Страница 3 из 40
– Стоит ли того твоя информация, чтобы нам торговаться?
– Стоит, стоит, гражданин капитан. Значит, дело слепилось так. Выскочил я на свободу полгода назад, домой приехал, маму повидать. Все-таки как-никак пять лет не видались.
– Ты не отвлекайся, давай суть.
– Сами понимаете, все что заработал спустил быстро: мамаше кое-что купил, а потом оказалось, что пусто у меня в кармане. Но тут мне подфартило[3]. Прошвырнулся я по проспекту, гляжу – и глазам своим не верю: навстречу мне рулит Митька Шкет. Знаете вы его, Митька Гаврилин. Пять леть не виделись, мы в разных местах с ним трудовую вахту несли. Он везучий: за мокрое дело пятерик имел. Только Шкета не узнать: бобочка, шикарные шкары, блестящие корочки[4]. Не Шкет, а с модной картинки фраер. Он как меня увидел, так весь засиял, прямо-таки заплясал от радости, заскрипел корочками, закрутился.
«Я тебя по всему городу ищу, Саня! – заорал он на весь Крещатик. – Дело есть, ты мне нужен!» – и потащил меня в кафе. Ну, захмелились мы слегка, там у буфетчика всегда есть водяра. Я не дал ему выкладываться, пока мы не заели, а потом говорю: «Что за дело? Ты мое правило знаешь – ни мокрого, ни пустого дела я не беру».
«Не! Дело чистое, иконы будем покупать», – прямо цвел от удовольствия Шкет. – Я поначалу думал, чокнулся он, когда про иконы трекнул. Потом, гляжу, Шкет всерьез наматывает. Одним словом, поволок он меня в один подвал. Двухэтажный особняк, бросовый, сносить его будут. Могу показать где, – он вопросительно поглядел в глаза капитану и сделал паузу.
– Давай, давай дальше. Когда надо – покажешь.
– Влез он в одну дверь, я в коридоре остался. Потом слышу: Шкет зовет, ну я и вошел, а в глаза луч света, как в Гестапо. Я в кино видел, там следователь светил, а сам в темноте сидел.
«Дверь прикрой!» – прошипел кто-то из темноты.
– Ну, я прикрыл, хотел подойти, на него посмотреть. Только шагнул, а он из темноты: «Стоять!»
– Жутко стало, по спине мурашки поползли, думаю, когти рвать[5] надо. Но тут Шкет высунулся, заюлил: «Надежный он, я за него ручаюсь. Я в деле с ним был…» – Это он лапшу навесил на уши, ни в каком деле мы с ним не были.
«Заткнись! – рыкнул тот из темноты, и Шкет к стенке прилип, будто приговоренный к вышке, выстрела ждал. – Проходи, садись у стены на стул».
Я как лунатик иду по каким-то тряпкам, стекло под ногами скрипит, и трещит, а сам думаю: «Рвануть надо, нечисто тут». – Сел на полуживой стул, а этот, сука, в глаза светит, как в Гестапо. Шкет вспотел весь, толстые губы облизывает, видно, дрейфил[6] он перед тем, из темноты.
«Ты ему все объяснил? – спросил он Шкета.
«Все, все! Иконы будем покупать в деревнях, – засуетился Шкет. – Он согласен».
«Вот мои условия. За каждую икону будете получать комиссионные. Девятнадцатый век – сотню. Восемнадцатый век – две. Найдешь семнадцатый – станешь богатым. Особенно смотри те, что на деревянных досках писаны. Понял?»
«Чего же не понять, – отвечаю ему. – Прямо азбука. А иконы в деревнях я должен тырить?[7] Тогда это не по мне. Если лезть в хавиру[8], так надо брать не иконы. Можно на всю косую[9] прихватить».
«Заруби себе на носу, – разозлился тот, – никакого воровства! Иконы будешь покупать. Под любым предлогом входи в дом, смотри, спрашивай, придумай, для чего нужна икона, и покупай».
– Для меня тут было все в темноте – эти иконы, века. Ну, я и спросил его: «Как я узнаю, какой это век?»
«Твое дело покупать все, что попадается, я сам определю».
– Понял я, что нужен ему, а для чего – не ясно. Спрашиваю: «Позвольте один деликатный вопрос. За иконы платить векселями или мне завести чековую книжку?» Тут он швырнул к моим ногам пачку и сказал: «Вот тысяча. За деньги будешь отчитываться. Не вздумай мошенничать. Я этого не терплю. Ездить будешь туда, куда я укажу».
– Высунулась из-за луча рука, и в ней шпалер[10]. Век свободы не видать – видел шпалер, «парабеллум»! Я разбираюсь.
Наступила тишина. Лузгин, видимо, погрузился в воспоминания тех неприятных минут, когда он сидел в заброшенном подвале под дулом пистолета.
Рыбалко тоже молчал, ожидая, когда он продолжит свой рассказ и приведет его к краже в палатке. Но Лузгин не мог сразу оторваться от прошлого, и капитан спросил:
– А как ты должен с ним встретиться?
– Я задал ему этот вопрос. Он ответил, что сам найдет меня, когда я ему понадоблюсь. Я пока должен ездить и покупать иконы.
– Ну а как же с палаткой? Зачем она тебе, ты же на золотую жилу напал? – попытался повернуть Лузгина капитан в нужное следствию русло.
– Когда у меня в кармане зашелестели бумажки – плевал я на всякие иконы. Мы в тот вечер со Шкетом банкет закатили. Пара чувих[11] к нам пристала. В общем, недолго музыка играла. Спустил я всю косую до рубля за неделю. Похмелились мы со Шкетом по утрянке, и он укатил искать иконы.
– Он что же, деньги имел? Пили на твои? – прервал Рыбалко Лузгина.
– Да, я ему сказал, что плевал на этого демона[12] и на его дуру[13] тоже. Шкет перед ним трясся, вот и подался искать иконы. А я сел на мель. В карманах – зола[14].
Рыбалко внимательно следил за лицом Лузгина, и было трудно понять, как он воспринимает его рассказ: верит или сомневается. Но один вопрос интересовал капитана. Что же заставило Лузгина совершить преступление и спокойно ждать ареста? В принципе Рыбалко догадывался, куда он клонит. «Сейчас он мне выдаст вариант, что хотел сесть в тюрьму ненадолго, так как боялся типа с пистолетом», – подумал капитан и тут же подтолкнул Лузгина.
– Про палатку давай, долго рассказываешь.
– Два дня назад демон взял меня на мушку. Он все обо мне знал – как я кутил на его косую, что делал. Знал, что никуда я не ездил, ни за какими иконами. Честно, хотел я скоробчить[15] в церквушке пару святых. Решку на окне попилил, но попы нынче хитрые, сволочи, сигнализацию насобачили на окнах. Оперативники чуть не забарабанили, едва завился[16].
«Вот, оказывается, кто нарушил сигнализацию в церкви, – подумал капитан. – А я грешил на Скрипника. Хотя тот тоже свободно мог это сделать».
– Ты мне вот что, Александр, опиши того демона. Рост, цвет волос, глаза, особые приметы. – Рыбалко взял лист чистой бумаги и положил перед собой. Но Лузгин ударил себя в грудь кулаком и горячо воскликнул:
– Гражданин начальник, не могу сделать! Не видел я его! В подъезде он меня сцапал и шпалер в бок воткнул. Темно там было. «Сейчас щелкну и будешь корчиться, пока не сдохнешь!» – вот что он мне прошипел. – Такой щелкнет и глазом не моргнет. Тоскливо мне стало. Что я видел на свете? А мне уже двадцать шесть. Прямо-таки чуть не заплакал, так не хотелось подыхать. А он вдруг отпустил меня, подтолкнул к лестнице и сказал: «На днях встретимся, я с тобой посчитаюсь как положено». Выскочил он за дверь, зарычал стартер, и машина уехала.
– Номер машины, марка, цвет? – быстро спросил капитан.
– Не видел я машины, – как-то неуверенно ответил Лузгин и сам почувствовал, как нелепо выглядит его рассказ.
– Что-то ты ничего не знаешь, ничего не помнишь, – с недоверием произнес Рыбалко. – Липу даешь, Лузгин! Как же я могу поверить в то, что с тобой произошло, если ты ничего сказать об этом человеке не можешь? Так не пойдет. Если уж хочешь со мной без дураков – давай конкретно. Я и так потратил на твои байки массу времени. Ты парень умный и пытаешься меня заинтересовать в своей истории упоминанием пистолета. Мол, инспектор клюнет и не будет ночи спать, думать, как изловить того мифического владельца подпольного парабеллума. Слабо, Лузгин, слабо!
3
Пофартить (жарг.) – повезти.
4
Бобочка, шкары, корочки (жарг.) – рубашка, брюки, туфли.
5
Когти рвать (жарг.) – бежать.
6
Дрейфить (жарг.) – бояться, трусить.
7
Тырить (жарг.) – воровать.
8
Хавира (жарг.) – квартира.
9
Косая (жарг.) – тысяча.
10
Шпалер (жарг.) – пистолет.
11
Чувиха (жарг.) – девушка.
12
Демон (жарг.) – человек, знающий обычаи воров, но сам не являющийся им.
13
Дypa (жарг.) – пистолет.
14
Зола (жарг.) – отсутствие денег.
15
Скоробчить (жарг.) – украсть.
16
Забарабанить, завиться (жарг.) – схватить; скрыться.