Снежная история

Командный пункт с первого взгляда показался Люциусу похожим на амфитеатр. Закрытая стеклом полукруглая галерея с огромной картой на арене внизу. Вокруг нее сидели служащие в наушниках, находящиеся на прямой связи с радиолокаторами и наблюдательными постами по всей Южной Англии. Как только радары обнаруживали самолеты противника, сразу же начинали поступать сначала радио, а позднее и телефонные сообщения об их количестве, высоте, местоположении и курсе. При помощи стрелок и символов, передвигаемых по огромной карте, графически отображалось передвижение нападающих и позиции обороняющихся истребительных эскадрилий в течение всего сражения.<br> <br> Одна стена этого командного пункта представляла собой огромную доску, разделенную на секции, соответствующие истребительным авиагруппам, и в этих секциях были данные о каждой доступной эскадрилье, лампочки показывали состояние их готовности в любой момент. Кроме того, на доске имелось боевое расписание: какие эскадрильи находились в воздухе и вели поиск противника, обозначалось, какие эскадрильи атаковали цель, какие возвращались на свои аэродромы для дозаправки.<br> <br> Из-за стекла офицер наведения мог одновременно видеть и стол и доску и таким образом владел ситуацией в целом, наблюдая за ее поминутными изменениями. Также он знал фамилии пилотов и их позывные. На столе офицера наведения находились многочисленные телефоны, связанные с коротковолновой радиостанцией, и в любой момент он мог войти в прямой контакт с командиром любой эскадрильи или, если это было необходимо, с любым пилотом. Рядом с офицером наведения находились помощники, получавшие всю поступающую информацию и передававшие ее вниз «крупье» с их длинными лопатками, чтобы те отражали ее на карте. В специальной секции сидели офицеры, отвечавшие за управление зенитными батареями.

Люциусу нравилась рабочая атмосфера штаба, своим гулом напоминающая улей. Сейчас, когда открытие второго фронта стало делом ближайшего времени, это был очень растревоженный улей. Люциус поздоровался с офицерами службы наведения и отправился к себе — из-за участия в подготовке нормандской операции у него было много работы. Дверь в кабинет отворилась бесшумно, и Люциус лишь краем глаза уловил движение, отрывая взгляд от бумаг. На пороге стоял Том Риддл. Пугающе напряжённый и собранный.

— Что-то случилось, сэр?

От тревоги слова встали в горле комом, и Люциус не узнал собственного голоса.

— Я полагаю, что вам это будет интересно.

Риддл положил на стол перед Люциусом листок с донесением разведки.

«В ночь с 24 на 25 марта 1944 г. через прорытый подземный туннель длиной 102 м из лагеря Staiag Luft III, расположенного около г. Саган, в 14 км северо-западнее г. Шпоттау, в Верхней Силезии, смогли выбраться 76 узников. Гестапо ведёт активные поиски».

Люциус почувствовал, как у него дрожат руки, и сжал кулаки. О методах работы гестапо, благодаря работе в штабе, ему было известно достаточно, чтобы ощутить удушающий приступ паники.

— Они там? — только и смог спросить Люциус.

— А сами-то как думаете? — у Риддла дёрнулось лицо, но он держал себя в руках. — Без поддержки извне, без оружия и без знания языка они обречены.

— Может, их спрячут местные жители?

— Очень может быть. Только парни из гестапо умеют обыскивать. Идиоты… боже, какие же идиоты!

Люциус прикрыл глаза. Давно он не ощущал себя таким беспомощным. Но ругать беглецов он не мог — кто знал, каково им там было?! Вместо этого он замер от ужаса, будто одно его неосторожное движение способно нарушить хрупкое равновесие.

— Охрану этих лагерей обеспечивало люфтваффе. Они не зверствовали, и мне даже известны случаи с уважительным отношением к некоторым вчерашним противникам, — Риддл подошёл к окну и долго смотрел вдаль, прежде чем стукнуть кулаком по подоконнику: — Это был шанс дожить до конца этого безумия! А теперь…

Можно было не продолжать. Люциус боялся даже представить, что станет с беглецами, когда их поймают… если их поймают.

— Список сбежавших есть? — Люциус постарался, чтобы его голос звучал как можно твёрже.

— Блажен, кто верует, — мгновенно отозвался Риддл и, словно нехотя, добавил: — Список будет ближе к вечеру.

До вечера Люциус не находил себе места. Ему казалось, что пока он пьёт крепкий чай или листает газету, Северуса истязают… или даже уже… Не стоило забывать, что попытка бегства в военное время каралась расстрелом.

Когда стало совсем невмоготу, Люциус направился в кабинет Риддла. Адъютант в приёмной встал, лихо щёлкнув каблуками, и тихо сказал:

— Вас ждут.

Риддл сидел за столом, сумрачно разглядывая сцепленные пальцы, и, даже не взглянув на Люциуса, кивнул на лежавший перед собой листок.

— Номер пятьдесят четыре и пятьдесят восемь.

Люциусу не требовалось смотреть список, чтобы понять, чьи фамилии значатся под этими номерами, а Риддл, наконец, взглянул на него.

— Терять тяжело, но терять дважды и даже трижды… к этому невозможно привыкнуть.

— Да, — Люциус кивнул и сел на стул, предложенный рассеянным жестом.

— Я дал слово не вмешиваться в его жизнь, но сейчас мне, пожалуй, плевать на любые клятвы.

— Можно что-то сделать? — встрепенулся Люциус.

— Если только по линии Красного Креста, а это, надо полагать, будет небыстро.

Выдвинув ящик стола, Риддл достал оттуда армейскую фляжку и две алюминиевые стопки. Люциус молча опрокинул в себя какое-то обжигающее горло пойло и уставился на дёрнувшийся кадык Риддла. Почему-то подумалось, что прежде тот никогда так открыто не подставлял горло. Они выпили ещё по одной стопке, и Риддл тихо сказал:

— Возможно, мне понадобятся деньги.

Война сильно поистрепала состояние Малфоев, заставив задуматься о продаже особняка и переезде в место попроще, почти все активы были заморожены до лучших времён, но…

— Я готов вложиться в это дело.

— Буду рассчитывать на вас. Прозит!

Больше они не разговаривали. Люциус сдержанно попрощался и оставил Риддла наедине с его размышлениями. Дома он заперся в кабинете и, достав из сейфа досье Северуса, долго вглядывался в фотографию. Какой же он здесь ещё молодой! Тень от абажура настольной лампы придавала изображению объём и немного искажала черты лица, делая изображение нечётким. Люциус с удивление понял, что в глазах стоят слёзы. Суеверно обругав себя за то, что преждевременно оплакивает друга, он спрятал пожелтевшие листки обратно в сейф и отправился спать.

Утро было отвратительным — всю ночь Люциус пребывал в каком-то липком забытье, успев несколько раз увидеть и смерть Северуса, и его возвращение. И самое страшное, что он уже не верил ни в то, ни в другое. Нарцисса молча подливала кофе, бросая на Люциуса тревожные взгляды и ни о чём не спрашивая. Чтобы как-то её успокоить, он заговорил о Драко.

— Он вырос, — тихо сообщил он.

— Да, Люци, иногда такое случается, — Нарцисса зябко куталась в шаль. — Дети растут, родители стареют.

— Кроме тех, кто ушёл слишком рано.

Нарцисса пристально взглянула на Люциуса, а потом вдруг впилась зубами в ладонь, чтобы не вскрикнуть.

— Северус? — тихо прошептала она.

Люциус кивнул.

— Но… как?

— Он бежал из лагеря военнопленных. За ними погоня.

— Но это же ещё ничего не значит?

— Нет.

«Пока» повисло в воздухе, слишком страшное, чтобы его произносить вслух. Люциус подумал о том, что никак не подготовил супругу к разговору о будущем сына, но решил, что сейчас не самый подходящий для этого момент. Кроме того, до лета ещё достаточно времени.

На службу он ехал молча, никак не реагируя на словоизлияния Крэбба, который, впрочем, не встретив отклика, быстро заткнулся. В штабе Люциус первым делом отправился к Риддлу. Тот словно и не вставал из-за стола со вчерашнего вечера. Он выглядел спокойным и невозмутимым, однако тёмные тени под его глазами пугали Люциуса до жути.

— Что? — выдохнул Люциус.

— Идите работать! — рявкнул Риддл, и едва слышно добавил: — Поймано сорок два.