Чёрное Солнце

— Так вы и есть мисс Ами Мицуно, студентка, звонившая мне вчера? — неожиданно послышался старческий голос.

Девушка вздрогнула. Она повернулась и разглядела в тёмном проходе между шкафами тень низенького сгорбленного человечка, который тут же вышел ей навстречу, слегка прихрамывая, опираясь правой рукой на деревянную трость. Когда человечек подошёл ближе, Ами, наконец, удалось разглядеть его морщинистое, словно кора дерева, лицо, всклокоченную гриву седых волос и огромные глаза, искажённые линзами круглых очков.

— Да, я Ами Мицуно… — сказала девушка дрогнувшим голосом, — П-профессор Минь?

— Я так и подумал, — кивнул старичок. — Хоть я не имел чести быть знакомым с вами лично, однако ваша фамилия и фотография частенько мелькают в студенческом научном журнале нашего колледжа.

— Что вы, профессор, — зарделась Ами. — Это ДЛЯ МЕНЯ огромная честь познакомиться с одним из выдающихся преподавателей колледжа Джубан!

— Ну, раз мы рады, наконец, друг друга увидеть, может, приступим к делу? — заговорщицки подмигнул профессор Минь. — Тот самый документ, о котором мы с вами говорили по телефону при вас?

— Только копия, — Ами достала из папки листок с нотами, при виде которого огромные глаза-плошки профессора засверкали, словно два черных бриллианта. — Мне было не совсем приятно притрагиваться к нему, после того, как я узнала, из чего он сделан на самом деле…

— Очень жаль, мисс Мицуно, что вы относитесь с таким пренебрежением к изделию из человеческой кожи, — сокрушённо заметил старичок, рассматривая ксерокопию.

— Не с пренебрежением, а опаской, — ответила Ами, скривившись. — По мне так это изделие — настоящее варварство и кощунство по отношению к усопшему.

— Пусть это не понять современному уму, однако наши предки считали по-другому, — усмехнулся профессор, поднимая на девушку глаза. — Знаете ли вы, что в 1794 году в Париже был открыт кожевенный завод по выделке человеческой кожи, поскольку во время революции скопилось очень много никому не нужного “материала” в виде трупов казнённых людей? На этом заводе изготавливали кошельки, сумочки, портсигары и бумажники, которые были очень популярны в Европе. Один из деятелей Великой Французской Революции Луи Антуан Сен-Жюст, будучи молодым, умным, красивым и образованным человеком своего времени приказал казнить не ответившую на его ухаживания девушку, с трупа которой сей молодой человек, затем повелел содрать кожу и сшить себе жилет. По слухам он практически никогда с ним не расставался.

Ами с ужасом посмотрела на профессора.

— Но это же просто кошмар!

Старичок взглянул на неё с улыбкой.

— Это ещё цветочки по сравнению с другой печально известной личностью по имени Ильза Кох, жены Карла Коха, коменданта концлагерей Бухенвальд и Майданек по прозвищу “Фрау Абажур”**, которая подвергала заключённых неимоверным пыткам, а из их кожи изготавливала абажуры для светильников, нижнее белье, сумочки, перчатки и скатерти. Поэтому для меня нет ничего удивительного, что документ времён Второй Мировой Войны был изготовлен из человеческих останков. Вполне вероятно, что сей пергамент могли сделать, предположим, для фрау Ильзы из кожи заключённого музыканта. Она, знаете ли, любила символичные сувениры, особенно из кожи с татуировками… К тому же это не противоречит и временной хронологии — Карла Коха назначили комендантов концлагерей в 1937 году, как раз в то время, когда фрау Ильза снискала себе печальную известность за свою жестокость.

— Значит, вы полагаете, что этот пергамент принадлежал Ильзе Кох? — спросила Ами.

— Я сказал “предположим”, мисс Мицуно. Это разные вещи. К сожалению, документы, пусть даже имеющие историческую ценность, не поддаются идентификации, если нет указания на место его составления и лица составившего его…

— А как же подпись?

Профессор Минь удивлённо уставился на девушку.

— Подпись?

— Да, на обратной стороне имеется подпись, которую очень сложно разобрать… То ли Генри, то ли ещё что…

Профессор поспешно перевернул ксерокопию и поднёс её почти к самому носу. На секунду его и без того огромные глаза сделались ещё больше.

— Невероятно… — прошептал старичок, пристально вглядываясь в размашистую закорючку.

— Что такое? — обеспокоенно поинтересовалась Ами.

— Идёмте в мой кабинет, там есть лупа и освещение получше. Я должен убедиться…

С этими словами профессор Минь с невероятной для его возраста прытью ринулся к дверям своего кабинета, и девушке ничего не оставалось, как последовать за ним.

Помещение без окон, заставленное шкафами с книгами и картонными коробками, в котором оказалась девушка, скорее напоминало склад никому ненужных вещей, чем кабинет заслуженного профессора истории колледжа Джубан. Старичок включил настольную лампу и Ами на секунду прикрыла глаза, ослеплённая резкостью света.

— Ну-ка, ну-ка… Давайте-ка посмотрим… — пробормотал профессор Минь, с огромной лупой склоняясь над листком ксерокопии. — Да, я так и думал… Это подпись Генриха Гиммлера, одного из главных деятелей Третьего рейха, нацистской партии и рейхсфюрера СС.

— Вы уверены, профессор? — удивилась Ами, вспоминая из курса истории, что именно Генрих Гиммлер, обладатель второй после Гитлера властью, являлся архитектором Холокоста и одним из самых жестоких массовых убийц в истории.

Старичок раздражённо посмотрел на девушку с видом оскорблённого учёного, затем он подошёл к одному из шкафов с книгами, достал одну и знаком поманил Ами.

— Вот, — сказал профессор и ткнул пальцем на фотографию одного из документов в книге. — Это оригинальная подпись Генриха Гиммлера и как можете убедиться, они идентичны с подписью на вашем документе. А это значит, что ноты принадлежали когда-то ему.

Ами некоторое время молча разглядывала иллюстрацию в книге.

— И зачем, как вы думаете, ему потребовались ноты, написанные чернилами из крови на пергаменте, выделанной из человеческой кожи? — наконец спросила девушка, нарушая давящую тишину кабинета.

— О, так вы разве не знаете? — потрясённо проговорил профессор. — Генрих Гиммлер ещё с раннего детства демонстрировал интерес к оккультизму и мистике, сплетая этот интерес с идеями расизма…

— Боюсь, я не совсем понимаю, причём тут мистика и ноты…

— А притом, мисс Мицуно, что всё, чего касался Генрих Гиммлер, имело мистический подтекст. Само существование вашего пергамента доказывает это. Ведь не секрет, что во все времена изделия из человеческих останков считались в каком-то смысле магическими, призванные сохранить написанное нетленным. Будь владелицей этих нот фрау Ильза, то я бы счёл ваши ноты своеобразным сувениром серийного убийцы, коих у неё было превеликое множество. Однако имя Генриха Гиммлера меняет все и даже в какой-то степени объясняет название композиции “Чёрное Солнце”…

— И что же вам говорит это название?

— Видите ли, мисс Мицуно, — сказал профессор Минь, впившись в девушку внимательным взглядом, — Чёрное Солнце — оккультный символ, который широко использовался в германском, славянском, неоязыческом и нацистском мистицизме. Я не особо силен в эзотерических воззрениях древних славянских и германских племён, однако могу сказать, что полноценную концепцию Чёрного Солнца впервые ввела теософ Елена Блаватская в своей книге Тайная Доктрина, где она объяснила, что Чёрное Солнце — незримый центр Вселенной, причина и начало всего бытия. В Третьем же рейхе считали, что Чёрное Солнце — это светило, которое придаёт нордической расе особенные способности и увидеть его способны лишь высоко духовные личности, прибегающие для этого к особой медитации и массажу зобной железы. Непосвящённые люди, которые видели Чёрное Солнце, становились безумными. Интересно также то, что в оккультном центре СС в замке Вевельсбург, который в 1933 году выбрал для СС сам Гиммлер, точнее в его центральном зале имеется мозаика, изображающая двенадцатиконечную свастику Чёрное Солнце, окружённую двенадцатью колоннами. Под этим самым залом располагалась крипта, подвальное помещение, отличавшиеся необыкновенной акустикой. В замке Вевельсбурга так же хранились знаменитые кольца “Мёртвая Голова” павших членов СС, которым Гиммлер придавал особое значение. Однако, несмотря на многочисленные свидетельства и документы узнать, что на самом деле происходило в стенах этого замка, и для чего архитектурное сооружение главного зала было выполнено в подобном ключе, до сих пор остаётся тайной, мисс Мицуно.