Снежная история

— В умении говорить комплименты вам нет равных, мистер Малфой, — благосклонно кивнул Риддл, — но было бы неплохо перейти к делу.

Люциус выдержал небольшую паузу и с грустью в голосе начал:

— Дело в том, мистер Риддл, что меня терзают крайне противоречивые чувства. С одной стороны, мне очень близки идеи нашей партии, я большой поклонник естественных наук, в частности евгеники, но…

— Всегда есть «но», которое всё портит, — усмехнулся Риддл. — Но что же вас смущает?

— Наши методы. Мы тратим столько сил и средств, чтобы организовать этот марш в Ист-Энде вместо того, чтобы привлекать людей на свою сторону. Когда мы пошли в Ланкашир, то вместо того, чтобы помочь озлобленным людям этого депрессивного региона, мы занялись пропагандой. Конечно, если сказать, что в твоих бедах виноват сосед, и разрешить применить к нему силу, это сработает. Может, даже дважды, но потом нужно что-то ещё. И это «что-то» отнюдь не марш.

Риддл несколько минут изучающе разглядывал Люциуса, прежде чем ответить:

— Я с вами полностью согласен…

— Но?

— Разумеется, есть это проклятое «но», — кивнул Риддл. — Как вам известно, наша партия крайне неоднородна по своему составу. Многие молодые и перспективные члены нуждаются в материальной поддержке. Кроме того, наша деятельность, как и любая другая, требует финансовых вложений. Впрочем, кому я говорю? Уж вы-то это должны знать.

Люциус кивнул, гадая, какую сумму назовёт Риддл на этот раз. А тот покачал головой и скорбно развёл руками:

— И вот те люди, от которых зависит финансовое благополучие партии, они думают несколько иначе. Для них имеют значение митинги, шествия и прочие демонстрации силы и влияния.

— Но это не путь к успеху.

— Совершенно с вами согласен, — скорбно вздохнул Риддл. — Скажу больше, если эта тенденция сохранится, то раскола в партии нам не избежать, и лично я рад, что есть такие люди, как вы, мой дорогой мистер Малфой, которые не только помогают организации финансово, но и разумно мыслят. Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что ничто так не вредит успеху дела, как отсутствие здравомыслия.

Люциус держал паузу, обдумывая, стоит ли говорить про возможные баррикады на Кейбл-стрит. Риддл не выдержал первым:

— Я предупреждал мистера Мосли, что нам не перейти Кейбл-стрит, но он иногда бывает слишком упрям в своём нежелании замечать очевидное. Поэтому я просто хочу вас спросить, готовы ли вы, мистер Малфой, составить мне компанию в одном заведомо проигрышном деле?

Вопрос был поставлен так, что ответ на него мог быть только один:

— Да, мистер Риддл.

— Morituri te salutant*! — усмехнулся тот. — Я не сомневался в вас, предусмотрительный мистер Малфой.

На том и расстались, вот только покой Люциус потерял. Он не любил принуждения, а сейчас получил его сполна. В принципе, он давно понимал, что его желания ничего не значат, но чтобы вот так… Риддл ясно дал понять, что не отпустит Люциуса, и можно было не сомневаться, что, в крайнем случае, в ход пойдут и угрозы, и шантаж. Люциус не любил крайностей, и сдаваться он тоже не собирался. У него теперь был козырь с прекрасным именем «Томми». Зная примерное время получения им «крыльев», и помня о том, что ко всем личным делам выпускников прилагались их фотографии, шансы узнать его фамилию были очень высоки. А дальше… Люциус не станет мелочиться и жалеть фунты, собирая досье на этого мальчика, которое можно будет выгодно обменять на собственную свободу.

— Папа… папочка… — Драко выбежал ему навстречу и обнял, утыкаясь в живот.

Люциусу такое проявление любви нравилось до дрожи пальцев, но он всегда помнил о долге и правильном воспитании.

— Молодой человек, в вашем возрасте подобное поведение неприлично.

Впрочем, удержаться и не погладить сына по голове было выше сил Люциуса — наследника он откровенно баловал, позволяя многое.

— Но мы же не в обществе, — улыбнулся Драко, разжимая цепкие объятья. — Никто не видит.

— Это не означает, что следует себя распускать, — Люциус строго взглянул на сына и взял его за руку. — Как у тебя прошёл день?

Драко чинно шёл рядом, рассказывая о своих уроках с мистером Хагридом и миссис Спраут, и его звонкий голос в сочетании с тёплой ладошкой действовали на Люциуса, как бокал шерри у огня камина. Если бы он мог, то непременно схватил бы его в охапку и спрятал куда-нибудь подальше от безумств этого мира. Только куда?

— Папочка, я трогал твой «Спитфайр», — признался Драко, и его голос дрогнул. — Только ты маме не говори… она ругается.

И такие секреты, разделённые на двоих, тоже были частью их жизни. Люциус никогда не был так близок с собственным отцом, но это, скорее всего, потому, что он появился на свет, когда сэру Абраксасу уже пошёл шестой десяток.

— Надеюсь, ты его не сломал? — не сдержался Люциус.

— Нет, что ты, он такой красивый. И я ничего не ломаю, правда.

— Неужели?

— Они сами… во время воздушного боя.

Люциус прикрыл глаза. Коллекционные экземпляры ему было безумно жаль, но наказывать за них сына не поднималась рука. Наверное, он не самый лучший отец, раз так пренебрегает собственным долгом, перекладывая тяготы воспитания на хрупкие женские плечи. Но по-другому он просто не мог.

— Давай договоримся, что ты больше не будешь устраивать боёв, а я ничего не скажу Нарциссе.

— Давай!

Драко пожал ему руку, состроив такую серьёзную мордашку, что Люциус не удержался и разрешил ему трогать свои коллекционные экземпляры «одним пальцем».

__________

* Morituri te salutant — На латыни эта фраза известна как «Ave, Caesar, morituri te salutant» — Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя.

***

Наверняка у Мосли или Риддла были свои информаторы, потому что сопровождать шествие пригнали около десяти тысяч полицейских, чуть меньше половины из которых были конными. Несмотря на шутки и громкие выкрики молодёжи из БСФ атмосфера неумолимо накалялась. Люциусу даже чудились вспышки молний, хотя, не исключено, что так выглядели проклятья встречающих. Он не сомневался, что в Ист-Энде их демонстрации будут не рады, но действительность превзошла все ожидания.

Активистов БСФ набралось около трёх тысяч человек, и пока они строились в колонны, разбирая транспаранты и трещотки, полицейские смыкали вокруг демонстрантов плотное кольцо. С одной стороны, это давало гарантии защиты, а с другой — незаметно улизнуть больше не представлялось возможным, а на перекрёстке с Кристиан-стрит отчётливо просматривалась баррикада, за которой стояло множество решительно настроенных людей. Люциусу казалось, что их там в несколько десятков, а то и сотен раз больше.

Трусом Люциус себя никогда не считал. Он умел и даже любил рисковать, но для этого ему была нужна цель. Сейчас же он был слишком растерян, чтобы желать драки. Да и ради чего ему драться? За удовольствие пройтись по району, где никогда бы не хотел жить? Он отлично понимал местных жителей, которые защищали своё, а то, что это были отнюдь не туземцы из отсталых колоний, лишь добавляло абсурда происходящему. Люциус твёрдо знал, что гражданская война — самое страшное, что может случиться с государством, а именно её сейчас и провоцировали.

Он отыскал взглядом Риддла. Тот стоял рядом с Мосли и, словно почувствовав интерес, обернулся и ободряюще подмигнул Люциусу. Именно в этот момент грянули литавры, и духовой оркестр заиграл бравурный марш. Колонна пришла в движение.

Град камней полицейские приняли на себя, но и демонстрантам тоже досталось. Теперь уже музыку заглушал общий ор. Колонна медленно переползала на ту сторону баррикады. Кроме камней в демонстрантов летели гнилые овощи и тухлые яйца, а из окон и с балконов визжащие, как фурии, женщины обливали всех помоями и нечистотами. Некоторые полицейские пытались вломиться в дома, но те явно готовились к осаде: двери и нижние этажи были заколочены досками.

Оркестр больше не играл, потому что музыканты оказались удобными мишенями и сочли за лучшее побросать инструменты и смешаться с толпой. Люциус слышал стоны и крики раненых, проклиная себя за то, что ввязался в эту авантюру. Знал ведь, знал! Небольшой камень попал ему в плечо, и рукой теперь было больно шевелить, но зато на место апатии пришла злость. Люциус с рычанием бросился на атакующих, которые уже смяли полицейский кордон и смешались с демонстрантами.