Страница 32 из 65
Аргентина какими-то невероятными усилиями смогла собрать в одном месте почти весь свой флот! Когда Фишер спрашивал себя, смог бы он, получив известие о начале войны, столь же быстро организовать выход кораблей в море, то сам себе и отвечал: нет! Аргентинцы успели — к радости безжалостного противника.
Каждый раз, рассматривая схему боя, адмирал Фишер хватался за голову: диспозиция дурацкая! Зачем было вообще выводить флот в море? Не лучше ли... м-да. О чём думал командующий флотом, отдавая тот самый приказ, теперь уже не узнать. Увы!
Да, его застали врасплох! Возможно, внезапно получив известие о приближающемся противнике, аргентинский адмирал сделал то единственное, что успевал? Ведь врага обнаружили милях в двенадцати от флота, да и то случайно. Низкие силуэты офирских броненосцев, окрашенных в сине-голубые цвета, будто 'таяли' в море. К тому же они совсем не дымили!
Благодаря исключительно острому зрению их обнаружил — и для всех это стало неожиданностью! — неизвестный моряк с крейсера 'Бентесинко-де-Майо'.
Патруль едва успел телеграфировать главным силам, как был потоплен буквально двумя попаданиями, с огромной дистанции, без пристрелки! Ещё одна случайность? Чушь!
Сверхтяжёлые снаряды — специалисты оценили калибр орудий офирского броненосца в двадцать-двадцать пять дюймов! — разломили корпус крейсера на три части, и через минуту на поверхности океана плавали лишь мусор да мелкие обломки. В тот момент аргентинский адмирал мог повернуть обратно на базу, от которой далеко уйти не успел, или... а что сделал бы он, адмирал Его Величества Эдуарда VII? Фишер не мог дать ответ, но в любом случае не стал бы действовать подобно аргентинскому коллеге. Тот развернул свои броненосцы (убогие корытца на две с половиной тысячи тонн!) строем фронта навстречу врагу, чтобы выйти на дистанцию огня и поворотом 'все вдруг' поставить противника под полный бортовой залп.
Вторая флотилия, состоящая из трёх броненосных крейсеров типа 'Гарибальди', получила приказ сблизиться с незваными гостями на контркурсах с севера и вступить в бой, как только старые, но ещё крепкие 'броненосцы' отвлекут противника на себя. Против двух 'обычных', пусть даже сильных кораблей этот план, может, и сработал бы — чудеса иногда бывают! — но здесь-то шла речь об офирцах.
Патрульные крейсера попытались удрать, всерьёз рассчитывая на удачу, но им не повезло: орудия офирских кораблей оказались куда дальнобойнее и, создавалось впечатление, 'мазать' не собирались. Несколько минут спустя 'словил' три тяжёлых снаряда и мгновенно затонул 'Нуэве-де-Хулио', а 'Буэнос-Айрес', не желая более испытывать судьбу, погасил котлы и выкинул белый флаг. Адмирал Фишер удовлетворённо кивнул: разумное решение!
Вторая фаза сражения началась через четверть часа атакой дюжины скоростных воздушных аппаратов — аэропланов? — на миноносцы аргентинцев, в результате чего они были совершенно лишены хода и в дальнейших событиях участия не принимали. Аэропланы офирцев на скорости более двухсот узлов ушли в сторону Пуэрто-Милитар, где с увлечением занялись уничтожением береговой обороны и военной инфраструктуры. Затем шесть аэропланов провели рейд на Буэнос-Айрес, разрушив казармы и подавив все очаги сопротивления, а остальные остались патрулировать базу аргентинского флота. Чуть позже над Буэнос-Айресом и Пуэрто-Милитар появились эршипы, с которых офирцы высадили десант.
В море события развивались не менее драматично: пара эршипов на скорости около ста узлов подошла к колонне 'гарибальдийцев', зависла и открыла по крейсерам огонь из орудий, которые, как оказалось, установлены в нижней полусфере воздушных кораблей. Не имея возможности ни ответить огнём, ни удрать, через десяток-другой минут 'гарибальдийцы' сдались, после чего на крейсера были высажены абордажные группы.
В то же время, сблизившись на дистанцию миль в четырнадцать, корабли Офира открыли огонь по развернувшимся 'во фронт' аргентинским 'броненосцам'.
Те даже не вышли на рубеж открытия огня, и потому боя не было — просто безжалостное избиение, продолжавшееся не более нескольких минут. Три-четыре залпа — и от флота Республики Аргентина остались лишь воспоминания...
Фишер промокнул платочком пот, выступивший на лбу. Его Величество прав: с Офиром воевать невозможно. Характеристики, которые имеют его аппараты, людским поделкам просто недоступны! Господин Жюль Верн со своим капитаном Немо, Робуром-завоевателем и прочими сумасшедшими изобретателями даже в кошмарном сне не мог представить подобную мощь!
Броненосные корабли в десять-двенадцать тысяч тонн, идущие на экономической скорости в тридцать-сорок узлов,— это несложно прикинуть по карте, — не дымящие, вооружённые двадцатидюймовыми орудиями, без промаха бьющими на... хм, двадцать миль. Ха, это просто ерунда по сравнению с неуязвимыми — бронированными! — аэропланами, эршипами... что там ещё в запасе у коварных офирцев? Ракеты по типу тех, которыми Уильям Конгрив сжёг Копенгаген, но способные сразу уничтожить не город, а всю Британию? Спаси Боже, если это правда! Фишер сжал уши руками, не желая слышать звенящие в голове молитвы убитых в Копенгагене, в Данциге, в... как там:
'...небеса, потрясаемые изобретениями, о которых раньше не слыхивали, несущими с воздуха неугасимый огонь, падающий на наши жилища... Британия, твоя ли это работа?'
Так, может, это расплата за гордыню?..
Стоп! Он — боевой адмирал, а не истеричная викторианская дамочка. Политикой пусть занимаются король и Форин Офис, его дело — просто выполнять приказы.
Фишер потянулся к разбросанным перед ним многочисленным снимкам: агенты хорошо потрудились, фотографируя аппараты офирцев: вот несколько видов их аэроплана, похожего на явившуюся из самых жутких кошмаров птицу, это эршипы... а вот и корабли!
Футов четыреста в длину, семьдесят-семьдесят пять в ширину, килотонн четырнадцать-пятнадцать, остро скошенный форштевень без намёка на таран... ха-ха, зачем им эта архаика? Двухорудийная башня на приподнятом баке — это главный калибр, понятно. Над нею — ещё одна, маленькая, похоже, со 'скорострелками'. Низкая и длинная надстройка — боевая рубка? — с непонятной пирамидой поверх. И никаких труб! С кормовой стороны прямо на 'крыше' рубки — ещё одна маленькая башня, а вот дальше — длинная плоская палуба без какого-либо оборудования. Странная конфигурация вооружения, но, видимо, офирцы сочли, что пушек — достаточно. Возможно, на корме — посадочная площадка для эршипа или аэроплана? Хм-м, возможно... как же бороться с этим монстром, если он сверхточно поражает цели на двадцати милях?
М-да, та ещё задачка!.. Пушки тут не помогут, нужно что-то более мощное. Например, торпеды. Поскольку у надводного миноносца шансов приблизиться нет — значит, необходимо строить подводные лодки. Не Британии, не дай Бог ей посcориться с Офиром! Дружить, только дружить! Заключить союз, да-да.
А пушки... против летательных аппаратов скорострельные орудия будут весьма неплохи! Нужна высокая начальная скорость снаряда да хороший угол возвышения ствола. Кстати, раз немцы строят цеппелины, проблема создания противовоздушной артиллерии становится крайне актуальной. Фишер отодвинул в сторону ворох фотографий и открыл отчёт артиллерийской комиссии Адмиралтейства:
'Опыты стрельбы по подвижным воздушным свободно летящим целям убеждают, что для надёжного поражения цели необходимо специальное скорострельное орудие с особыми прицельными устройствами...'
Вот! Без всяких сомнений, интересы Британии требуют намекнуть 'кузенам' о торпедах, подводных лодках и создании противовоздушных орудий, ведь будущие союзники из Офира не воспринимают американцев всерьёз, не так ли? Так почему бы не полюбоваться со стороны на извечное соперничество 'клинка' и 'брони'?
Фишер со слезами на глазах потянулся к своим любимым фотографиям, на которых резали морские волны его могучие 'дети', начиная с 'Дредноута'. Нужны ли они теперь Империи, над которой не заходит Солнце? Их век близится к концу, увы. Возможно, зенитки смогут отогнать цеппелин или даже эршип, но они вряд ли помогут против аэропланов вроде тех, что применили офирцы.