Сам ты Любаша

— Рефлексы тела, наверное, — чуть неестественным тоном ответила Любава, отведя глаза в сторону. — Само как-то получилось, не знаю…

Она не могла так себя вести, совершенно точно.

И оказывается, она теперь умеет целоваться, и все остальное явно тоже, если не думать и не пытаться это контролировать. Не только умеет, но и хочет, становясь при этом не вполне сама собой.

Наконец-то состоявшийся первый поцелуй ожиданий не оправдал, не в смысле не понравился, а просто оказался каким-то… не первым. Коряво сказано, но по-другому выразиться трудно, когда вся ситуация такая. А первый раз… оправдает, интересно?

Girl, you’ll be a woman soon…

Милая песенка. Только непонятно, про кого из них.

Скрыть переполняющие эмоции и успокоиться лучше всего помогают простые действия — поправить растрепавшиеся волосы, например, юбку, раздуваемую шаловливым ветром, одернуть. Женщинам с этим определенно проще, хотя не будь он сейчас ммм… женщиной, и проблемы такой не было бы.

Первый секс второй раз в жизни — однозначно нечестно.

Как там она сказала, рефлексы тела? Значит, это он хотел ее поцеловать, и не только… на самом деле? Да, хотя признаваться не обязательно. А то, что у ее тела не появилось ответного рефлекса «дать коленкой по яйцам» — повод порадоваться? Действительно, приятная неожиданность.

Незаметно подступающая вечерняя прохлада дала о себе знать, наряд ее мечты совершенно не спасал, кожа на руках и едва прикрытой груди покрылась мелкими пупырышками. Кирилл поежился, неприязненно покосившись на любашины джинсы и нормальную футболку.

— Пойдем домой, — разочарованный вздох Любавы, явно желавшей полюбоваться морем огней внизу, он решительно проигнорировал. Сама виновата. Не заставляла бы ходить в этом безобразии — задержались бы подольше и еще куда-нибудь сходили. А теперь — только домой.

Домой…

Как-то он совершенно не задумываясь это сказал. А Любава… она так считает, интересно? И все ли в этом вопросе зависит от нее… от них? Если все действительно получится так, как они надеются, Любава может просто исчезнуть, вернуться в свой мир, как уже неоднократно происходило. Причем уже навсегда. Он скорее согласился бы оставить все, как есть сейчас… точно согласился бы. Крайне неожиданный вывод, Кирилл и не представлял, что может до такого додуматься. Все, больше не наливать, что называется. Хотя он пока ничего и не пил, как ни странно.

Идти в супермаркет, тем более большой, не хотелось до жути. Кирилл опять опустил глаза на невероятную красотищу — едва прикрытые подолом недоделанной юбочки ноги, глаз безусловно радующие, но тем хуже, и во всех подробностях обтянутую топиком грудь. Что с ней (женской грудью то есть) происходит на холоде и без лифчика Кирилл знал и раньше, но результат все равно удивил, просто порнофильм какой-то. Оно, конечно тоже… приятно посмотреть (особый вид извращений, не иначе), но ходить по многолюдному торговому залу совершенно не хочется.

Небольшой минимаркет у остановки, точь-в-точь похожий на своих провинциальных собратьев (Кирилл даже думал, что в Москве они они уже ушли в прошлое), — то, что сейчас нужно. Скучающая, ко всему равнодушная пожилая продавщица (он запоздало испугался, что могут спросить паспорт, но обошлось), полное отсутствие других покупателей и идеально подходящий ассортимент.

Прежде идея подсунуть девушке сладкий алкогольный коктейль, не объяснив, что это такое, ему бы в голову не пришла. Поступок вполне в духе Любаши, наверное, ее тело на него плохо влияет.

Но ничего такого же нет, ей просто надо немного расслабиться, а то опять напряглась. Тем более она теперь и не вполне девушка. И все совсем не ради того, чтобы ее к сексу склонить, она и так не против, судя по ее поведению на смотровой площадке. С ним можно и подождать, не обязательно именно сегодня. Вдруг и правда на этом все сразу закончится.

И как хорошо, что она песню из фильма Тарантино не вспомнила, как днем из «Красотки», где-то иногда и везет все-таки.

— Что это? — с легким недоумением спросила Любава, изучая бело-розовую банку.

Amore

— Лимонад, — максимально невинно улыбнулся Кирилл, как-то даже слегка переиграл. Так картинно хлопают ресницами только блондинки в дурацких телешоу. — Попробуй, тебе понравится.

— А ты? — рассеяно произнесла Любава, отпивая глоток.

— Спасибо… потом наверное, — поспешил отказаться Кирилл (только пить за рулем еще не хватало), чуть поморщившись от откровенно химического запаха клубничного ароматизатора. Можно было бы и чем получше девушку угостить, конечно, но вино ей вряд ли понравится, про что покрепче и говорить нечего, а идти в бар или клуб — только не в таком наряде.

Любаша не понимала, что именно помогло — обитое приятной на ощупь мягкой кожей удобное сиденье, тихая музыка, что-то из дискотеки восьмидесятых-девяностых, кажется (ориентироваться только на свои желания было, конечно, эгоистично, но молчание можно считать знаком согласия), тепло своей бывшей коленки, ощущаемое через плотную джинсовую ткань, или что-то еще. Но с каждым глотком сладкого, чуть пощипывающего язык пузырьками газированного напитка со смутным горьковатым привкусом напряжение и неловкость таяли, серьезные мысли переставали казаться таковыми и ускользали, как вода между пальцев. Хотелось беспричинно улыбаться и бездумно наслаждаться ощущениями — вдруг начавшими танцевать под музыку огнями вечернего города и близостью прежней себя, дружеской или не совсем… а какая, собственно, разница? Зачем вообще подбирать определение?

— Э… потише, — второе я мягко отстранило ее, заставляя откинуться на спинку сиденья. Ложиться на плечо водителя движущейся по оживленной дороге машины и правда не стоило… но так захотелось.

Надо было только одну банку брать, наверное.

Кирилл, вполне по-женски поджав губы и чуть закатив глаза, со вздохом покосился на безмятежно задремавшую Любаву. Тащить ее теперь придется, что ли… или сама встанет, если хорошенько потрясти? Не должны были в его теле несчастные полторы банки ее вырубить в полный мрак, устала просто, наверное. Осторожно забрав из рук спящей красавицы полупустую банку, Кирилл, чуть подумав (а… хуже не будет уже все равно), в три глотка допил ее и машинально выбросил в окно.

Для того, чтобы практически сразу ощутить невыносимую легкость бытия, столь скромного количества быдлококтейля оказалось достаточно. В таком худощавом и непривычном к возлияниям теле неудивительно. Плюс он и не съел сегодня почти ничего в дурацком Макдоналдсе — так злили взгляды малолетних долбоебов за соседними столиками и в очереди. Острое желание дать кому-нибудь из них в морду или хотя бы вежливо спросить: «Че пялишься, козел?» напрочь отбило аппетит. Совершенно не до еды было.

Неужели всем девушкам так тяжело живется, или только ему? Одни нервы. Надо учиться спокойнее к этому относиться, наверное. Хотя легко сказать. Им-то оно где-то как-то приятно и лестно бывает, в отличие от него.

Не слишком грациозно выйдя из машины, Кирилл отпинул пустую банку в сторону, глупо захихикав (офигеть, какой удар, мастерство не пропьешь и в чужом теле не забудешь), и чуть покачнулся, к счастью вовремя успев схватиться за дверцу. Платформы, конечно, не столь убийственны, как те смертельно опасные босоножки на шпильках, но тоже не торт. Ну ничего… он еще купит балетки, и фиг Любаша заставит носить что-то другое. Только если совсем иногда… или очень хорошо попросит.

В принципе, ему и самому нравится это тело в подобных нарядах, гораздо больше, чем в сарафане. И волосы… прямо как у девушек из рекламы шампуней. Кирилл с удовольствием покрутил в руке тугую шелковистую прядь, пропуская волосы между пальцев. К тонким пальцам с неожиданно острыми ногтями он уже успел привыкнуть и почти перестал воспринимать, как нечто чужеродное. Им только маникюра не хватает и стразиков, Любаше точно понравится. Надо будет сделать.

О чем он вообще думает? Совсем, что ли, уже из ума выжил?

— Солнышко мое, вставай!