Дом имён

Теодот, один из старейшин, самый почтенный и сообразительный, явился ко мне в тот же день. У него забрали внука, сказал он, а это единственный отпрыск его единственного сына. От этого мальчика зависело многое, имя ему Леандр. Семья надеялась, что он станет великим вождем. Я слушала Теодота и выражала все мыслимое сочувствие, на какое была способна. Когда он наконец спросил у меня, могу ли я предпринять хоть что-то, действительно ли мне ничего не известно, я помедлила. Прошла с ним по коридору и, расставаясь, сказала:

– Всем новостям свое время. Пока же сообщи остальным, что, если кто-то из них попытается выйти на связь с Агамемноном до его возвращения, или послать ему весть о происходящем, или сказать ему, когда Агамемнон вернется, поможет ли это? Нет, никак не поможет. Если ты и все вы помолчите и подчинитесь закону, однако, – тогда вам разумно надеяться. Сможешь ли ты сообщить это всем?

Я намекнула, что Теодоту стоит вскоре еще раз меня навестить и тогда, возможно, будут и новости. Я не сомневалась, что до исхода дня он доложит всем остальным: ему кажется, что я знаю, кто отнял детей, и даже, быть может, исходя из того, как я говорила, я полностью отвечаю за похищение.

В тот вечер я увидела другое отношение – даже у стражников. Они, казалось, стали застенчивее, едва ль не напуганы. Не изменилась одна лишь Электра. Сказала, что люди повсюду ищут детей и что она согласна: за всем этим скрываются разбойники, и мы должны быть бдительнее, покуда не вернется отец. Она говорила как человек, владеющий положением.

Через два дня дошли новые слухи о наших победах в бою и о громадном числе плененных рабов, и я прошлась по дворцу, в кухни, склады, и спросила, где держат Эгиста. Поначалу мне не отвечали. Тогда я сказала, что не уйду, пока мне не покажут, и тогда меня привели к чулану, подняли крышку люка в полу.

– Его подземелье – вот здесь, – сообщили мне.

– Добудьте мне факел, – велела я.

Мы спустились по лестнице на этаж ниже.

– Где Эгист? – спросила я, завидев три узкие двери.

Все равно не хотели они говорить, пока я не объяснила, что не только исполнена решимости, но и нетерпелива. Когда дверь наконец открыли, я обнаружила свою жертву: он сидел в углу и играл с птицей. Узилище его было вполне пригодно для жизни; имелась там и лежанка. Комната освещалась через крошечное окно, сквозил в него лучик света.

– Я не пойду за тобой, покуда не освободишь узников в соседних подвалах, – проговорил он.

– Сколько их там?

– Двое, – ответил он.

Я велела пустить меня в соседние каморки, стражники делались все беспокойнее.

– Нам не дозволено отпирать эти двери, – сказал один.

– Я дозволяю, – отозвалась я. – Отныне вы подчиняетесь мне. Отпирайте.

В средней комнате не было никакого света. Когда мы отперли дверь, никто не вышел, и я сочла было, что там пусто. В последней был юноша, он, кажется, напугался и спросил об Эгисте. Я сказала ему, что мы его раскуем и выпустим к Эгисту, но юноша покачал головой и сказал, что не желает покидать своей темницы, пока не поговорит с Эгистом. Низкий, стылый звук раздался тут из средней каморки, звук, похожий на человечий голос, но без слов. Я взяла факел, вошла туда и обнаружила в углу старика. Медленно попятилась и вернулась к Эгисту.

– Кто эти люди?

– Старик сидит здесь, сколько все помнят. Никто не ведает, кто он или откуда. Мне нужно поговорить со вторым.

– Кто он?

– Не смею сказать.

Эгист вышел из своей комнаты и шагнул в темницу к юноше. Закрыл за собою дверь, чтобы никто не подслушал. Когда они оба вернулись, Эгист принялся раздавать указания, я стояла в сторонке и удивленно наблюдала.

– Снимите цепи. Дайте чистую одежду и еду, – велел он. – И спрячьте его до темноты. Затем он уйдет. И освободите старика, оставьте его дверь отпертой. Накормите его, а следом пусть тоже уходит.

Помедлил – и улыбнулся.

– И накормите птиц, – добавил он. – Они привыкли, что их кормят.

Стражники, проведшие нас в этот сырой подвал, уставились на Эгиста с изумлением, а затем посмотрели на меня. Всего несколько мгновений назад он был узником.

– Делайте, как он сказал, – велела я.

Мы вместе прошли по дворцу ко мне в спальню, где нас встретила Электра.

– Этот человек, этот Эгист, – проговорила она, – и узник, и заложник. Его нужно вернуть в его темницу. Стражники вернут его.

– Он мой телохранитель, – сказала я. – Он будет при мне безотлучно, пока не вернется твой отец.

– У нас свои стражники, – возразила она.

– Они напились и убили четверых, – сказала я. – Эгист останется при мне, моим стражем. Любой, кто желает видеть меня или со мной говорить, должен знать, что Эгист стережет меня.

– Мой отец пожелает узнать… – начала было дочь.

– Твой отец пожелает узнать, – перебила я, – что случилось с теми четверыми, которых он сюда прислал, с теми четверыми, что были его близкими друзьями, а еще он пожелает узнать, что случилось с детьми, которых похитили. Это очень опасное время. Предлагаю и тебе принять меры предосторожности.

– Никто не посмеет тронуть меня, – заявила она.

– В таком случае не предпринимай ничего, – сказала я.

Вскоре прибыли многие старейшины, пожелали меня видеть. Я приказала Эгисту не раскрывать рта, пока он при мне, ходить за мной следом и хранить полное молчание.

Он, кажется, счел все это забавой.

Я объяснила старейшинам, что нам всем нужно быть настороже – все эти дни, пока ждем Агамемнона. Больше бдительности, никаких больше событий, чтобы мой супруг не решил, будто мы тут не береглись. Для этого я завела себя личного телохранителя.

– Эгиста держали узником, – сказал кто-то из них. – Он убийца.

– Это хорошо, – ответила я. – Он убьет любого, кто приблизится к моей спальне без разрешения. И когда мой супруг вернется, он дальше все будет решать сам, а нам станет безопаснее, но до тех пор я буду беречь себя – и вам советую то же.

– Эгист знает, где наши дети и внуки? – спросил кто-то. – У Эгиста есть приверженцы.

– Приверженцы? – переспросила я. – Этот человек знает не больше того, что я ему рассказала. Я уведомила его, что нашлись смельчаки, нарушившие местный покой, и что его задача защищать меня, моего сына и дочь до возвращения Агамемнона. Моему супругу будет что сказать вам о том, что вы позволили забрать ваших детей и как допустили, что его довереннейших людей убила охрана.

Кто-то, кажется, заговорил, но осекся. Я видела: они перепуганы.

Велела Теодоту поговорить со мной наедине. Он пылко согласился и спросил, нет ли вестей о его внуке.

– Когда возвратится мой супруг, через день-другой, мы обсудим с ним этот случай. Но ты знаешь Агамемнона не хуже моего. Он не порадуется небрежению. Когда все успокоится и он выспится, тогда мы с ним это обсудим. Никак иначе с этим не обойтись. Не нужно нам, чтобы гнев Агамемнона пал на нас.

– Да, это мудро, – сказал Теодот.

Эгист слушал, а потом отправился следом за мной ко мне в спальню, там мы нашли Ореста, с ним были женщины. Я видела, что Орест разглядывает Эгиста с сомнением. Стражник ли этот чужак и в его ли обязанностях играть с Орестом, мой сын не знал, – или же, может, Эгист начальник повыше охраны, и потому приказать ему участвовать в бою на мечах не удастся. Прежде чем Орест успел разобраться, я велела женщинам забрать Ореста и найти стражника, чтоб сражался с мальчиком на мечах, пока тому не наскучит.

Велела Эгисту оповестить его людей, чтоб переместились в горах и приготовились зажечь огни – подавать нам знаки, где сейчас Агамемнон и как скоро появится вместе со свитой. Эгист ненадолго исчез. Возвратившись, сказал, что прежде выставил своих в дозор, но теперь их в дозоре прибавилось и им дано разрешение зажигать на вершинах костры.

– Куда ты сейчас ходил? – спросила я.

– У меня люди близко, – ответил он.

– Во дворце? – уточнила я.

– Да, близко, – повторил он.

В тот вечер я ела одна у себя за столом, подавали мне, как обычно, женщины. Они принесли Эгисту поесть и накрыли маленький стол у двери.