Сияние дурной луны

Она оцарапала меня, ударила локтем, коленом и лягнула — и сделала это все одновременно. Вскочила, спрыгнула с кровати на пол, но запуталась в упавшем одеяле и с грохотом, как мешок костей, бахнулась на пол.

Дождь шумел за окном, и в темноте дома раздался тихий вой:

— Убилась из-за тебя, идиота! И-и-и-и… Мамочки, как больно! О-охо-о… Козел проклятый, не мог в город нормально съездить! Проститутошную-шалаву-шмару-суку по театрам водил… машину разбил… болит локоть, козел! Гондурас ты, вот ты кто! Зачем машину разбил? Она мне нравилась!

— Тебе же Лексус нравился…

— Пошел ты в жопу-у-у-у!

Я поднял ее и вернул в кровать.

— Холодно мне! Простыну-заболею-умру… воспаление легких! Утопить меня хотел! Зачем связалась с психопатом?

Я укрыл ее тяжелым пуховым одеялом. Она завернулась в него вся и отвернулась к стене.

— Рит, ну не плачь, а я тебе завтра суши привезу. Честно! Самый большой и дорогой набор!

— Да сушами одними ты теперь не отделаешься, кобель! — пробурчала в стену пуховая гусеница.

Я успокоился и лег рядом. Было тихо. Только шум дождя за окном.

Я уже засыпал, как она вдруг повернулась ко мне.

— Вова, ты спишь?

— М?

— Спишь? Слышишь меня?

— У…

— Я вот что тебе скажу. Ты меня слушаешь? — голос ее звучал абсолютно нормально, свежо, как и всегда. — Если ты еще раз, ты слышишь меня, еще раз я узнаю, что ты кинул меня с какой-то хуесоской, я тебя… когда ты спать ляжешь, я тебя спящего в кровати бензином оболью и подожгу, ты меня понял?

— Угу…

— Ну вот и все! Мы договорились с тобой!

А дождь за окном становился все сильнее и сильнее…

========== Глава 10 ==========

Дождь шел всю ночь — и уже лил все утро. Мы сидели на веранде. Я на крыльце, а она — на лавке у стола.

Молча я разглядывал, как намокает береза под потоками теплого дождя.

Первое время Ритка отрывала цветочки флоксов, белые и розовые, и высасывала из нежных хоботков сладкий нектар. Потом это ей надоело, и она нашла под лавкой в пакете с макулатурой сборник скандинавских кроссвордов.

— Крестословица… — задумчиво прочитала Ритка и нашла чистую, не разгаданную страничку. — Сейчас все решу, ну-ка! — она встала, зашла в дом и вышла с карандашом. — Таксь! Линейка в градуснике. Фигня какая-то! Вовик! Линейка в градуснике?!

— Шкала… — не оборачиваясь, ответил я.

— Шка-ла. Подходит, повезло тебе! Дальше. Злобный отпрыск Адама. Вовик!

— Каин.

— Ка… угу. Яичница, «взирающая» со сковородки… — она застыла на мгновение. — Капец какой-то! — прошептала она. — Вовик!

— Глазунья!

— Угу. Талант. Три буквы.

— Дар, может?

— Может! Героиня Франции Жанна Ды… — она постучала карандашом по пухлой губке. — Жанна Ды…

— Дарк.

— Жанна Дыдарк? Что за нафиг? Ни одного человека в мире не могут звать Дыдарк! Даже француза! Херня какая-то! Еще, главно, сорок тыщь разыгрывают! Брешут, наверно?! «Разгадайте сканворд и выиграйте приз! Смс пятнадцать рублей!» Ага! Счас! Разбежалась! Какая-то очередная мутная московская контора! — она грубо перевернула страницу, надорвав ее, и, прищурившись, прочитала мелкий адрес: — Адрес редакции: Москва, улица Малая… Малая… Ну конечно! — она швырнула журнал в ведро с березовой корой. — Если Москва, то, значит, точно обман! Они-ж все такие противные, москвичи эти, только и норовят обмануть кого-нибудь!

Она выгнулась и потянула руки к потолку. Я невольно засмотрелся, как ее твердые соски выпирают из белой футболки.

Она крякнула, встала и подошла ко мне.

— Когда дождь в деревне, так тоскливо… — проговорила она, уперев колени мне в спину. — Пойдем, посексимся, один фиг делать нефиг! — она провела ладонью по моим волосам и как кошка плавно втекла в дом. Я подскочил и юркнул за ней.

Закрыл дверь, занавесил окна. Она подошла к умывальнику и стала мыть посуду. Я обнял ее со спины, прижал к себе, но она решила поломаться.

— А знаешь, что, — заговорила она, отталкивая мое настойчивое тело. — Я передумала! Все отменяется.

Я замер.

— Да-да! И не смотри на меня так! Покуда не принесешь справку от врача, что ты чистый и не болеешь венерическими болезнями — о сексе можешь забыть! Вот так вот! — кивнула она и хрумкнула свежим огурцом. — Хочешь огурчик? Не хочешь — как хочешь.

— В смысле? — не понял я.

— В прямом! Че ты там подцепил от этой своей шалавы театральной? Может, сифилис какой?!

— Это я-то? А ты со своим курсантом шарилась ночью по кустам? Может, ты тоже… с заразой… от него?

— Я? Нет, ну эта наглость твоя, конечно, невообразимая! Да я с ним пошла, только чтобы тебе отомстить, козлу! Все! Если приспичило тебе, кулачком поработай, и все пройдет.

— Ах ты!

Она была в футболке и шортах, а я уже был голый, меня возбуждало быть голым, когда она одета. Я схватил ее и повалил на кровать. Горячо и страстно она начала вывертываться из-под меня, но я был сильнее. И опять ее этот хохот раздался в комнате. Сладкий и звонкий девичий смешок, который тут же становился все ниже, опускаясь в грудь, пока не переходил в гогот психанутой маньячки.

Я сел на нее, схватил ее руки, сжал запястья и вытянул их вперед. Навалился на нее, и мой горячий член прижался к ее красному смеющемуся лицу.

— О-хо-хо-хо-хо-о-о! — придурялась она, сведя глаза в кучу.

Я всунул член ей в рот, и она принялась работать головой. Меня возбудило это, и я сам стал двигать тазом. Она дернула головой, вздохнула воздуху и, оскалившись, опять засмеялась. Высунула язык, облизала член и сама проглотила его.

Не знаю, что случилось со мной, может быть, мне хотелось мести за ее интрижку с курсантом, и я навалился на нее, пока не ввел член до конца в ее глотку и не прижался лобком ко лбу. Она замерла. Лицо и глаза ее покраснели. Слеза скользнула по виску, шея вздулась. Она дернулась. Но я не шевелился. Она начала трястись и вырываться, но я крепко держал ее. Она стала биться, и только тогда, выждав пару секунд, я поднял пах, и она со стоном вздохнула воздуху. Обслюнявленный член прижимался к ее покрасневшей щеке. Головка размазывала слезу на виске.

— Ты нахера душишь-то меня, идиот?! — дико вращая глазами, прохрипела она мне в живот.

Я подождал, пока она не придет в норму, и опять дал ей член, но больше уже не доходил до крайности.

Она сделала все до конца, и я свалился с нее. Она встала, и я лег на ее место на спину. Она выпила воды и умылась. Внимательно осмотрела меня и долго еще говорила с кем-то на веранде по телефону. Потом зашла и спустила с себя шорты.

— Поласкаешь меня?

Я улыбнулся.

Она залезла на меня, села мне на рот и взяла за волосы.

Я ласкал ее языком и не спеша дрочил себе свободной рукой. Она держала меня за волосы, медленно разогреваясь, и все было, как обычно, но вдруг она поднялась и перевернулась лицом к моему животу.

— Давай теперь так, — сказала она и села мне на все лицо, полностью закрыв его и перекрыв мне воздух.

В первые мгновения мне понравилось это, и я решил терпеть без воздуха как можно больше.

Не знаю, сколько я вытерпел, но когда терпеть уже было невозможно, я дернулся, давая ей понять, чтобы она привстала и освободила меня. Но Ритка только еще сильнее надавила на меня всем своим телом.

Мне стало не по себе! Я начал дергаться. Я мог ее ударить, но все же бить ее не хотелось, но и воздуха необходимо было глотнуть. И когда я почувствовал, что потеряю под ней сознание, она приподнялась, и я со стоном вздохнул.