Заклеймённый

Некоторое время стояла давящая тишина и Беверли продолжала беззвучно глотать слезы, которые никак не хотели исчезать.

- Прости меня…- голос Сайруса звучал надломлено, как будто ему сейчас было тяжело не меньше, чем ей. Беверли подумала об этом, а потом решила, что и это лишь ее глупое сердце хочет видеть то, чего на самом деле нет. – Если хочешь, я расскажу тебе все.

- Хотя бы из уважения, ты просто обязан сделать это. – Беверли, наконец, подняла голову и посмотрела в ту сторону, откуда слышался голос.

Сайрус сидел на полу в дверном проеме, почти полностью повторяя ее позу. Его голова была в тени, поэтому разглядеть лица она не могла. И на том спасибо.

- Моя мать – Самида, как и я, родилась довольно далеко отсюда. – Негромко начал он. – Кувейн – мой дом, страна палящего солнца и бескрайнего песка. Люди там тоже горячие и порою крайне жестокие. Мы происходим из знатной семьи, в которой все и всё подчинено брату матери Фархату. Их отец давно умер, завещая сыну позаботиться о сестрах. Фархат мечтал приумножить свое богатство и использовать девушек для собственного обогащения. Самида была старшей из трех сестер и первой должна была выйти замуж. Брат долго перебирал претендентов. Ослепленный алчностью он тянул, боясь просчитаться. – Мужчина горько усмехнулся. – Законы Кувейна не позволяют женщинам показывать лицо посторонним и передвигаться за пределами дома в одиночку, но моя мама, затравленная и измученная жестокостью брата, иногда убегала, а сестры, которые были еще слишком малы для брака, но достаточно сообразительны, прикрывали ее. Однажды ночью, Самида встретила моего отца. Он прибыл в страну из Кармифола, и был молод и горяч. Любовь вспыхнула между ними практически сразу. Она стала убегать каждую ночь.

Сайрус замолчал, и Беверли поймала себя на мысли, что ужасно хочет услышать продолжение.

- Отец строил планы побега, а мама до смерти боялась, понимая, что Фархат ни перед чем не остановится, чтобы найти их и уничтожить. Подобное предательство карается смертью. Она отказывалась выходить замуж и получала побои, но продолжала стоять на своем. Чем только не угрожал ей брат, как только не наказывал, но Самида не сдавалась. Однажды, когда она уже знала, что под сердцем носит ребенка, Фархат узнал о ее предательстве, и ярости его не было предела. Он тащил мою мать за волосы по улицам города, а несколько его людей держали моего отца. – Снова небольшая пауза, после которой голос Сайруса стал еще тише. – Тем же вечером, прямо на ее глазах, Фархат забил моего отца палками до смерти.

Беверли застыла от ужаса и ощутила внезапный порыв, подойти к Сайрусу и утешить, но порыв был мимолетным. Она изо всех сил старалась помнить о том, почему сидит в этой комнате, на полу и заливается слезами. Девушка искренне любила Самиду и сожалела о ее горькой судьбе, но именно сейчас, после того, что она узнала, была даже рада, что не может высказать женщине свои обиды.

- Моя мать чудом выжила и ребенка не потеряла. Меня спасла магия отца, которая образовала защитное поле прямо в утробе. Он сделал это как только узнал, что Самида беременна. Только так они могли спасти меня.

- Но как же Фархат смог убить твоего отца, если он был магом? – Девушке пришлось прочистить горло, но голос все равно осип.

- Его опоили и надели ошейник, который подавляет магические силы. Не так уж и сложно убить мага.

- Как спаслась госпожа Самида?

- Почти месяц Фархат держал ее под замком. Кормил редко, иногда бил, вымещая злость, но убить, не решался. О ребенке он не знал. – Сайрус глубоко вздохнул и опустил ноги, которые до этой минуты были согнуты в коленях. – С помощью сестер, брат моего деда, Гафар выкрал ее. Я родился в пустыне, скрытый от глаз, без семьи, без роду, без племени. Мама дала мне имя Фарид, что означает «редкий», «необычный». Она считала меня подарком, даже, несмотря на то при каких обстоятельствах я появился на свет. Гафар скрывал нас белее десяти лет. Он обучал меня магии и контролю над своим гневом. В нашей семье не принято скрывать что-либо от детей, они словно рождаются уже взрослыми. Я знал всю историю и ненавидел Фархата, но мама казалась поразительно счастливой. Она любила отца безумно, но даже его чудовищная смерть не смогла сломить ее дух. Не зря Самида означает – «крепкая», «стойкая».

- Все ваши имена имеют какое-то значение? – Не удержалась от вопроса Беверли.

- Почти все. – Беверли слышала, что он улыбнулся. - Тебя я бы назвал Разия или Надира.

Девушка едва сдержалась, чтобы не спросить, что это значит. Она не хотела путать мысли и поддаваться собственным желаниям. Ее ужасало, что, несмотря на то, что перед ней сейчас сидел совсем другой человек, ее душа неотвратимо стремилась к нему, забывая обо всем на свете. Видимо, Амир почувствовал, что она справилась с любопытством, поэтому просто продолжил.

- Когда мне исполнилось одиннадцать, Фархат каким-то образом узнал о моем существовании и поставил перед собой новую цель. Не знаю, кто сказал ему, возможно Рахима, одна из сестер матери.

- Что, кстати, с ними стало? – Перебила мужчину Беверли.

- Гайда покончила с собой, а Рахима смирилась и вышла замуж, но жизнь ее стала не намного легче. – Рассказ Амира казался каким-то фантастическим, словно не из этого мира, хотя, по сути, так оно и было. – В то время в Кувейн прибыл корабль из Кармифола, и Самида отправила меня сюда.

- Это я видела.

- Знаю.

- Знаешь? – Изумилась девушка, которая раньше считала, что больше ее ничего не сможет удивить.

- Этот шар, что у твоих ног, называется Команит или осколок души. Я запер сюда часть своих воспоминаний и сразу же ощутил, как только ты коснулась их.

- Ты сам позволил мне это? Зачем?

- Сейчас я не смогу тебе ответить, ты не поверишь. Просто не готова.

Сердце девушки снова вспорхнуло. А вдруг он хотел, чтобы она была ближе? Вдруг, специально допустил ее к осколкам своей души, к самому сокровенному?

- Ночью, в трюме, меня нашел Филипп, а наутро король Джекоби позволил мне остаться в семье. Не знаю, что он во мне нашел. Возможно, Филипп смог убедить его. – Голос Амира снова наполнился горечью. - Четырнадцать прекрасных лет я жил бок о бок с самым преданным, самым честным, самым справедливым и самым благородным из людей. Филипп стал мне не просто другом, но братом. Мы вместе попадали в неприятности, вместе из них выпутывались.

- Похоже, принц любил попроказничать, а ты часто прикрывал его. – Заметила девушка, опираясь на воспоминания.

- Да, чаще всего шалости приходили в его голову, но и я не был смирным ребенком. Мало кто знал, кто был истинным затейником. – Столько тепла было в словах Сайруса. Господи, Беверли уже не понимала, как ей его называть. - Зачастую, я просто следовал за ним, чтобы в нужный момент поддержать и подставить плечо.

- А потом взять его вину на себя.

- Он дал мне все, что я имел. Да и ближе для меня никого не было. – Сайрус снова подтянул к себе ноги, и девушке показалось, что если бы он осмелился, то непременно встал бы на ноги. – Я постоянно волновался о маме и Гафаре, мысленно возвращаясь в Кувейн, и мечтал показать родину Филиппу.

Беверли тоже поменяла позу, понимая, что разговор может затянуться. Она могла бы послать все к дьяволу, и Амиру ничего не оставалось бы, кроме как отпустить ее домой, но девушка знала совершенно точно, что если не выслушает его сейчас, никогда себе этого не простит.

- Однажды ночью, возвращаясь из города, куда мы частенько выбирались, чтобы повеселиться, Филипп обнаружил записку под дверью. В ней говорилось, что есть некий человек в его окружении, который строит заговор и жаждет смерти наследника. Мы были изрядно пьяны, поэтому не придали значения, написанным в записке словам, но со временем, я стал замечать определенные волнения среди людей во дворце. Я чувствовал, что что-то назревает. Филипп лишь отмахивался, а мне уже не было покоя. Кто мог желать зла моему брату? Кто хотел убить наследного принца?