Эгоманьяк

— Бедный малыш. Наверное, ему было так больно. Авария, операция, начало заживления, а потом снова операция.

Дрю тяжело вздохнул.

— Дни, когда он расстраивался, на самом деле больше утешали, чем те, когда он был слишком слаб, чтобы испытывать какие-либо эмоции. Самое худшее ощущение в мире — когда ты смотришь, как там лежит твой ребенок, но не можешь сделать ничего, чтобы помочь.

— Даже не могу представить.

— Еще неделю спустя ситуация не намного улучшилась. Инфекция ушла, но вторая почка так и не начала нормально функционировать. Они начали диализ, который позволил ему лучше себя чувствовать, и он начал выздоравливать, но также доктора завели разговор о том, чтобы включить его в донорский список, если функциональное тестирование покажет снижение результата.

— Люди годами висят в этом списке. А взять пятилетнего ребенка, который временами через день чувствует себя лучше после диализа… Поэтому я попросил их проверить меня на совместимость. И, что удивительно, учитывая, что я не являюсь его биологическим отцом, моя почка подходила. Когда он был достаточно здоров для следующей операции, я отдал одну свою почку, которую они трансплантировали ему с левой стороны, откуда удалили поврежденную. Таким образом, у него было две почки, если бы вторая не заработала, то у него появился шанс, что хотя бы одна из них будет работать.

Я вспомнила о спине Дрю.

— Так вот откуда шрам?

Он кивнул.

— Чтобы сократить и без того достаточно длинную историю, трансплантация прошла успешно, а спустя несколько недель запустилась вторая почка и начала нормально функционировать. Сейчас он здоров как конь. Но тогда было охренительно страшно.

Во всем рассказе было столько всего сложного для восприятия. У меня было много мыслей, но одна выделялась.

— Ты прекрасный мужчина, Дрю Джаггер. И я говорю не о внешности.

Я наклонилась и проложила дорожку поцелуев от начала его шрама и до конца.

— Ты думаешь так только потому, что я опустил часть, где собрал все дерьмо Алексы и вывез его еще до ее возвращения домой, — поддразнил он, хотя я знала, что это не было шуткой.

— Она заслужила. Я бы нарезала дырок в промежностях всех штанов этой тупой суки.

Дрю откинул голову, на его лице было веселье.

— Такой совет для отношений ты бы дала мне, если бы я появился в твоем кабинете в поисках консультации?

Я размышляла минуту. Как бы я поступила?

— Я работаю только с парами, которые искренне хотят, чтобы это сработало. Если бы я услышала твой рассказ, посмотрела тебе в глаза, я бы не взяла тебя в качестве клиента. Потому что фактически я бы дала ложную надежду той половинке, которая действительно хотела положительного результата. Не говоря уже о том, что было бы неправильно брать деньги за что-то, из чего, как я знаю, никогда ничего бы не получилось.

— С тобой такое раньше уже случалось? Были клиенты, один из которых хотел, чтобы это сработало, а второй — нет?

— Случалось. В начале я провожу индивидуальные консультации, так что партнеры могут говорить свободно без боязни обидеть свою половинку. Я обнаружила, что во время таких сеансов произносится больше правды, чем в других ситуациях. Когда я только начала, у меня была пара, прожившая в браке двадцать семь лет — состоятельная, очень социально активные люди с двумя взрослыми дочерями. Мужчина был геем и жил той жизнью, которой, по своим ощущениям, должен был жить, потому что вырос с ультра консервативными, религиозными родителями. Это отняло у него много времени, пока ему не стукнуло пятьдесят два, но он вылез из раковины и сказал своей жене, что им следует расстаться. Он чувствовал себя ужасно и вынужден был оставаться, потому что любил ее, только не так, как стоит мужу любить жену. Я посоветовала им разойтись и помогла ей пройти через это.

— Дерьмово. Я бы хотел, чтобы тогда мы делили офис. У меня для нее было бы отличное решение, — пошутил Дрю.

Я толкнула его в грудь.

— Думала, ты представляешь только мужчин.

— Насколько они были богаты? Я мог бы сделать исключение.

Я рассмеялась.

— Почему ты работаешь только с мужчинами? Из-за того, что тебе сделала бывшая жена?

Дрю покачал головой.

— Не-а. Просто с мужчинами работается лучше.

Ответ был расплывчатым, и у меня сложилось впечатление, что отвечать он не хотел.

Я прищурилась.

— Скажи настоящую причину, Джаггер.

Он изучал мои глаза.

— Ты, скорее всего, не захочешь ее слышать.

— Что ж, теперь мне любопытно, так что хочу я это услышать или нет, ты должен мне сказать.

Челюсть Дрю сжалась.

— Гребаная злость.

— Что, прости?

— Когда я представлял женщин, которые были озлоблены или разъярены, они хотели поквитаться.

— Что ж… они были огорчены. Это нормально во время развода.

Дрю выглядел смущенным.

— Они хотели поквитаться со своими мужьями даже с моей помощью.

— Ты спал с клиентками?

— Я этим не горжусь, но да. Я только что развелся и был озлоблен. Злостный трах может не слабо помочь временно ослабить эту ярость.

— Разве секс с клиентами не противоречит каким-то адвокатским правилам или что-то в этом роде?

— Как я и сказал, это были не лучшие мои моменты.

Я могла видеть, что Дрю не просто говорил, что стыдился. Он на самом деле сожалел о своем поступке и был честен в то время, когда мог солгать. Не мне было судить его за прошлое. Я бы предпочла оценивать честность, которую он сегодня продемонстрировал.

— Злостный секс, да? — я пыталась спрятать улыбку.

Он легонько кивнул, осторожно за мной наблюдая.

— Ну, думаю, ты распутный, эгоистичный, сосредоточенный на себе придурок.

Дрю откинул голову.

— Какого хрена? Ты хотела, чтобы я был честен.

— Я не думала, что ты будешь настоящим засранцем.

Он уже собрался снова ответить, когда я подвинулась ближе и хитро улыбнулась.

— Я тебя разозлила.

— Ты пытаешься меня разозлить?

— Я слышала, что злостный трах может не слабо помочь временно ослабить эту ярость.

Прежде чем я поняла, что происходит, Дрю поднял меня в воздух и кинул спиной на диван.

Он навис надо мной.

— Славно. В таком случае я рад, что раздражаю тебя ежедневно. Нам предстоит много работы по управлению гневом.

Глава 27

Дрю

Канун Нового года.

Три года назад.

Судьи ненавидят слушания в канун Нового года, но я знал, на что рассчитывала моя бывшая. Она думала, что если затянет меня в суд на нашу годовщину с каким-то неопределенным срочным ходатайством, то это меня расстроит. Она на самом деле была охренительно невежественна? Она думала, что я сидел дома и тосковал по ней спустя три месяца после того, как был завершен наш развод? Я получил от нее то, что хотел во время развода: свободу и либеральную совместную опеку над нашим сыном. Независимо от того, был ли он моим биологическим ребенком, это не изменило моих к нему чувств. Он был моим сыном. Ни один тест на отцовство не доказал бы мне обратного.

Самым умным поступком, когда-либо совершенным Алексой, было отсутствие борьбы за совместную опеку. После моего предложения выплачивать гигантские ежемесячные алименты — хотя технически я, вероятно, мог ничего не платить — она внезапно миролюбиво отнеслась к совместной опеке. Деньги всегда были единственным, что интересовало мою бывшую жену. Даже во время моего брака с ней. Думаю, глубоко внутри я знал правду.

Я звонил ей около полудюжины раз, чтобы узнать, на какой хер она рассчитывала, но она, конечно, не ответила. Ее манипуляторная сторона подняла свою уродливую голову в те дни, когда я упаковал ее сумки и перевез их в арендованную квартиру в паре кварталов от меня, за которую платил до сих пор. Если бы это было не для Бэка, я бы вышвырнул ее дерьмо в окно в тот самый момент, когда сменил замки. Но я хотел, чтобы мой сын был рядом, и он не заслуживал жить в квартире, которую Алекса едва могла себе позволить.