Бог непокорных

отряду – деньгами, оружием и снаряжением – отказ же от предоставления этой помощи в условиях

войны будет рассматриваться как предательство и пассивная помощь врагу, и соответствующим

образом караться. Лэйну пытались возразить – он сказал, что не собирается смягчать свои

требования и уважать права и свободы, обычные для мирного времени; он пришел сюда не для

того, чтобы дискутировать, а для того, чтобы избавить от энтикейцев этот город и весь регион; Латтима – лишь первый, но далеко не последний его шаг на этом пути. Когда он попросил встать

тех, кто готов пойти под его руку – Хейла поднялась одной из первых, за ней, подумав, встал

Марнин и Таэн, а там и остальные – приблизительно половина от числа тех, кто собрался в зале.

Горожанам Лэйн поручил позаботиться о больных и найти одежду и вещи первой необходимости

для тех, кто вступил в его отряд. Когда он уже собирался распустить собрание, один из горожан

заявил, что не мешало бы заодно выбрать и нового бургомистра, поскольку предыдущий,

уличенный в помощи Раммонам и Делбери, публично подвергся «Разъятой цепи», а после его тело

было повешено Джадасами на площади и снято лишь два дня тому назад. Лэйн дал согласие; после

короткого обсуждения горожане проголосовали за Барна Эбрида – солидного, темно-рыжего

мужчину пятидесяти лет, владевшего несколькими торговыми лавками в городе; кроме того, ему

принадлежали медные рудники на Фандлере. За сим горожане разошлись, забрав с собой тяжело

больных; бывшие заключенные стали искать место для ночлега, другие же – греть воду для того, чтобы помыться. Напоследок у Лэйна спросили, как будет назваться его отряд, что заставило его

задуматься на одну или две секунды.

–  Финнайр.

На стханатском это слово означало «белый призрак» и одновременно использовалось в

современном ильском языке именования больших белых сов, обитавших в Гирнезе и других

северных регионах страны. Чоддок, которого охотники за демонами считали своим покровителем, по легенде, мог превращаться не только в орла-змееяда, но в различных иных хищных птиц – в

том числе и в сову.

Лэйн поел и немного поспал, после чего взял одну из Джадаских лошадей (а вернее – одну

из лошадей, которых Джадасы отняли у местных) и съездил за город, забрать Калила. По

возвращении он разбудил нескольких людей из числа тех, что вчера обязались следовать за ним и

отправил их к Раммонам, Делбери и другим крупным семьям, уже пострадавшим от руки Скатов.

Остаток дня был заполнен организационными хлопотами. В данный момент в отряде, за

вычетом больных, насчитывалось семнадцать человек, способных держать в руках оружие – но с

каждым днем людей будет становится все больше: придут члены крупных гирнезских семьей,

придут горожане Латтимы и жители окрестных деревень, наконец, встанут в строй те, кто заявили

о своем желании сражаться под командованием Лэйна, но пока не могли этого сделать по причине

болезни. Чтобы все это разношерстное сборище превратилось в дисциплинированный военный

отряд, в качестве первейшей меры требовалась организация – и Лэйн назначил первых своих

капралов и лейтенантов. В Лебергский университет отец некогда отдал его для изучения

воинского дела – предполагалось, что Лэйн по окончании университета сделает карьеру военного

в королевской регулярной армии. Однако, Лэйн увлекся магией; кроме того, личное развитие,

оттачивание собственных талантов всегда привлекало его больше, чем лидерство и руководство; но знания, некогда полученные в Леберге, теперь могли найти свое применение.

Обеспечение и регулярные тренировки – вот второе и третье, о чем следовало

позаботиться. Не всех, кто хотел присоединится к отряду, стоило бросать в бой – повара, конюхи, врачи и оружейники нужны были отряду не меньше, чем солдаты. Лэйн нашел нужных людей;

тренировками он поручил заняться Таэну эс-Латолю, но, поскольку капитан стражи был нездоров, обязанность по организации учебного процесса легла на плечи одного из его заместителей, Валода

Иртвенида. Стрельба из лука, упражнения с копьем, мечом и щитом – ничего сложного,

требовалось лишь довести несколько простых движений до автоматизма, а главное – научить

членов отряда действовать по команде как одно целое, знать свое место в строю, знать, что можно

ожидать от товарищей справа и слева, и быть уверенным в том, что рядом есть тот, кто прикроет в

бою твою спину.

Прошло двое суток. За это время численность отряда выросла до двадцати восьми человек;

Лэйн назначил Марнина Раммона своим заместителем и поручил ему вести дела в его отсутствие, а сам, прихватив Калила и Хейлу (Калила – для того, чтобы было кому готовить обед и чистить

лошадей; Хейлу – потому что охотница лучше, чем кто-либо еще, знала все дороги и тропы в этой

местности), поехал на юго-запад. Не было никаких сомнений, что Эдвульф Багряный Мед уже

знает о том, что произошло в Латтиме; Лэйн полагал, что застанет его отряд в пути к

освобожденному городу – так и произошло. Он почти уже подъехал к Огвину, когда заметил

двигающийся на северо-восток отряд; развернулся, сделал крюк и вернулся к дороге; когда отряд

Эдвульфа прошел мимо, выбрался на дорогу и последовал за ним. Отряд Эдвульфа передвигался

медленнее, чем мог бы, умей все его воины ездить верхом – однако, для морских разбойников

занятие это было не слишком привычное, и даже те, кто умели обращаться с лошадьми, держались

в седле не слишком уверенно. Лэйн дождался, пока стемнеет и северяне встанут лагерем на ночь, а

затем применил ту же тактику, что и в Латтиме: выждал, когда ночь перевалит за половину и все

как следует уснут, а часовые потеряют бдительность; подкрался и убил часовых, а затем принялся

методично вырезать спящих. Хотя перед началом операции он и прикрепил к двум шатрам и

дереву поблизости по одной офуде так, чтобы они образовывали равносторонний треугольник –

при том каждая из офуд содержала три парных иероглифа «Утрата внимания», «Утрата родства» и

«Усталость и бессилие» с иероглифом «Люди моря» в центре – родовые духи Скатов, не смотря на

заклинание, ослаблявшее родовые связи между ними и людьми, продавили барьеры Лэйна и

пробудили ото сна нескольких энтикейцев, а те, в свою очередь, заметив мертвых часовых,

подняли крик и шум. Лэйн не стал искушать судьбу и в состоянии белого призрака растворился в

ночи; то, что в эту ночь он перебил более половины отряда Эдвульфа Багряного Меда, его вполне

устраивало. Утром пираты стали рыскать по лесам, ища убийцу; Лэйн, Калил и Хейла отступили и

схоронились – охотница знала эти леса намного лучше завоевателей. Поскольку пираты все

расширяли и расширяли круг поиска, расстояние между отдельными их группами увеличивалось –

и Лэйн решил, что ждать новой ночи не стоит. Он уничтожил одну из групп, после чего отступил

вместе со спутниками, еще дальше в леса, где благополучно отдохнул до наступления темноты. К

вечеру энтикейцы снова собрались вместе; они устали, потеряли две трети людей, но понимали, что спать нельзя – тот, кто устроил на них охоту, по-прежнему был рядом. Они двинулись в

обратный путь, в Огвин, и остановились для отдыха только утром; Лэйн, следовавший за ними все

это время, атаковал лагерь и забрал жизни еще пяти человек прежде, чем поднялся шум. Лэйн

снова ушел – хотя отряд Багряного Меда и потерял три четверти воинов, оставшихся хватило бы, чтобы разделаться с ним в открытом бою – состояние белого призрака хотя и давало значительные

преимущества, особенно в схватке с противниками, которых эта способность Лэйна заставала

врасплох, однако любая ошибка могла стоить далкруму жизни. Он знал свои сильные стороны, но

не забывал, что любому из здоровяков-северян достаточно попасть по нему самому хотя бы раз, чтобы убить или вывести из строя – Лэйн даже и доспехов других не имел, кроме плотной