Страница 42 из 54
– Спасибо вам, дорогие мои. Сейчас небо, как никогда, стало близким для вас. Любите друг друга. До свидания.
Поклонившись, он ушёл со сцены, и только пианист ещё некоторое время продолжал играть, но вскоре смолкли и звуки фортепиано. Слушатели, словно вышедшие из-под гипноза, обрушили на музыкантов настоящую бурю аплодисментов.
Мы нашли Чимеккея в одном из маленьких служебных помещений, где он уже переоделся в повседневную одежду.
– О, кто пришёл! – весело сказал он и по-очереди обнял каждого.
– Что ты тут делаешь, Чимеккей?! – воскликнула Ника, не в силах больше сдерживаться. – Ты что, теперь зарабатываешь пением в московских клубах?
Он засмеялся:
– Даже если бы это было так, в этом нет ничего предосудительного. Нести людям музыку это же не ростовщичеством заниматься.
Ника смутилась и покраснела, поспешно сказав:
– Ой, извини, я не хотела тебя обидеть. Я просто удивилась этой встрече, слишком уж она неожиданная!
Чимеккей сказал мягким тоном:
– Я вовсе не обижаюсь, это просто невозможно – обижаться на людей. Они же… они же такие дети!
– Хороши дети! – сказала Ника ворчливо. – Вон Кирилла, например, эти «дети» чуть не убили в тайге.
Чимеккей повернулся к Кириллу и оглядел его, словно бы оценивая:
– Так значит, это ты был у шаманки Укэн? Наконец-то я тебя нашёл.
Сказать, что Кирилл был ошеломлён этими словами, значит передать только малую толику его чувств. Он был, как мне показалось, совершенно выбит из колеи и смотрел на Чимеккея абсолютно диким взглядом, совершенно не в силах вымолвить хоть слово – только невнятные сдавленные звуки вырывались из его гортани, сопровождаемые хаотическими движениями рук и головы.
Видимо, отлично понимая его состояние, Чимеккей похлопал его по плечу и сказал:
– Пойдёмте-ка отсюда.
Мы вышли на улицу и вдохнули воздух вечернего города, показавшийся нам свежим и чистым после душного помещения клуба. Потоки автомобилей неслись с зажжёнными фарами по проезжей части, многоцветие рекламных огней заполнило всё вокруг, насколько хватало взгляда, ярко освещённые витрины магазинов были полны товара, массы людей, шедших с работы и просто прогуливавшихся заполняли каждый уголок улицы.
– Смотрите внимательно, наблюдайте за всем происходящим вокруг вас, – сказал Чимеккей. – Не будьте такими же увлечёнными собой, как большинство этих людей. Они любят только себя, заботятся только о себе… Посмотрите, они идут по улице не видя и не замечая никого, кроме самих себя. Это неправильно. Они рабы своих желаний, их пожирает огонь желаний, который нельзя утолить ничем. Желания имеют свойство разрастаться до бесконечности.
Он помолчал некоторое время. Мы стояли на улице, дожидаясь автобуса, который должен был отвезти его в гостиницу. Множество народу прошло мимо, не обратив на нас никакого внимания – жизнь в огромном городе заставила их стать равнодушными ко всему вокруг. Только один сильно пьяный молодой парень высокого роста, подошёл, покачиваясь, к нам и заплетающимся языком заговорил с нами. В какой-то момент он близко подошёл к улыбавшемуся Чимеккею и навис над ним, пытаясь объяснить какие-то только ему понятные мысли и идеи. Он был очень настойчив, и мы уже двинулись, чтобы оттеснить парня в сторону, но в этот момент того сильно качнуло, и он практически упал на Чимеккея с расстояния около полуметра. Я попытался перехватить его, но не успел, однако тот даже не смог коснуться стоявшего неподвижно шамана. Тело парня изогнулось, и, описав в воздухе причудливую параболическую траекторию, он упал на спину. В этот момент подошёл нужный нам автобус, и мы вошли в освещенный салон. Обернувшись, мы увидели, что парень по-прежнему сидит на асфальте, непонимающе глядя нам вслед. Ника засмеялась и показала ему язык, дверь захлопнулась и автобус стал набирать скорость.
– Как ты это сделал? – спросил я Чимеккея.
– Что – это? – с невинным видом спросил тот.
– Как ты его уронил на землю?
– Ну-у-у… – протянул он, лукаво улыбаясь. – Ты же знаешь, я же раньше был спортсменом.
Из бесед с ним я знал, что он и вправду в молодости профессионально занимался борьбой, и это, видимо, помогло ему сохранять неплохую физическую форму и гибкость позвоночника. Однако в данном случае эти слова явно были уловкой с его стороны, поскольку все мы видели, что он даже не коснулся того парня. Было такое впечатление, что тот натолкнулся на окружавшую Чимеккея невидимую преграду, отбросившую его в сторону, как вращающийся детский волчок отбрасывает брошенный на его край кусочек бумаги.
Увидев, что мы по-настоящему взволнованы происшествием, он резко посерьёзнел и сказал:
– Я не ронял этого человека. Всё, что я сделал, это сохранял внутреннее спокойствие и душевное равновесие. У меня в голове не было ни одной мысли, допускающей то, что нам может быть нанесён какой-либо урон. Это внутреннее равновесие, этот покой и были той силой, которая защитила меня.
Он повернулся ко мне и сказал:
– Это похоже на то, как объяснял тот японец, о котором ты мне рассказывал, помнишь, как он говорил?
Я вспомнил, что когда-то рассказывал ему о том, что в течение многих лет занимался различными стилями восточных боевых искусств. «Тот японец», о котором говорил Чимеккей, был основателем айкидо, и он говорил, что сознательный человек подобен бьющему из-под земли роднику. Если напор потока достаточно силён, то грязь и сор никогда не попадут внутрь источника, так что человеку, достигшему гармонии ума и тела, не нужно заботиться о своей защите: в каждый момент времени он является центром бесконечной Вселенной, точкой приложения всей её силы. Вселенная стремится сама восстановить равновесие внутри себя, поэтому, с какой бы силой ни напал агрессор, его нападение будет нейтрализовано, а сила – перенаправлена в безопасное русло.
Об этом я и сказал Чимеккею. Тот, кивнув согласно, сказал:
– Да, это так, однако для того, чтобы достичь такого уровня сознания, нужны долгие годы и даже десятилетия упорной работы над собой. Внутренний покой не приходит сам, он является результатом тренировок. Конечно, есть исключения, но для их появления нужны особые условия. Как-нибудь я расскажу вам о них…
Он помолчал, вглядываясь в мелькавшие за окном автобуса огни ночной Москвы. Потом повернулся к нам и сказал:
– Мне нравится это сравнение… Мы, люди, и вправду очень похожи на бьющие из-под земли живые родники, которые растут, набирают силу…
Он объяснил, что, согласно тем знаниям, которые он обрёл когда-то, вся Вселенная представляет собой тонкую зернистую структуру, подобную структуре плодородной почвы. Она идеальна для растущего сознания. Во Вселенной сознание присутствует везде, однако распределено оно неравномерно и качество его может сильно разниться.
Можно провести сравнение с биоценозом леса, степи или любой другой территории. Деревья и растения, насекомые и животные существуют там в состоянии устойчивого равновесия. Одни существа укоренены в почве, не имея возможности перемещаться, другие, напротив, свободны в своих передвижениях, но все они имеют свободу воли и все в равной степени ценны для сохранения общего равновесия.
Однако, прямая аналогия с экосистемами Земли не вполне корректна, пояснил он. Животные и растения, живущие, скажем, в лесу, постоянно обновляются, сохраняя общий баланс системы путём внутривидовой и межвидовой конкуренции, иногда уничтожая друг друга. Во Вселенной же раз зародившееся сознание не погибнет никогда в обозримом будущем. Оно подобно осознающему себя роднику, понимающему свои истоки, и оно стремится расшириться, изливая вовне свои сияющие потоки. И эти растущие родники черпают свои силы в том самом первичном сознании, которое пронизывает всю основу мироздания с начала времён.
Мы, люди, тоже являемся такими родниками сознания, а есть ещё бесконечное количество других источников, и некоторые из них служат нам для наполнения – огромные, не поддающиеся никакому описанию сияющие источники светящегося сознания. Это похоже на то, как грунтовые воды, которые текут в почве и породах земли, имеют свои «области питания». Эти сияющие источники сознания – тоже живые существа, которые развили своё сознание до такой степени, что сияние его стало видно из многих уголков Вселенной. И это естественный процесс, который должно осуществить каждое живое существо, процесс роста сознания от маленького, едва заметного бьющего ключа до океана сознания.