Страница 33 из 41
Проклятие, что это за стук?!
– Ричард…
Чужой и его кошки! Кто здесь?
Дикон разлепил глаза и обнаружил себя в собственной постели. Как он до нее добрался, оставалось загадкой, но он добрался и даже умудрился раздеться.
Так уже было. Однажды было. Давно. Когда он впервые слышал, как эр Рокэ пел под гитару. И когда он впервые пил со своим эром. Чудесное время, когда еще не было ни предательств, ни подлостей. Впереди была война, чужие смерти, страх, но… но в тот момент он не успел еще сделать ничего такого, за что было бы стыдно.
Синеглазая, сделай же так, чтобы сейчас у кровати оказался Хуан с мезким горьким напитком! Он выпьет эту мерзость, в голове прояснится, а потом кэнналиец скажет, что эр Рокэ уехал, что дело идет к вечеру и что началась война… Он ни за что не повторит прежних ошибок, расскажет Ворону все, как на духу, постарается спасти Робера от Альдо и Оскара от самого себя…
– Ричард, ты очнулся?
Нет, это не Хуан. Точно не он. У кэнналийца и интонации другие, и по имени он обращаться не стал бы.
– Ричард?!
Дикон разлепил глаза. Герард. Значит, оказаться в пошлом – несбыточная мечта. А жаль… И что Герарду не спится? Может, приснилась какая-то дрянь и он пришел поговорить, чтобы не оставаться одному?
– К-который час? Что случилось?
– Уже вечереет, – улыбнулся Герард. – Ничего не случилось, просто мне показалось, что ты уже проснулся.
– Вечереет?!
Дикон рывком сел на кровати, комната завертелась вокруг в бешеном танце. Что за ерунда?! Он же не так уж много и выпил вчера… Или просто не помнит?
– Уже пятый час. Ты вообще как?
– Нормально. Если не считать, что последнее, что я помню – как мы пили на брудершафт…
Дикон покраснел. Вот ведь глупо вышло – напился как сопляк и продрых до вечера. Стыд да и только!
– Мы еще несколько минут сидели перед камином, слушали эра Рокэ, а потом тебе стало плохо. Я даже не сразу понял, что к чему – думал, это самое вино из заледеневшего винограда тебя так забрало внезапно, а эр Рокэ сказал, что все гораздо серьезней… Если бы я не знал герцога Придда, подумал бы на вино, но… Сильно же я испугался – ты под утро больше на выходца, чем на живого человека похож стал. Эр Рокэ сказал, что вмешательство тут если только навредит, и я насилу уговорил его лечь спать, пообещал только, если что, разбудить – у него сегодня день тяжелый, у него голова светлая должна быть, а мои обязанности любой солдат исполнит… А ты только сейчас в себя и пришел.
– Ага. Хорошо. Что уговорил. Эру Рокэ нужно высыпаться. Хоть немного.
Дикон медленно встал, стараясь не делать резких движений. Похмелье? Непохоже. Скорее, слабость, как после ранения. А значит, пройдет.
– Ты уверен, что тебе можно вставать? Отец и то лучше выглядел, чем ты. В смысле, когда он после смерти за нами приходил.
– Герард, не будь занудой. Я в порядке.
Почти. Нот главное, что шестнадцатая ночь позади, никаких разрушений не привиделось, а привиделось… Закатные твари! Он начисто забыл, что же именно видел в той синей воде, но готов поклясться, что это было очень важно!
Герард помог ему одеться – сам бы Дикон провозился гораздо дольше, хоть и не хотел в этом сознаваться и то и дело пытался острить, что приезд матери дурно влияет на рея Кальперадо.
Дойти до кабинета Алвы, постучать. Только бы эр был сейчас один! Хотя бы четверть часа, чтобы поговорить о случившемся – Ракан наверняка тоже что-то чувствовал, но понял не в пример больше!
Не повезло – в кабинете уже был Валентин Придд.
– Уже проснулись, Ричард? Что ж, заходите, – кивнул Алва своему бывшему оруженосцу.
Брови Спрута чуть дернулись вверх, но он тут же постарался придать своему лицу бесстрастное выражение. Алва не улыбался, ответил спокойным кивком на приветствие Дикона и указал ему на кресло:
– Садитесь, Ричард. Полагаю, вам сегодня не стоит много времени проводить на ногах. И очень прошу вас, не вмешивайтесь пока в разговор.
Спрут вопросительно посмотрел на Алву, тот кивнул ему на соседнее кресло:
– Валентин, я вас довольно-таки хорошо знаю, поэтому вашего слова мне будет довольно. Надеюсь, Ричарду тоже, – произнес он с нажимом.
– Монсеньор? – Придд уже не пытался скрыть удивление.
– Благодарю вас за вино, Валентин. „Змеиная кровь“ была хороша.
Спрут улыбнулся Ворону. Гораздо более открыто и радостно, чем Дикон помнил его прежде.
– Полагаю, „Последние Слезы“ предназначались Ричарду.
– Именно так, монсеньор.
– Ни я, ни рей Кальперадо „Слезы“ не пили. Ричард выпил пару бокалов и потерял сознание. На обычное опьянение это похоже не было, скорее на отравление. Да и опьянеть от такого количества вина невозможно, даже если запивать „Черную кровь“ „Последними Слезами“. Я бы сказал, что это было больше всего похоже на действие сонного камня, по крайней мере, мы постарались не тревожить Ричарда, пока он сам не проснется, но если мне не изменяет память, сонный камень не действует так внезапно – человека сначала клонит в сон, он засыпает не сразу. На вкус и запах я в вине ничего обнаружить не смог. Что вы на это скажете?
Что ж, вполне в духе Ворона – сразу расставить все точки над i, до того, как он скажет хоть что-то. „Вашего слова мне будет довольно. Надеюсь, Ричарду тоже.“ Только честней было бы сначала спросить его, а не Спрута.
– Монсеньор, вино не было отравлено. Его привезли из Васспарда несколько дней назад. Я ручаюсь, что мои люди не могли привезти мне вино с ядом. Сам я предпочел бы свести счеты на дуэли, не пачкаясь отравлением. Сожалею, что передал корзину не из рук в руки, а через рея Кальперадо, но я надеюсь, что его вы ни в чем обвинять не станете.
Спрут чеканил слова и смотрел только на Алву, а Дикону хотелось одного – чтобы Спрут поскорее ушел.
– Хорошо, Валентин. Я вам верю. Ричард, надеюсь, вы не станете обвинять герцога Придда во лжи?
Алва был полностью на стороне Придда, и от этого Дикону стало обидно – Ворон устроил этот спектакль, говорит с нажимом, едва ли не с угрозой, и ему совершенно безразлично, что думает Дикон. Алве нужно услышать вежливое „да, монсеньор“, „вы правы, монсеньор“ или еще какое-нибудь глупое поскуливание. Но это же не честно! Он не идиотская собачонка, вроде той, что притащил с собой Валме!
– Безусловно, монсеньор. Вы правы, я не стану обвинять герцога Придда во лжи. Но его слово в данном случае для меня ничего не значит, – произнес он, подражая тону Алвы. – Не понимаю, почему вы основываете ваши выводы именно на этом.
Дикон тяжело вздохнул и продолжил уже без прежнего пыла:
– Эр Рокэ, ну вы же лучше меня понимаете, что вчера произошло. При чем тут, к закатным тварям, вино? Вы же прекрасно поняли, что это было что-то, связанное с шестнадцатой ночью и клятвой холодной крови, а может и с обеими клятвами. Я не знаю, что этой ночью случилось, но что-то определенно было. Ну не могли вы ничего не чувствовать и не понимать! А вы рассуждаете о „Последних слезах“ вместо того, чтобы говорить о главном…
Алва не ответил, и первым нарушил паузу Спрут:
– В шестнадцатую ночь после суда, я чувствовал, что происходит что-то жуткое. Герцог Эпине говорил, что тоже ощущал нечто подобное. Этой ночью ничего похожего не было.
– Но вы и не Ракан, – вяло огрызнулся Дикон.
– Тоже верно. Но мне кажется, случись что-то вроде крушения Надора, я бы почувствовал.
Придд замолчал, небрежно пожав плечами, а Дикону стало чуть спокойнее – ну раз Спрут ничего не учуял на этот раз, значит ничего особенно страшного не произошло, правда? Хотелось бы верить… Но почему Ворон ничего не ответил? Злится? Не хочет говорить правду? Значит, все же что-то было и…
– Ричард, я не понимаю, что вчера произошло. Вы правы, что-то происходило, но опасности я не чувствовал, в отличие от того, как это было в ночь с одиннадцатого на двенадцатое Зимних Ветров. Я уверен в одном – дело не в „Слезах“, как бы это не выглядело со стороны. Хорошо, что вы не намерены разбрасываться пустыми обвинениями – на сегодняшний день это и есть главное.