Страница 14 из 31
Секретарь, заметив на начальнике фуражку, спросила:
– Машину, товарищ генерал?
– Не требуется… Я здесь. Рядом. Пройдусь по управлению…
Сухов удивился. По управлению? К чему теперь-то?!
Он вышел через проходную, отдав первым честь дежурному старшине. Тяжелая дверь хлопнула у него за спиной.
Пусть народ смотрит на полицейского генерала, который теперь никому не обязан, – он совершенно свободен. Елки-палки, отставка – не так уж плохо. Можно на рыбалку ходить, по грибы…
За перекрестком он сел в трамвай и долго ехал на окраину города. На конечной остановке он вышел. Тут же, в ларьке, купил бутылку водки и копченую горбушу. Ему завернули ее в бумагу и положили вместе с бутылкой в пластиковый пакет. От магазинчика – прямиком туда, где его, конечно, не ждали, – мимо частных домов. Здесь никогда не было асфальта. Подошел к просторному дому, услышал за воротами лай собаки и нажал кнопку звонка.
За воротами тут же раздался женский голос:
– Иван! Иван! Кто-то пришел! Иди, открывай…
Ворота открылись. Перед Суховым стоял в милицейской рубахе Иван.
Генерал отдал честь:
– Здравия желаю, товарищ старшина…
– Гошка! Дружище…
Они обнялись.
– К тебе можно?
– Он еще спрашивает…
Иван щурился, глядя на пакет в генеральской руке. Пакет и лампасы как-то не вязались друг с другом.
– На пенсию меня провожают, Ваня.
– Я давно говорил: плюнь и живи себе, Гоша… Всех, извиняюсь, не переловишь…
…Полковник Серебров сидел у себя за столом. До конца рабочего дня было еще очень много времени. Прибыв в учреждение, он вызвал одного из сотрудников и велел принести оперативную разработку по некоторым лицам. Он не хотел называть их гражданами. Политик, Сухофрукт, Ресторанный деятель… Теперь им понадобился Тюменцев. Им нужно прикрытие. Значит, готовится преступление. Оно может быть длящимся. Это может быть определенный вид занятия, приносящий стабильный доход. Политик пришел во власть не ради голой политики, не ради одной лишь славы. Он прагматик и не может верить в такие ненадежные категории, как слава. Она сама по себе никому сейчас не нужна. Он по-прежнему хочет денег! Как можно больше!
Глава 9
Генерал с Иваном сидели за столом. Сухов вздыхал, хлопал хозяина по щуплой спине.
– Ваня-Ваня, как жизнь наша быстро прошла! Может, это не мы таскались в патрульной машине по городу? Помнишь?
Еще бы не помнить! Он помнит, как Сухов вытащил его из горящего дома, помнит, как старшина тащил сержанта Сухова через весь город, среди ночи, – ни транспорта, ни телефона, ни рации под рукой…
– А помнишь, Ваня, как я вызвал опергруппу из РОВД, потому что труп обнаружился?
– Они приехали, а там манекен разбитый. «Ты, говорят, хоть подходил к нему?»
Иван наполнил рюмки:
– Никогда бы не подумал, что сержант Сухов станет генералом. Но ты поступил учиться, и теперь ты генерал. За тебя…
Рюмки вновь звякнули. Хмель не брал генерала. Он правильно поступил, бросив дела и купив бутылку. Жена у Ивана не захотела сесть с ними за компанию – вы товарищи, у вас общие дела, – и ушла с девочкой-подростком в зал. Брак у Ивана поздний. Не скоро его порадуют внуками.
Сухов хлопнул себя в колени. Пора и честь знать. Можно рыбалкой заниматься, по грибы ходить.
Иван соглашался. В грибах он разбирается не хуже других, в рыбалке тоже. Можно шашлыки на природе организовать. И всё равно не понятно, чтобы Сухова, принципиального мента, увольняли за просто так. Он вырос из рядовых, знает всю полицейскую кухню.
Угасал закат, по-летнему долгий. Пора. Сухов поднялся. Из зала вышла хозяйка.
– Прощайте, хозяева дорогие…
– До свидания. Только до свидания.
Иван собрался проводить.
Оба товарища вышли за ворота и двинули в сторону трамвайных путей…
– Прощай, Иван, – вновь сказал Сухов.
Иван удивился. Он слов других, что ли, не знает? Однако не стал поправлять генерала, собираясь сесть в трамвай и проводить до самого дома. Но бывший сержант воспротивился – не надо никого провожать.
Они обнялись.
Из-за угла, скрипя, выполз трамвай. Генерал отдал Ивану честь и, развернувшись, поднялся в салон. Изнутри он махнул товарищу и встал к окну. Было множество свободных мест, но Сухов по старой привычке не желал садиться. На очередной остановке в трамвай вошла девушка, сущий цветочек, и в вагоне раздался безудержный хохот: какой-то парень, подставив ногу, придержал ее в проходе, а та, багровея, пыталась перешагнуть. Колено вскинулось кверху, застряв у нее между ног, – хохот вновь разодрал тишину. Девушка взвизгнула, вырываясь из цепких объятий. Освободив руку, она отвесила наглецу оплеуху.
Пассажиры уставились в сторону Сухова: тот шагал вдоль салона.
– Прекратите!
Смех оборвался. Девушка выскользнула, метнулась к выходу и замерла, а парень разинул рот. Ой, как интересно! Живой генерал!
Как видно, ему нравилось быть объектом внимания. Сухов искал глазами девушку – она нужна следствию.
Трамвай остановился. Сухов дернулся к ней:
– Не уходите, девушка!
Но жертва недавнего произвола, уже стучала каблуками по асфальту. Сухов обернулся к компании:
– Вы что себе позволяете! Вам что здесь? Цирк?
– Да пошел ты…
Генерал не верил своим ушам, рука у него опустилась в карман.
Парень взвизгнул удавлено:
– Чё те надо?!
– Встать! К выходу!
Сухов вынул из кармана пистолет, передернул затвор.
Парень поднялся, продолжая вопить:
– Говорил вам, лошары, на «Мерсе» ехать надо!
Окруженный толпой перезревших парней, Сухов вывел из трамвая хулигана.
– И что ты нам сделаешь? – тот вызывающе смотрели в лицо генералу.
– Ты задержан.
Парень выхватил из брюк узкую полоску металла:
– У него зажигалка!
– Стоять…
– Получи, сука!
Полоска блеснула, вошла под левый сосок, и в этот момент «зажигалка» откликнулась пламенем.
Уцепившись руками в промежность, парень сложился пополам.
Сухов опустился коленями на асфальт – ноги его не держали. Затем лег на бок. По груди струилась теплая жижа. Генерал трогал рубаху, утирал о лампасы руки. Нож торчал в груди. Если не вынимать, то скорая может успеть.
– Свихнулся ты, дядя! Что ты наделал!
Сверху склонился один из парней, цепляясь за ручку ножа.
– Не трогай…
Но парень со скрипом повернул нож, вынул из груди и бросил на асфальт. Из сердца теперь била наружу ни чем не сдерживаемая кровь…
В дежурной части УВД раздался звонок. Мужской голос торопил приехать. Бригада прибыла в считанные минуты и, обнаружив на асфальте собственного начальника, сообщила о случившемся в следственный комитет и прокуратуру. Место происшествия оцепили. Прибыл следователь и стал писать протокол. Патрульные машины, снятые с маршрутов, собирали по тревоге личный состав гарнизона полиции.
К утру преступление раскрыли. Оперативники установили, что генерал стрелял из именного пистолета. Они обнаружили его зажатым в руке, под генеральским коленом, и вскоре получили результат, обзвонив больницы, – субъект с огнестрельным ранением находится в областной больнице. Им оказался сынок первого банкира области. Сын Сухофрукта. В кругу приближенных его называли Самцом. Прозвище, как видно, нравилось владельцу. Полиции были известны все его похождения, однако сделать с ним ничего не могли. Оперативники зло шутили: «Укоротят Самцу огурец – не с чем на баб прыгать будет… Жаль, генерал оставил ему другое яйцо… »
Между тем было также установлено, что в теле погибшего находилось энное количество промилле алкоголя. Будь он трезв, возможно, этого не случилось бы. И вообще непонятно, как его туда занесло. Живет в другом районе – и на тебе! Да еще на трамвае…
К двум часам дня в УВД приехал Иван и всё расставил по своим местам. Оперативники тут же связались со следователем, и тот немедленно вызвал Ивана к себе.