Страница 19 из 54
Нескончаемое великолепие ослепительных многоцветных звёзд, сливающихся в едином порыве жизни, планетных систем, движущихся согласованно во Вселенной вокруг огромных, наполненных звёздами галактических центров, создавало неразрушимое единство и невыразимую гармонию. Прекрасные неземные звуки сопровождали движение звёзд и планет. Понимание своего единства со всем сущим озарило разум, ему открылось всевидящее присутствие, неизъяснимая любовь которого ко всем сознающим существам Вселенной поддерживает всё живое.
Вся невообразимо сложная и многообразная жизнь направлялась и организовывалось из единого центра. Не было возможности увидеть, где находится этот центр, сияющие волны невыразимой любви накатывали отовсюду одновременно, проходили сквозь всё, встретившееся на их пути, и уносились вдаль, в бесконечность – к краю Вселенной. Он с невыразимой радостью понял, кто он есть на самом деле, осознав, что может, как альбатрос в плотном морском воздухе, парить в межзвёздном эфире от звезды к звезде, и полетел, нимало не заботясь об оставленном где-то далеко теле. В этот момент, казалось, все звёзды одновременно взглянули на него, и он растворился в гигантской силы свете, лившемся отовсюду.
…И тьма пришла. И накрыла с головой…
***
…После бесконечно долгого промежутка времени темнота перед глазами понемногу начала рассеиваться, и Кирилл, начав различать окружающие его предметы, почувствовал, что он уже не сидит, а лежит под толстой елью, укрытый до подбородка брезентовым тентом. Уже наступило утро, первые солнечные лучи осветили ветви дерева высоко над головой, свежесть, разлитая в лесном воздухе, пронизывала деревья, растения, скалы, прохладную землю.
Короткие резкие односложные посвисты «Цьи! Цьи! Цтиииит!» раздались неподалёку. Кирилл скосил глаза вправо и увидел маленькую желтоголовую трясогузку, быстрыми перебежками приближавшуюся к нему от берега ручья. Кирилл засмотрелся на яркий лимонно-жёлтый цвет тела птицы, длинный и узкий тёмно-серый хвост которой подрагивал в такт её движениям, она оглядывалась, проворными движениями поворачивая на чёрно-жёлтой шее маленькую янтарную головку и постреливая по сторонам чёрными глазками.
Трясогузка пробежалась по мягкому светло-зелёному мху, устилавшему полянку, вспорхнула на рюкзак Богдана, спавшего у ручья в тонком спальном мешке под тёмно-зелёным капроновым тентом, а с рюкзака за один взмах серебристо-серых крыльев перемахнула на мешок с самородками, заботливо поставленный под широкие ветки огромной ели. Этот мешок был окружён полудюжиной перевязанных нейлоновым шнурком пузатых мешочков, наполненных золотым песком. При взгляде на них Кириллу едва не стало плохо. Трясогузка же, словно услышав какие-то звуки, замерла на секунду, повернув голову в направлении ручья, в левую от Кирилла сторону.
Хлопанье широких крыльев нарушило литую утреннюю тишину, и больших размеров птица с шумом села на воду в небольшую заводь у ближнего берега ручья, подняв веер брызг. Кирилл не верил своим глазам – огромная абсолютно белая гагара с большим желтовато-белым вздёрнутым клювом неспешно плыла против течения, время от времени вытягивая шею и осматривая своими круглыми коричневыми глазами окрестности. Грация её движений производила завораживающее впечатление.
Заметив, что за нею наблюдают, птица одним рывком поднялась с зелёно-голубой поверхности воды и полетела прямо в чащу. Она пролетела почти над самой головой Кирилла, и он явственно услышал, как широкие белоснежные крылья гагары прошуршали по мягким еловым лапам, так что разлапистые ветви закачались как от сильного ветра. На Кирилла обрушился водопадик жёлтой и зелёной хвои, сухих веточек и засохшей паутины, и шум в лесу затих. Всё ещё не в силах повернуть голову, он насколько возможно скосил глаза, чтобы посмотреть, куда могла сесть в лесу столь большая водоплавающая птица.
И увидел стоящую возле дерева юную хрупкую девушку, которая, видимо, вышла из-за ствола той ели, мимо которой пролетела гагара. Поражённый, он глядел на девушку, удивляясь, почему чуткие как дикие звери золотоискатели не услышали её приближения и продолжают безмятежно спать. Одетая в длинную, почти до земли одежду, сшитую из тонких светлых оленьих шкур и украшенную ярким разноцветным орнаментом, она выглядела частью окружающей природы и стояла совершенно спокойно, словно совсем не испугалась неожиданной встречи в тайге с незнакомыми мужчинами. Сделав несколько лёгких шагов, она подошла к Кириллу, остановившись возле него, так что он мог видеть её без всяких затруднений. Движения её были стремительными и в то же время – очень мягкими и грациозными. Она словно скользила по мху, который, казалось, даже не приминался под её ногами. Круглое лицо её было спокойно, лишь уголки губ улыбались приветливо, широкие скулы и чёрные миндалевидные глаза выдавали в ней местную уроженку, светлая гладкая кожа светилась изнутри мягким светом, в чёрные длинные косы были вплетены разноцветные ленты.
Не в силах пошевельнуться, Кирилл беспомощно наблюдал, как она рассматривает его лицо, вплотную приблизив своё.
«Как дикого зверя в зоопарке» – подумал он. Будто прочитав его мысли, девушка улыбнулась и легонько прикоснулась к его лбу тонким указательным пальцем. Внутри головы что-то взорвалось, и сразу же Кирилл почувствовал, что к его мышцам вернулась подвижность. Он сел и выпрямился, голова была ясной.
– Кто ты? – спросил он вполголоса, растирая своё лицо холодными ладонями.
Она засмеялась мелодично, как ручеёк, но ничего не ответила, а глаза её сияли тёмным пламенем. Подойдя к лежавшим мешочкам с золотом, она без видимых усилий подняла их и бросила в ручей. Внезапно она услышала тонкий предупреждающий свист жёлтой трясогузки и одним плавным движением обернулась на шорох за своей спиной. Проснувшийся Богдан сидел под натянутым тентом и смотрел на неё белыми от ужаса глазами, губы его тряслись и совершенно посинели. Брови девушки нахмурились, она в одну секунду оказалась возле старателя, тот, как будто заворожённый, сидел неподвижно. Девушка же, подойдя к нему, укоризненно покачала головой и сказала что-то, Кирилл не расслышал – что. Потом двумя пальцами достала из нагрудного кармана его куртки сверкнувшую в ярком рассветном луче золотую сову-самородок и погрозила Богдану тонким пальчиком, отчего тот словно очнулся и, сжав кулаки, вскочил на ноги. Казалось, его охватил прилив бесконтрольной ярости, и золотоискатель вот-вот бросится на девушку. Но грозное рычание заставило его замереть бездвижно: огромный волк стоял на поляне и, наклонив лобастую белую голову и вздёрнув верхнюю губу, скалил острые огромные клыки. Светло-серая с подпалинами шерсть на его мощном загривке стояла дыбом.
Кирилл вскрикнул: Тимофей, до этого момента спавший в своём спальном мешке под соседним деревом, проснулся и, подняв заряженный карабин, целился девушке в спину, бледное лицо его казалось Кириллу плоским листом бумаги, ствол карабина качался в трясущихся руках.
– Не стреляй! – крикнул он, но крик получился негромким и каким-то придушенным. Девушка обернулась к Тимофею, и в этот момент Кирилл прыгнул между ним и девушкой, заслоняя её своим телом от чёрной воронёной стали карабинного ствола. Выстрела, раздавшегося в ту же секунду, он уже не услышал, яркая вспышка ослепительного света унесла всё…
Глава
8.
Еннгида
Сквозь полубессознательное состояние Кирилл слышал голоса людей, негромко беседовавших о чём-то. Несколько секунд он боролся с туманом в голове, прорываясь через плотные густые облака, пока, наконец, не пришёл в себя полностью и не узнал знакомые голоса Тимофея и Богдана, сидевших возле костра, над которым висел закопчённый чайник.
Кирилл лежал под высокой елью, укрытый до подбородка брезентовой тканью, он посмотрел на свою грудь в поисках раны и ничего не обнаружил, боли не ощущалось, тело было лёгким. Утреннее солнце мирно освещало лес, перед глазами Кирилла с ветки дерева свисала тонкая паутинка с качавшимся на её конце маленьким серым паучком. Невольно Кирилл бросил взгляд туда, где, как он помнил, должны были стоять мешочки с золотом – они были на месте.