Страница 49 из 78
Известны два главных центра масоретской активности, и оба действовали в основном независимо друг от друга. Это были Вавилонская и Палестинская масоретские школы. Самыми знаменитыми масоретами были еврейские ученые из Тивериады в Галилее – Моисей бен Ашер с сыном Аароном и Моисей бен Нафтали, жившие в конце IX и X веков. Текст бен Ашера по сей день является образцовым иудейским текстом и лучше всего представлен Ленинградским кодексом В19 A (L) и Алеппским кодексом.
Масореты (от слово masora, «традиция») взяли на себя трудоемкий процесс редактирования текста и его стандартизации. Их деятельность была сосредоточена в Тивериаде. Текст, сохраненный масоретами, называется «масоретским». В их тексте имеется огласовка, которая позволяет правильно его читать. Сегодня масоретский текст представляет собой стандартную еврейскую Библию.
Масореты были очень дисциплинированными людьми. Они относились к тексту с огромным почтением и развили сложную систему защиты против ошибок переписчиков. Например, они просчитали количество использования каждой буквы алфавита в каждой книге, отметили срединную букву в Пятикнижии и срединную букву во всей еврейской Библии и произвели даже еще более основательные расчеты, чем эти. «Кажется, все, что только можно, было ими подсчитано», – говорит Уилер Робинсон. Они составили мнемонические таблицы, при помощи которых легко запоминаются различные числа в их расчетах (Bruce, ВР, 117).
Если, скажем, из Книги пророка Исаии или даже из всей еврейской Библии выпадал хотя бы один согласный, переписчики могли сразу увидеть это. Они придумали столько предосторожностей, что при завершении очередной копии могли быть совершенно уверенными в том, что это – точная и безупречная копия с оригинала.
Нетрудно догадаться, насколько мы доверяем своим книгам, если в них на протяжении стольких лет никто не посмел ни прибавить, ни изъять, ни изменить что-либо. Каждому еврею от самого рождения полагается почитать единые для всех божественные предписания, быть верными им и, если понадобится, с готовностью за них умереть (Иосиф Флавий, еврейский историк I века).
Сэр Фредерик Кеньон пишет:
Кроме записи разнообразных вариантов чтения, традиций и предположений, масореты проделали ряд вычислений, которые не входят в состав обычной текстологической критики. Они сосчитали количество стихов, слов и букв в каждой книге. Они подсчитали среднее слово и среднюю букву в каждом слове. Они пересчитали все стихи, в которых встречаются все буквы алфавита или их определенное количество. Нам все это может показаться пустяками, тем не менее это обеспечило предельное внимание к точности передачи текста. То было дополнительным свидетельством трепета перед Священными Писаниями, что само по себе не заслуживает ничего, кроме похвалы. Масореты, собственно, действительно беспокоились, чтобы ни один знак, ни одна черточка и ни одна самая маленькая буковка или часть буквы закона не была утрачена (Kenyon, ОВАМ, 38).
Исходя из приведенных выше мнений о еврейских рукописях ясно одно – евреи высоко чтили Писание. Что касается еврейских списков, то качество этой продукции гарантировалось не только точностью переписчиков. Скорее, дело было почти в суеверном почтении к Библии. В соответствии с Талмудом высокие требования предъявлялись не только к размеру кусков кожи, из которой изготавливались копии Писания, и ее виду: переписчик также должен был исполнять определенный религиозный ритуал, прежде чем он начинал писать имя Бога. Существовали определенные правила относительно чернил, пробелов между словами и запрета писать что-либо по памяти. Следовало методично просчитывать все строки и даже буквы. Если в рукописи обнаруживалась хотя бы одна ошибка, эту рукопись объявляли непригодной и уничтожали. Такой формализм по отношению к переписыванию рукописей являлся, по сути дела, проявлением высокой степени ответственности, по крайней мере отчасти. Именно по этой причине было так мало рукописей (потому что правила предписывали уничтожать испорченные копии) (Geisler, ВЕСА, 552).
Иосиф Флавий, еврейский историк, писавший в I веке, констатирует следующее:
Нетрудно догадаться, насколько мы доверяем своим книгам, если в них на протяжении стольких лет никто не посмел ни прибавить, ни изъять, ни изменить что-либо. Каждому еврею от самого рождения полагается почитать единые для всех божественные предписания, быть верными им, и, если понадобится, с готовностью за них умереть. Так, уже не раз можно было видеть, как множество пленников в театрах претерпевали пытки и другие всевозможные виды смерти только ради того, чтобы ни единого слова не произнести вопреки законам или другим нашим священным книгам (Иосиф Флавий, ПА, 7).
Далее Иосиф Флавий сравнивает почтительное обращение евреев со своими писаниями с отношением греков к их литературе:
Какой грек согласится пострадать за это дело? Даже ради спасения всех сочинений своей нации от уничтожения он не станет терпеть и малейшего вреда для себя лично. Ибо для греков это просто истории, порожденные богатым воображением их авторов. Такое их отношение даже к древним историкам вполне оправданно, потому что они видят, как некоторые их современники отваживаются описывать события, в которых сами не принимали участия. Более того, такие писатели даже не пытаются раздобыть сведения у очевидцев тех событий, знающих, как все было (Josephus, FJAA, цит. по: JCW, 181).
И все же самые ранние масоретские рукописи, которые сохранились до сего дня и датируются примерно 1000 годом и позже, ожидали подтверждения своей подлинности. И подтверждение это пришло в результате поразительного открытия, сделанного на берегах израильского Мертвого моря.
3В. Свитки Мертвого моря
Если бы до обнаружения свитков Мертвого моря вы спросили любого библейского ученого о его мечте и о том, что могло бы с большой точностью подтвердить надежность Ветхого Завета, он бы ответил: «Более древние свидетельства оригинальных ветхозаветных рукописей». Однажды сэр Фредерик Кеньон задал такой вопрос: «Действительно ли этот еврейский текст, который мы называем масоретским и который, по нашим представлениям, является копией текста 100 года по Р.Х., представляет собой оригинал еврейского текста, написанного авторами ветхозаветных книг?» (Kenyon, ОВАМ, 47).
До обнаружения свитков Мертвого моря ученые спрашивали: «Насколько точны копии, которые мы имеем сегодня, по сравнению с копиями I века и ранее?» Самая древняя полная версия Ветхого Завета датируется X веком. Таким образом, напрашивается следующий вопрос: «Поскольку этот текст переписывался множество раз, насколько можно ему доверять?» Свитки Мертвого моря дали нам удивительный ответ на все эти вопросы.
1Г. Что такое свитки Мертвого моря?
Свитки состоят приблизительно из сорока тысяч фрагментов рукописей. Из этих фрагментов было восстановлено более пяти тысяч книг. Найдено много небиблейских книг и отрывков, которые пролили свет на жизнь кумранской религиозной общины на берегах Мертвого моря в период со II века до Р.Х. до I века по Р.Х. Такие рукописи, как «Садокийский документ», «Законы общины» и «Устав общины», помогают нам понять, как складывалась повседневная жизнь кумранитов. В пещерах были также найдены очень полезные комментарии к Писаниям. Но самые важные документы из найденных свитков – это копии ветхозаветного текста, написанные более чем за столетие до рождения Христа.
2Г. Как были найдены свитки Мертвого моря?
Ральф Эрл дает яркий и точный ответ на вопрос о том, как были найдены свитки. Он повествует о промыслительной заботе Бога, которая проявилась в этом случае действенным образом:
История этого открытия представляет собой одно из самых удивительных событий современности. В феврале или марте 1947 года бедуинский мальчик-пастух по имени Мохаммед искал пропавшую козу. Примерно в восьми милях от Иерихона на западном побережье Мертвого моря он увидел в скале отверстие и бросил туда гальку. К своему удивлению, он услышал звук расколовшегося кувшина. Заинтересовавшись, он подошел поближе, и его взору открылось поразительное зрелище. На полу пещеры стояло несколько больших кувшинов с завернутыми в льняное полотно кожаными свитками. Поскольку кувшины были тщательно запечатаны, свитки сохранились в отличном состоянии, хотя с тех пор прошло почти тысяча девятьсот лет. (По всей видимости, они были оставлены в пещере в 68 году по Р.Х.)
Пять свитков, найденных в пещере номер один, как она теперь называется, были куплены архиепископом сирийского православного монастыря в Иерусалиме. Тем временем три других свитка купил профессор Сукеник из Еврейского университета этого же города.
Общественность не сразу узнала об обнаружении первых свитков. В ноябре 1947 года, через два дня после того, как профессор Сукеник купил три свитка и два кувшина из пещеры, он записал в своем дневнике: «Может быть, это одна из величайших находок, когда-либо сделанных в Палестине, находка, о которой мы не могли даже мечтать». Но на тот момент его многозначительные догадки не были обнародованы.
К счастью, в феврале 1948 года сирийский архиепископ, который не мог читать на иврите, позвонил в Американскую школу восточных исследований в Иерусалиме и рассказал о свитках. По промыслу Божьему действующим директором школы состоял тогда молодой ученый по имени Джон Тревер, который также был отличным фотографом-любителем. С большим рвением и старанием он сфотографировал каждую колонку большого свитка Исаии в двадцать четыре фута длиной и десять дюймов высотой. Он сам проявил фотопластинки и послал авиапочтой несколько фотографий в университет Джона Хопкинса доктору У. Ф. Олбрайту, общепризнанному главе американских библейских археологов. Обратной почтой Олбрайт написал: «Мои самые сердечные поздравления с величайшим открытием современности!.. Трудно поверить в реальность такой находки! Нет ни малейшего сомнения в подлинности этих рукописей». Он датировал находку 100 годом до Р.Х. (Earle, HWGB, 48–19).