Страница 111 из 124
Еле гнущиеся пальцы со следом чужой подошвы неловко возились с застёжкой, и плевать было на «пояс смертника», мешавший согнуться, и что глазам тяжело и больно, и так сдавило их уголки, будто Рамси сейчас разревётся, как в детстве (как над трупом Вонючки)… И даже это было уже не важно, потому что тельце в чужой одежде (своё?) стало снова невесомо-бескостное и послушное рукам, и покорно приподнялся подбородок, под которым Рамси, застыло чокнуто таращась, застёгивал ошейник своего погибшего пса.
- Мой лорд… – Вонючка распрямился, осторожно тронул подарок, – спасибо, спасибо!.. – и, блаженно прижмурясь, припал губами к замершим пальцам.
Рамси смотрел всё так же потерянно, и руки его почти не чувствовали прикосновений языка, смывающих с пальцев грязь под тихий нежный скулёж. Ползли только заторможенные, неповоротливые мысли: «Настоящий?.. Надолго?.. И вправду мой?.. Проснусь?..» Запоздало-нелепое «Притравится!..» – и где-то в куртке запиликала стандартная мелодия звонка.
Отдёрнувшись, Рамси выпутал дешёвый «кирпич» из кармана:
- Шеф, шеф!!! – в трубке всплеснулись голоса – смутно знакомые и далёкие, из прошлой жизни, – взволнованно перекрикивая друг друга. – Шеф, это мы! Вы где, в Норсбруке?!
А ведь номер этого телефона был только у Гриша… В раздавленном мобильнике, оставшемся возле фургона, где шеф его казнил. Рамси слушал молча, не меняясь в лице – и всё ясней понимал, что происходит. Хорнвуд придушил его, бил головой об пол… С достаточной силой ударить в каротидный синус было невозможно. И всё это теперь – просто видения в последние секунды агонии: Вонючка на коленях, лижущий ему руки, и «ублюдковы собаки», наперебой передающие привет друг от друга и от Гриша. Их новости вольно текли сквозь сознание – которое, конечно, само же всё и генерировало: группировка болтонских войск стоит в Пайре, собирались идти на Дредфорт, но заглянули в Эйл за Гришем; сейчас выдвинутся на Норсбрук, успеют к утру…
- Держитесь, шеф, ждите нас, вместе мы ух!..
…А на самом деле Рамси издыхает сейчас на полу в своей пыточной башенке, с заклинившим ножом в руке и с Вонючкиным ошейником на запястье. Будто ища опоры, он тронул затылок замершего питомца – иллюзии питомца, – и слабо сжал короткие волосы. И произнёс в трубку хрипло и монотонно:
- Хорнвуды мертвы. Скоро мы все будем вместе. – И, падая всё дальше в нереальность, потянул за ошейник вверх: – Идём. Куда-нибудь. Пока это не закончилось.
- Милорд, я знаю куда… – начал было Вонючка, послушно поддавшись рукам – только бы не вжаться в хозяина прямо здесь! Спрятать, дать отдышаться, беречь! – и осёкся, когда вдалеке послышалось:
- Теон!
Вздрогнув, он сорвал с себя бейдж, будто ядовитую тварь, и забросил в кусты.
- Родственники Теона меня ищут! – лихорадочно дёргая молнию куртки, Вонючка метнул перепуганный взгляд на хозяина. – Знают, как одет! Меня вывезли, чтоб отдать им, милорд…
Механически-размеренными движениями Рамси снял верх от униформы – вокруг пояса, поверх рубашки, были обвязаны ровные брикеты взрывчатки.
- Дистанционный детонатор, – выронил он в ответ на перепуганный Вонючкин взгляд и забрал камуфляжную куртку, протянув свою: – Надевай. И капюшон.
- Эй! Вот же он!.. – к ним бежали напрямик между деревьев – отряд с десяток человек; блуждающий Рамсин взгляд поймал обветренные лица, кожаные куртки, темноволосую девушку впереди…
- Теон!.. – крикнула она и резко остановилась – должно быть, увидев лицо того, кто в камуфляжной куртке.
Двое или трое отвели взгляды: неподвижные «мертвячьи зенки» – не то, на что обычно хотят пялиться, но девушка – смотрела. Глаза её были строгие и тёмные, с приподнятыми, как у Вонючки, уголками, скулы так же чётко очерчены…
- Вы обознались, – ровно ответил Рамси. – Так не зовут ни меня, ни… моего телохранителя.
Опустив голову в капюшоне, отвернув от пристальных взглядов лицо – Вонючка так и затрепетал от счастья. Как только разминулись с чужим отрядом, он завороженно вцепился в отвороты болтонской униформы, погладил пальцем край броневой пластины… Хозяин сказал «мой телохранитель»! Такая глупая и крошечная мечта по сравнению с желанием, чтобы он был жив, – да и то, считай, исполнилась…
- Теон! – окликнули за спиной ещё раз, наудачу – но Вонючка не дрогнул.
- Заваруха с Хорнвудом подошла к финалу, босс. Он мёртв.
Пейтон Крэгг мог ходить уже на приличные расстояния; сегодня местом для вечернего доклада он выбрал сквер при больнице – куда более безлюдный в предзимнюю пору, чем коридор возле его палаты, где кто угодно мог подслушать.
- Болтон? – коротко осведомился голос в трубке.
- Да, его рук дело. И он, к сожалению, пока жив, – извиняющимся тоном добавил Крэгг. – Наши люди нашли труп Хорнвуда по маячку – в болтонском логове посреди леса, ещё тёплый: рука частично ободрана, пара пулевых ран… Там же были трупы, очевидно, его жены и дочери, в разной степени подгнившие.
- Плохо, – тяжеловесно выронил наркобарон. – Нельзя допустить слухов, что это сделал Болтон. Нельзя допустить в войсках мыслей, что он жив. Они должны узнать всё, что надо, от нас: что Хорнвуд давно свихнулся, тайно порешил свою семью, а потом покончил с собой. Избавьтесь от ненужных улик и сфотографируйте трупы так, чтоб не было видно следов свежевания. Завтра же утром проведёшь показательное построение в Норсбруке с участием прессы, с трансляцией на все остальные базы – покажешь снимки и сообщишь о смене владельца фирмы, но не руководства армии! Все сомнения надо пресечь на корню.
- Ещё кое-что, босс… – запнувшись, вставил Крэгг. – Судя по переписке в телефоне Хорнвуда, он сообщил, что Болтон жив, Роббу Старку. Это старший сын Хранителя Севера.
Повисла тревожная тишина; Крэгг замер, не шевелясь – и, дождавшись мрачного «Власти теперь в курсе», – услужливо возразил:
- Необязательно, босс. У Робба на ублюдка большой зуб, он не меньше нас заинтересован в его бесследном исчезновении. И я знаю, как подогреть этот интерес ещё больше… При помощи фотографий его бывшей невесты из болтонского логова!
- Психующий подросток – ненадёжный инструмент, – в голосе наркобарона слышалось раздражение. – Вы разжились данными о семьях элитных болтонских бойцов? Вот и воспользуйтесь этим так, чтоб они сами прикончили своего сопляка-лорда. За работу!
Дождавшись, пока босс положит трубку, Крэгг поковылял к больничному корпусу. Работа действительно предстояла немалая.
Когда пришли в тесную квартирку на третьем этаже, Рамси был всё такой же застылый, одеревеневший – как неживой. Как будто так и не смог поверить. Или как будто уже поздно было возвращать потерю и что-то в нём необратимо сломалось, умерло.
- Ты живёшь теперь здесь? – спросил он с той серьёзностью, с какой говорят с галлюцинацией о других галлюцинациях.
- Квартира чужая, милорд, – сообщил Вонючка негромко и так же серьёзно; сняв с хозяина куртку и обувь, он занял привычное место у ног – перед разложенным диваном. – Но тем лучше: она на время, а живу я с вами. Где наш новый дом? – взгляд снизу вверх – чистый и искренний до боли, кольнувшей где-то под рёбрами.
- Н-наш новый дом… – повторил Рамси растерянно, прерывисто выдохнув. – Наш новый дом, конечно, будет прекрасен. Такой, какой я себе придумаю. Похожий на Дредфорт, наверное, – пальцы прерывисто гладили в такт словам кудрявую воображаемую макушку. – Там будут Крушка и Марк, и другие, кто… – Рамси осёкся; невидяще расширенными глазами он таращился на Вонючку, на преданно прильнувшую к хозяйским коленям голову. – Там будешь ты. Даже если ты жив на самом деле и даже если давно уже не Вонючка. Там со мной будешь выдуманный ты, вот такой…
Лихорадочно-неловко, подрагивающей ладонью он огладил лицо питомца – поверх изогнувшихся бровей, поверх шокированно моргающих глаз, поверх тёплых губ, приоткрывшихся в попытке заговорить… Чего-то не хватало – чего-то привычного, какой-то части образа – будто брешь в красивом узоре иллюзии, вокруг которой поползли трещины; Рамси осознал только сейчас: за всё это время Вонючка ни разу не мурлыкнул.