Три имени вечности

Увидев это, сэмпай развязал свой черный пояс, сделанный из сложенной в несколько раз и прошитой ткани, и принялся со всего размаха хлестко и методично стегать им по спинам учеников, продолжая по-японски отсчитывать повторения. Наказание было не болезненным, но очень унизительным, видно было, что они едва сдерживают слезы обиды и унижения.

– Да что ж это такое!... – Глеб даже привстал, словно порываясь выбежать на татами.

Сэнсэя же, который сидел на стуле, закинув ногу на ногу, эта ситуация, казалось, даже забавляла. Глеб окинул взглядом весь зал в поисках Оониси-сан – он очень и очень хотел бы увидеть его реакцию на происходящее. Однако, как он ни старался, найти его не смог, видимо, тот вышел по каким-то своим делам.

Наконец, наступил момент, когда один из ребят уже не смог выполнить упражнение: как он ни напрягал свои юношеские мышцы, они отказались ему повиноваться, и парень просто упал на татами лицом вниз и остался так лежать, не смея подняться без команды. Через минуту в такой же позе оказался второй, а за ним и третий. Только тогда сэмпай Олег прекратил считать и хлестать по спинам своим поясом. Спокойно, как будто ничего и не произошло, он подпоясался и встал на краю татами в позе готовности. Сэнсэй же с минуту не говорил ни слова, а подростки так и лежали лицом вниз. Наконец, смилостивившись, он позволил им сесть на свои места и отдал команду продолжать кумитэ.

Олег по-прежнему с видимой легкостью противостоял самым крепким и подготовленным соперникам. Зрители, увлекшиеся поединками, уже и забыли об инциденте с молодыми учениками. Забыли о нем, как видно, и сами ученики, начавшие обмениваться впечатлениями и делавшие это так активно, что это не ускользнуло от внимания сэнсэя. Однако, следуя своим внутренним устремлениям, в этот раз он не стал останавливать схватку.

Сэмпай Олег с блеском завершил поединок с очередным спарринг-партнером и тут всем стал ясен дьявольский замысел сэнсэя. Для следующего поединка он вызвал на татами одного из провинившихся молодых ребят, который показался ему зачинщиком. Тот, всей своей фигурой выражая неуверенность, вышел. Он смущенно улыбался и оглядывался на сэнсэя, будучи, видимо, до последней секунды не в силах поверить, что его, начинающего ученика, выставляют против зрелого мастера, за спиной которого сотни боев. Однако, этот факт, как оказалось, нисколько не смущал учителя, как и судью на татами, который подал команду к началу схватки.

Услышав какое-то пыхтение возле своего уха, Глеб повернул голову и увидел, что Эйтор сидит словно невменяемый – глаза его сверкали, он бессвязно ругался вполголоса и до белых пальцев сжимал кулаки. Глеб дернул его за рукав свитера, и он затих, все еще бормоча что-то себе под нос и наблюдая за боем.

Но это был не бой. Это было избиение. Конечно, определенные начатки техники у парня были, но они в секунду выветрились у него из головы, когда сэмпай принялся осыпать его быстрыми сериями жестких ударов кулаков и ног. Удары камнепадом сыпались на бедолагу, сил которого хватало только на то, чтоб прикрывать голову и живот ладонями и предплечьями. Олег «работал» так, как будто перед ним был равный ему по силам соперник, никакие эмоции не отражались на его спокойном и уверенном лице.

Для него это был просто проходной бой на пути к званию нидан. За первые же десять секунд ученик пропустил столько ударов, сколько не получал, наверное, за всю жизнь. Правила кумитэ не допускали никаких искусственных приспособлений для защиты тела – шлемы, перчатки, накладки на предплечья и голени были запрещены. Кулаки Олега с легкостью пробивали слабую защиту ученика, а удары по его бедрам и коленям сэмпай наносил не подъемом стопы, а костью голени, совершенно бесчувственной к любой боли. Каждый такой удар практически сносил парня с ног, но он снова и снова поднимался и, покачиваясь, вставал в стойку. Вскоре, однако, наступила развязка – ученик больше не смог противостоять напору мастера и «раскрылся», руки его опустились. Глеба что-то словно подбросило, и он примерно уже знал, что за этим может последовать.

– Голову! Голову держи! Руки подними! – не выдержав, закричал он.

В зале поднялся неимоверный шум. Кричали все одновременно.

– Ударь его! Давай-давай, работай кулаками! – бесновались зрители. – Ответь ему хоть разок!

– Руки подними! Не стой на месте! – орал со скамейки его инструктор. – В сторону уходи! Он тебя сейчас убьет!

Но парень уже ничего не слышал, он топтался на месте, совершенно растерявшись, а сэмпай, оценив обстановку и желая поставить эффектную точку, нанес с разворота быстрый удар ногой в голову соперника. Такой удар в голливудских боевиках часто демонстрируют мастера боевых искусств, называется он ушира-маваси-гэри или попросту «вертушка». Такой удар, нанесенный мастером, вполне мог бы отправить в глубокий нокаут здоровенного мужчину. Зрители замерли в ожидании развязки, однако в самую что ни на есть последнюю долю секунды ученик рефлекторно пригнулся, и пятка Олега только скользнула по его коротко остриженной белобрысой голове.

Однако и этого вполне хватило, чтобы он потерял всякую ориентацию в пространстве. И тогда сэмпай нанес ему несколько страшных ударов костяшками кулаков прямо в грудь. Зрители молчали, и звуки ударов эхом разнеслись по залу. Глебу показалось, что грудина парня затрещала как треснувшая доска, он захрипел и начал не то чтобы падать, а как-то очень медленно, словно по невидимой стенке, сползать на пол.

– А-А-А!!! Ты что ж, гадина черный пояс, делаешь!!!

Эйтор закричал, словно безумный, сорвался с места и выскочил на татами как разъяренный шипящий кот. Глеб не успел даже протянуть руку, чтоб его задержать, да и все равно не стал бы этого делать. Худощавый, но жилистый и физически вовсе не слабый, он, оставляя цепочку пыльных следов от подошв своих зашитых белыми нитками кроссовок, подбежал к Олегу, который стоял в выжидательной позе над поверженным соперником, и с силой толкнул его обеими руками в грудь. Тот отлетел в сторону, но удержал равновесие и, мгновенно оценив ситуацию, с воинственным кличем бросился на Эйтора. К этому моменту Глеб, нарушив все правила и каноны школы, тоже выбежал в самый центр татами и был уже совсем рядом со своим другом, но чуть позади. Он с отчаянием увидел, что не успевает к месту столкновения. Боец находился почти на два шага ближе к художнику, который, как знал Глеб, совсем не умел драться.

Глеб инстинктивно сжал челюсти и напрягся всем телом, заранее ощущая надвигающийся на его друга яростный вихрь мощных ударов, который должен был снести его с ног, растоптать, уничтожить, превратить в кровавое месиво… Однако произошло нечто необъяснимое: в метре от Эйтора сэмпай вдруг остановился, словно налетев на невидимую преграду. Никто не понял, что произошло, все с немым удивлением наблюдали необъяснимую сцену, в которой художник стоял, сверкая глазами и сжав кулаки, а боец рядом с ним как ни старался, не мог преодолеть отделявшую его от противника последнюю пару шагов. Он перебирал ногами, нелепо загребал руками вдруг ставший вязким воздух, словно пытаясь «подплыть» к Эйтору. Но все его попытки были безуспешны, и он так и не смог приблизиться ни на сантиметр. Глебу показалось, что вокруг его друга возникло нечто вроде легкого, почти невидимого тумана, в котором завяз боец.

Такие ситуации часто встречаются во снах, когда мы пытаемся бежать от опасности или, наоборот, приблизиться к какому-то объекту, но окружающая среда, до того момента бывшая вполне прозрачной и не таившая в себе никакой опасности, вдруг превращается в полупроницаемую желеобразную субстанцию, в которой вязнет все тело. Похоже, именно такие ощущения и испытывал сейчас сэмпай Олег, однако дело усугублялось тем, что у него не было возможности проснуться. Побарахтавшись еще некоторое время, он замер и, охваченный каким-то мистическим страхом, сел на татами.

Неидентифицируемый звук, донесшийся снизу и сбоку, привлек внимание Глеба. Он посмотрел в этом направлении и увидел, что хрипы издает бедняга ученик. Было похоже, что сердце его после пропущенных ударов по грудной клетке начало давать сбои. Бросившись к нему, Глеб приподнял его голову и, растерявшись, остановился, не зная, как привести его в чувство.