Бог непокорных

уже предвкушали экзекуцию. – Приглядите за этим дерьмом! Если только окажется, что он мне

тут в уши гадил – я ему самолично копье в задницу засуну!.. Надо же, грозиться мне дыбой

вздумал, падаль!

Раздраженно ворча, Малькос ушел, а солдаты стали посмеиваться над Лэйном, рисуя

живописные картины того, что с ним сделает Малькос, если окажется, что Лэйн солгал и никто из

высшего руководства армии знать о нем ничего не знает. Пока Малькоса не было, Лэйн попытался

согреться, подсев ближе к огню; из слов солдат он узнал, что на генерала уже дважды покушались

– и кроме того, не так давно одного из офицеров разжаловали именно за то, что он, не расспросив

постороннего человека обо всем как следует, преждевременно отвел его к своему начальству.

Вернулся лейтенант. Губы его были плотно сжаты, он больше не выказывал ни гнева, ни

раздражения – но и никакой приязни, впрочем, в его глазах также не читалось.

– Пойдем, – коротко бросил он Лэйну.

Далкрум тяжело поднялся. Малькос положил ему руку на плечо и так вел через весь

лагерь; Лэйн дважды пытался сбросить руку, но каждый раз лейтенант возвращал ее на место –

Малькос понятия не имел, в силу каких причин ему было велено привести в штаб этого нищего

оборванца. У Лэйна не было ни сил, ни желания драться или спорить; он перестал сопротивляться

и позволил лейтенанту сопроводить его к самому большому шатру в центре лагеря.

В шатре было очень тепло: горели две переносные печки, и дым от них, поднимаясь по

металлическим трубам, выходил за пределы шатра. В центре стоял большой стол, на котором была

разложена подробная карта Ильсильвара; фишками разных цветов были обозначены позиции

врагов и союзников. В шатре находилось множество высших офицеров и феодалов, приведших

свои войска на помощь королевской армии, почти все – роскошно одетые, надменные и властные; с презрением и недоумением они уставились на невысокого, грязного, кое-как одетого человечка, которого лейтенант Малькос, проведя через охранявшую вход стражу, тычком в спину втолкнул в

шатер.

Напротив входа, в высоком кресле, полулежал-полусидел Второй Генерал Ильсильвара,

или, как его еще иногда называли, Белый Генерал. Его жилистое, поджарое тело, было наполовину

обнажено: грудь, в которую попали две стрелы Джена, скрывали повязки; открытыми оставались

только живот, плечи и руки. На этих открытых участках тела можно было увидеть множество

тонких белых шрамов – некоторые были оставлены врагами, но их большая часть образовалась от

самоистязания посредством плети с железными шипами, к коему упражнению Белый Генерал

неоднократно прибегал во времена своей молодости в целях укрощения плоти.

Холодные, светло-серые глаза генерала Альрина вперились в лицо далкрума так, как будто

бы генерал хотел изъять из него душу. Генерал молчал и не отводил глаз, Лэйн молча смотрел в

ответ. Кто-то из офицеров кашлянул, и тогда Альрин сухо и отрывисто проговорил:

– Выйдите все. Кроме него.

Офицеры и аристократы стали покидать шатер, на их лицах было написано нескрываемое

удивление. Когда они вышли, Лэйн огляделся по сторонам. Тут были даже книги, и свитки, и

письма с донесениями, сложенные кучей на столике в углу. Он подошел к столику и протянул

руку к одной из бумаг… вполне возможно, что это было очень, очень секретное сообщение. Он

знал, что его действия вызовут раздражение у седоволосого человека, занимающего высокое

кресло в дальней части шатра – и едва удержался от того, чтобы позлить его.

– Не думал, что когда-нибудь снова тебя увижу, – все так же сухо и бесстрастно

проговорил Альрин. И только легкая надтреснутость в его голосе выдавала то колоссальное

напряжение, которое владело самым могущественным человеком в восточной половине

Ильсильвара.

– Я тоже так думал, – откликнулся Лэйн, убирая руку, так и не коснувшись письма. – Но

обстоятельства подчас вынуждают нас менять свои планы, отец.

Глава 22

В Сеигбалаокхе, в четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Цетарн, посреди

Долины Казненных, на простом каменном алтаре лежал человек. Его звали Малт Асун Дебрай, он

был грабителем и убийцей в одном из Алмазных Княжеств; попав в тюрьму, будучи подвергнут

пыткам, ожидая суда и неминуемой казни, он заявил, что продаст свою душу любому из Темных

Князей, который спасет его от рук палача. На его несчастье, слова эти услышал не тот палач, который истязал его ежедневно, а другой, намного более страшный; Малт избежал тюрьмы, пыток

и казни, но оказался в аду, куда мой брат доставил его в теле, поскольку нам требовался живой

человек для важного и ответственного ритуала, проводить который на земле не хотелось в силу

чрезмерной близости мира людей к небесам. И вот, в Цетарне, в Долине Казненных, у каменного

алтаря мы собрались все вместе, впятером: даже Истязатель, не вернувший пока еще и тысячной

доли своей прежней силы, и по возможностям своим схожий скорее с человеком, чем с Темным

Князем, первенцем Горгелойга – даже Истязатель был здесь.

– Необходима согласованность действий, – своим обычным, размеренным и лишенным

эмоций, голосом произнес Лицемер; сейчас он был без личины, в облике старого горбуна с

каменной маской вместо лица. – В Цитадель Безумия ведет бессчетное множество врат; каждый из

нас выберет свой путь для проникновения. Кроме Истязателя, который останется у алтаря для

координации наших действий. Если мы будем поддерживать друг друга и вовремя отвлекать

Безумца в тех случаях, когда его сила начнет чрезмерно концентрироваться на ком-либо одном из

нас – мы достигнем успеха. Не смотря на все могущество нашего плененного брата, действуя

сообща, мы справимся с ним.

– Силы нам хватит, в этом-то я нисколько не сомневаюсь, – холодным скрежещущим

голосом откликнулся Палач. – А вот предательства я опасаюсь намного больше.

Поскольку мы с Палачом, разделенные алтарем, стояли напротив друг друга, ему даже не

пришлось поворачиваться или подавать какой-либо иной знак для того, чтобы показать, в чьей

именно надежности он сомневается: Палач и так смотрел прямо на меня.

– Начинается… – Сквозь зубы процедила правая, человеческая половина моего лица.

Левая, демоническая, бесстрастно молчала.

– Хватит! – Возвысил голос Лицемер. Затем он повернул голову к Кукловоду:

– Дай ему куклы. – Легкое движение головы в сторону Заль-Ваара.

Существо, похожее на большую марионетку, с неохотой повиновалось. Дергаясь – словно

некто невидимый, натягивая нити, управлял движениями частей тела марионетки – существо

подняло руку, разжало кулак и показало нам всем четыре крошечных фигурки, каждая из которых

представляла собой копию одного из нас: скелет с косой и в черных лохмотьях; горбун с клюкой и

в маске; получеловек-полудемон; ну и наконец – уменьшенная копия самой марионетки, точно

такая же кукла, только уже не гигантская, а совсем крошечная.

– Все же я полагаю, – сказал Кукловод. – Что в роли координатора я бы справился намного

лучше…

– Нет, – отрезал Лицемер. – Истязатель либо сразу погибнет, когда войдет в Цитадель;

либо для того, чтобы выжить, сумеет призвать всю свою силу – и тогда Солнечные поймут, что

возродился еще и он, и их дорогому Богу Гнева недолго осталось. Это может спровоцировать

немедленный удар по нам. Если же вы останетесь вдвоем, то в Цитадель войдут только трое, а не

четверо – тогда шансы добраться до ее центра станут значительно меньше.

Большая кукла уже открыла рот, чтобы возразить – но, перехватив выразительный взгляд

Палача, явно готовившегося вернуться к обсуждению предателей и предательства, сочла за

лучшее молча выставить фигурки на алтарь.

Атлетически сложенный молодой человек со злыми глазами и лицом, с которого не