Чёрное Солнце

— Я вас понял, доктор Мэйо, — кивнул Мамору. — Значит, нам с Мотоки придётся просмотреть огромную статистику международных преступлений, связанных с обезглавливанием и нанесением точного удара в сердце… И особенно приглядеться к Великобритании… Возможно, если у нас будет больше данных, то это поможет нам отыскать убийцу Нару Осака!

В наступившей следом торжественной тишине у Ами вдруг неожиданно зазвонил телефон. Девушка достала его из сумочки и тут же узнала номер — ей звонил лаборант из криминалистического отдела Института Судебной Медицины — Рио Урава. Ами извинилась перед мисс Мэйо и детективами и поспешила выйти за дверь, чтобы ответить на звонок.

— Здравствуй, Рио.

— Здравствуйте, мисс Мицуно, — поприветствовал её смущённый голос в трубке. — Понимаю, что возможно вам сейчас не до этого, но я звоню сообщить, что провёл анализ листка с нотами, который вы мне оставили пару дней назад…. Результаты меня очень сильно обескуражили…

— Я все поняла, Рио, и зайду к тебе после того, как закончу смену, — поспешно ответила Ами, заметив, что на неё внимательно смотрело несколько человек в темно-синих куртках с надписью “Интерпол”, столпившихся в коридоре.

Девушка отключилась и поспешила вернуться в кабинет доктора Мэйо, словно маленькая любопытная мышка, ужаснувшаяся подстерегавшим её опасностям за пределами уютной норки.

***

Когда Ами вошла в криминалистическую лабораторию Токийского Института Судебной Медицины, находившуюся в восточном крыле здания, на город уже успели опуститься сумерки. И хотя девушка давно закончила свою работу, она ещё долго ждала, не решаясь пойти в лабораторию, пока не удостоверилась в том, что последний сотрудник Интерпола покинул, наконец, Институт.

Лаборант Рио Урава невысокий молодой человек с блестящими, словно спелая вишня, глазами и вечно растрёпанной чёрной шевелюрой, уже ожидал её. И когда девушка вошла, он покраснел как помидор и поспешил передать ей папку с данными.

— В-в-вот, мисс Мицуно, я сделал анализ, как вы меня и п-просили, — заикаясь, сказал молодой человек, потупив глаза в пол.

— Зови меня просто Ами, — улыбнулась девушка. — Мы же уже не раз об этом договаривались, Рио.

— Я… знаю, п-просто мы с вами… То есть с тобой не часто видимся, Ами…

— Именно поэтому я столько раз приглашала тебя в свою компанию на совместный просмотр кино, что уже сбилась со счёту! — заметила девушка, раскрывая папку, где на первой станице в файлике хранились найденные у Нару ноты под названием «Чёрное Солнце».

— Наверное, потому что мне комфортнее среди микроскопов и пробирок, чем в шумных компаниях, — отшутился Рио, ещё больше краснея. — Но не будем о моих привычках, и поговорим о вашей… Точнее твоём пергаменте…

— Так это все-таки пергамент? — удивилась Ами.

— Да, — кивнул молодой человек. — Но пергамент необычный… Он изготовлен из человеческой кожи…

Глаза девушки округлились.

— Что?! — воскликнула она. — Т-ты уверен?

— Абсолютно. Я рассмотрел пергамент под микроскопом и сделал несколько анализов. Это точно человеческая кожа, причём прекрасной выделки…

— Ничего не понимаю… — пробормотала девушка, задумчиво глядя на ноты в файле.

— О чём это вы… То есть ты?

— Видишь ли, Рио, антроподермический переплёт, то есть переплёт, изготовленный из человеческой кожи, использовался в XV–XIX веках довольно широко. Чаще всего это были книги по анатомии, переплетённые в кожу трупа из анатомического театра, либо книги по завещанию покойного, либо копии уголовных дел, казнённого по их итогам преступника… В Гарварде есть переплетённая в человеческую кожу книга по испанскому законодательству и книга Арсена Уссе “Судьбы души”… Я уже не говорю о многих других коллекциях… Однако я никогда не слышала, чтобы и начинку книг, то есть пергамент изготавливали из человеческой кожи…

— Я вас обескуражу ещё больше, если скажу, что по результатам спектроскопии комбинационного рассеяния света*, я выяснил, что чернила, которыми написаны ноты, изготовлены на основе киновари с добавлением красной охры и человеческой крови. И согласно моему дальнейшему исследованию пергаменту в целом где-то от семидесяти семи до восьмидесяти трёх лет… То есть ноты и чернила изготавливались примерно в одно время, а именно между 1940 и 1934 годами, что собственно подтверждается надписью в виде даты рядом с названием композиции — 1939 год.

Ами потрясённо уставилась на Рио.

— Кто в здравом уме мог сделать ТАКОЕ? — голос девушки дрогнул.

Лицо Рио окаменело. Он опустил веки, чтобы Ами не видела выражения его глаз.

— Однажды я читал о книге, которую изготовили похожим способом, — тихо заметил молодой человек, засунув руки в карманы своего белого халата. — Это знаменитый “Некрономикон” Говарда Лавкрафта, вымышленная книга, придуманная писателем, в которой содержатся описания магических ритуалов, а также полная история Древних или так называемых тёмных богов, проживающих в другом измерении… Однако я никогда не предполагал, что когда-нибудь буду держать в руках нечто подобное… Реальное воплощение моих детских кошмаров, вызывавших у меня настоящий ужас…

Девушка закрыла папку и спрятала её в сумку.

— Знаешь, Рио, я очень надеюсь, что человек, создавший данный пергамент, был сумасшедшим.

— Почему же? — спросил Рио, поворачиваясь к Ами.

— Потому что куда страшнее истории про “Некрономикон” может оказаться факт, что этот человек был в здравом уме и полностью осознавал, ЧТО он сотворил на самом деле.

Комментарий к Глава 6

*Спектроскопия комбинационного рассеяния света (или рамановская спектроскопия) — эффективный метод химического анализа, изучения состава и строения веществ.

========== Глава 7 ==========

Пасмурный день поблёк и выцвел, превращаясь в сизые сумерки, когда Ами пересекла небольшой скверик, разбитый перед восточным корпусом колледжа Джубан, где располагалась кафедра истории. В одной руке девушка держала увесистую сумку, набитую конспектами и учебниками, а другой сжимала пластиковую папку с цветной ксерокопией нот “Чёрное Солнце” и лабораторным заключением, которое сделал для неё Рио Урава.

Парковка колледжа и сквер оказались полупустыми. Конечно же, завтра с утра, когда студенты вернутся на занятия, здесь снова забурлит жизнь, словно горячая вода в котелке, однако на сегодня учебный день был окончен. Ами шла к зданию колледжа одна, и только прохладный наэлектризованный ветерок, настоящий предвестник бури, нарушал торжественную и мрачную тишину этого замкнутого мирка храма науки. Пройдя сквер, девушка немного притормозила и, взглянув на старую часовую башню восточного корпуса, поняла, что когда она покончит со своим маленьким делом, станет уже совсем темно. И несмотря на то, что до начала практики в госпитале оставалось ещё два часа, Ами не хотелось опаздывать и вызывать гнев доктора Томо ещё раз. Поэтому девушка поспешила и, быстро обогнув здание, зашла через боковой вход, располагавшийся ближе всего к лестнице, ведущей на цокольный этаж, где находился музей Второй Мировой Войны и кабинет профессора Минь.

Внутри здания было так же тихо и пусто, как и снаружи. Спустившись вниз, Ами как будто очутилась в другой эпохе — под ногами скрипел вытертый деревянный пол, а в воздухе пахло затхлостью, теплом и пылью. Девушка прошла по длинному коридору мимо длинной вереницы выцветших плакатов времён Второй Мировой войны, старинных шкафов с экспонатами и остановилась возле двери с табличкой: “Профессор Акияма Минь”.