Эгоманьяк

Он подмигнул.

— Это идет в комплекте с моими исследовательскими услугам.

— Твои исследования также были невероятными.

— Я — парень, предоставляющий полный спектр услуг.

Когда он покончил с вытиранием моего тела (грудь и область между ног были особенно хорошо высушены за то время, что он там провел), Дрю обернул полотенце вокруг моей груди и заправил уголок. Его милая сторона все еще проявлялась, когда он переплел наши пальцы, выходя из ванной.

В кухне он выдвинул стул из-под гранитного островка и похлопал по нему.

— Присаживайся.

Я крутанулась на нем несколько раз, пока Дрю доставал продукты из шкафчиков и холодильника. Вспомнив, что мы сделали со стеклом пару часов назад, я перестала крутиться и посмотрела на окно. Снаружи уже стемнело, и я отчетливо могла видеть огни города.

— Могут ли люди… они на самом деле видят то, что внутри?

Смесь паники и смущения подкралась к моим щекам, когда я вспомнила, как моя грудь была прижата к стеклу. В тот момент казалось захватывающим, что кто-то мог увидеть, это добавляло эротизма. Но я однозначно не хотела засветиться на YouTube, потому что какой-то крипер заснял нас через телескоп.

Дрю ухмыльнулся.

— Нет. Это стекло одностороннее. Я бы не подверг тебя такому риску. — Он потянулся над моей головой, чтобы схватить сковороду, и поцеловал меня в макушку, когда убирал руку. — Плюс, своим я не делюсь.

Первая часть его ответа позволила моей рациональной части выдохнуть с облегчением, а оставшаяся — растечься теплу внутри меня.

Дрю все еще был одет только в полотенце, обернутое вокруг талии, и я наслаждалась видом мускулов на спине, напрягающихся, когда он нарезал лук, тогда я заметила шрам. Он шел по диагонали его торса, расширяясь от передней части к задней. Отметина выгорела до более светлого оттенка загара — определенно не новая, но случилось что-то серьезное.

— Тебе делали операцию? — спросила я.

— Хмм?

Дрю кинул немного масла на разогретую сковороду и повернулся с поднятыми бровями.

Я показала.

— Твой шрам.

На его лице появилась какая-то вспышка. Грусть, полагаю. Он отвернулся, отвечая.

— Ага. Операция несколько лет назад.

Возможно, я перегибала со слежкой, вникая во все, что он делал, но не могла на это повлиять. Мой мозг пытался сложить воедино пазл без знания, как выглядела картинка целиком.

Дрю нарезал кучу всего еще, отказываясь от моей помощи. Когда он разложил по тарелкам два восхитительных Западных омлета, они выглядели так, словно могли быть приготовлены в одном из пафосных ресторанов Болдуина.

Болдуин.

Я не могла потратить еще три года, томясь в ожидании мужчины, не собиравшемся отвечать взаимностью на мои чувства. Я нуждалась в напоминании, что Дрю не был заинтересован ни в чем помимо секса. Привязанность и набирающие обороты чувства к этому мужчине не были вариантом.

Все же… Я не могла остановить ощущение некого единения с Дрю. Как будто была причина того, что меня ограбили, и я оказалась в его офисе в канун Нового года. Глупо, знаю. Я понятия не имела, какая связь была между нами, но была решительно настроена это выяснить.

Мы немного поболтали во время ужина, а затем я убрала со стола. Посуды было не так много, чтобы запускать посудомоечную машину, так что я мыла, а Дрю вытирал. Вместе мы работали слаженно, и я поймала себя на мысли о том, что на работе наши мнения и советы настолько сильно разнились, но физически мы были так синхронны.

— Хочешь выпить? Бокал вина или что-то еще? — спросил он, когда кухня снова была приведена в порядок.

— Нет, спасибо. Я объелась.

Он кивнул.

— Пошли присядем в гостиной.

Дрю передвинул подушки на диване, положив одну в конец для моей головы, а затем указал на нее.

— Ложись.

Он стоял, ожидая, пока я комфортно устроюсь. Затем он поднял мои ноги и положил к себе на колени.

— Боишься щекотки?

— Ты собираешься сделать это вызовом для себя, если ответ будет отрицательный?

Он подарил мне кривоватую ухмылку.

— Нет. Я собирался размять тебе стопы.

Я улыбнулась и подняла одну ногу, предлагая ему.

— Я не чувствительна к щекотке. Но когда признаешься в этом, люди считают своим долгом хватать пальцами за ребра, оставляя синяки, чтобы доказать твою неправоту.

Дрю взялся за мою ступню и начал массажировать. Его пальцы были сильными, и, когда он взялся большими пальцами и ловко потер пятку в том месте, где каблуки брали на себя большую часть моего веса, я слегка замурчала.

— Хорошо?

— Лучше, чем хорошо, — выдохнула я.

После нескольких минут массажа все мое тело расслабилось, а Дрю начал негромко говорить:

— Бэку было пять, когда он попал в аварию с моей бывшей женой.

О, боже.

— Мне жаль. Мне так жаль.

Брови Дрю нахмурились, а затем он осознал, о чем я подумала.

— О, дерьмо. Нет. Я не собирался заставить тебя подумать… он в порядке. Бэк в норме.

Моя рука метнулась к шее.

— Господи, ты чертовски напугал меня. Я думала…

— Ага. Сейчас я это понял. Прости. Он в порядке. Страшно было после аварии, но теперь ты даже не сможешь понять, что он прошел через три операции.

— Три операции? Что с ним случилось?

— Мини-вен доставки врезался в машину Алексы, и она собралась в букву V вокруг фургона.

— Это ужасно.

— Сиденье Бэка и часть двери машины врезались ему в бок, разрезав почку. Хирурги пытались восстановить ее, но из-за расположения и размера разрыва им пришлось удалить часть. В день аварии ему сделали частичную нефрэктомию левой почки.

— Ого. Сожалею.

— Спасибо, — он прервался на минуту и продолжил. — Пока он был в хирургии, медсестры предложили нам сдать кровь. Я чувствовал себя беспомощным и хотел сделать хоть что-то.

— Само собой.

— В любом случае они провели анализ крови и наш с Алексой перекрестный анализ, чтобы узнать, совпадали ли мы, чтобы сдать и сохранить кровь для Бэка. Оказалось, что никто из нас не подходил.

— Я не знала, что бывает так, что ни один из родителей не может стать донором для своего ребенка.

Дрю убил меня взглядом.

— А так и не бывает.

Осознание того, о чем он говорил, заняло несколько ударов сердца.

— Ты узнал, что Бэк не твой сын.

Он кивнул.

— Я был там в качестве донора и был чертовски уверен, что он биологический сын Алексы.

— Не знаю, что сказать. Это отвратительно. Она знала, что ты не его отец?

— Знала. Она этого не признает. Но она с самого начала знала. Бэк родился раньше на несколько недель. Я не задумывался над этим, — он покачал головой. — Если бы не было необходимости в операции, я мог бы так этого и не узнать.

— Господи, Дрю. Ты узнал об этом, пока он был на операции. К слову о стрессе на пике стресса.

— Ага. День удачным не был. Оглядываясь назад, могу сказать, что это был один из череды не очень удачных дней. Следующие несколько дней стали еще хуже.

— Что случилось?

— Мы с Алексой порвали еще до того, как покинули больницу тем вечером. Откровенно говоря, с нами было покончено задолго до аварии. Но у нас с Бэком…

Дрю на несколько секунд отвернулся, и я увидела, как он сглатывает. Я знала, что он борется со слезами. В его руках все еще лежала моя нога, но он перестал двигаться. Я понятия не имела, что собираюсь сказать или сделать, но я хотела предложить ему то утешение, которое могла. Поэтому я села и забралась к нему на колени. Обернувшись вокруг его тела, я подарила ему самые большие объятия, какие только могла.

Через несколько минут я отодвинулась и тихо заговорила:

— Ты больше ничего не должен мне рассказывать. Может, в другой раз?

Дрю подарил мне маленькую улыбку.

— Тот день изменил мои чувства к Алексе, но не изменил ничего в моих чувствах к Бэку. Он оставался моим сыном.

— Конечно.

— В общем, через несколько дней после операции Бэка, у него поднялась температура. Его рана заживала, но было похоже, что ему снова стало хуже. Они назначили ему антибиотики внутривенно для лечения возможной инфекции, связанной с операцией, но те не помогли. Докторам пришлось снова разрезать его и удалить часть почки, которую они оставили. А тем временем другая почка начала проявлять признаки проблем с функционированием. Это на самом деле не редкость после того, как одна почка удалена полностью или частично, другая некоторое время может иметь трудности с правильной работой.