.

— Ты ведь не собираешься ему запрещать?

— Нет.

Люциусу показалось, что Блэк вздохнул с облегчением. Они быстро договорились встретиться после выступления, и Люциус отправился в штаб.

В клубе было шумно, но этот шум стих, стоило появиться флайт-лейтенанту Боунсу.

— Счастлив представить вам замечательного боевого офицера, кавалера креста «За лётные боевые заслуги» и Военного креста, скуадрон лидера Малфоя.

Люциус вышел вперёд и поклонился аудитории, встретившей его бурными аплодисментами. Он оглядел курсантов, и его сердце сжалось от болезненного понимания — какие же они все юные! Драко казался немногим младше, а ведь этим мальчишкам скоро предстоит идти в бой. Люциус постарался сосредоточиться на своей речи, но почему-то сейчас все её слова казались фальшивыми и чересчур пафосными. Когда пауза уже грозила затянуться, он кивнул слушателям в знак приветствия и начал:

— Я никогда не мог понять, почему противник решил, что ему помогут лишь разрушительные рейды бомбардировщиков. На самом деле потери укрепляли дух британцев в борьбе против них. И если в схватке двух истребителей и можно увидеть что-то романтичное и прекрасное, то бомбардировщик можно разглядывать лишь как цель.

Люциус не стал говорить про упоение боем, умолчал он и о таких мерзостях войны, как боль и потери. Этот опыт будет у каждого своим, и его не избежит никто. Чтобы не представлять лица этих мальчишек на фотографиях в траурных рамках, Люциус сосредоточился на Блэке, отмечая, как сильно тот изменился. Едва ли не до полной неузнаваемости, но больше всего поражало отсутствие улыбки и поседевшая прядь в угольно-чёрных волосах.

— Сэр, а вы участвовали в битве за Англию?

— Да. Вместе с вашим инструктором, — Люциус поклонился Сириусу, на что тот презрительно скривился, и закончил: — Как сражались вместе с ним и в небе над Францией.

Напрасно Люциус думал, что после его слов приободрённый Блэк займёт его место и, распушив хвост, начнёт рассказывать о своём героическом прошлом. Нет, тот лишь пожал плечами и даже не подумал встать со своего места. Удивительно, что и курсанты не стали ему досаждать — словно их разделяла с ним стена, целиком состоящая изо льда.

Впрочем, свою миссию Люциус выполнил с честью. Хотя, конечно, чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что не был до конца честным и не предостерёг.

— Люциус, я не узнаю тебя, ты с такой серьёзностью говорил об осторожности, будто не понимаешь, что мальчишки таких слов просто не слышат, считая себя самыми умными.

В маленькой комнате Блэка царил хаос, а занавески были небрежно сколоты Военным крестом. Сириус смахнул со стола на пол какие-то бумаги и, не глядя, запнул их под кровать.

— У меня есть граппа, будешь?

— Да.

Война, определённо, расширяла гастрономические горизонты Люциуса — какую только гадость ему не приходилось пить… впрочем, и есть тоже. И тёплая граппа была ещё не самым худшим вариантом.